— Я не только с этим согласен, — быстро промолвил Мэтьюз, — но и готов оказать посильную помощь. Может быть, мы сможем искать кандидатов и их обучать? А может быть, предоставить им помещения и одежду?

— Я думал, у вас нет денег, — сказал, усмехаясь, Карпатиу.

— В конечном итоге, это принесет нам чистую прибыль. Нам всем будет выгодно избавиться от оппозиции.

Рейфорд услышал, что Карпатиу вздохнул.

— Мы назовем их БНМС — Блюстители Нравственности Мирового Сообщества.

— Николае, название звучит не слишком грозно…

— Именно так оно и должно звучать. Мы не хотим называть их тайной полицией, или полицией нравов, или полицией ненависти, и вообще какой-либо иной полицией. Не заблуждайтесь. Это будет тайная организация, обладающая властью и полномочиями предпринимать шаги на благо Мирового Сообщества.

— Насколько широки будут эти полномочия?

— Не ограничены.

— Они будут вооружены?

— Естественно.

— И в каких случаях они смогут его применять?

— В этом-то и состоит прелесть этой идеи, Понтифик Мэтьюз. Правильно отобрав молодых людей, тщательно обучив их в духе мирной утопии, предоставив им неограниченную власть вершить правосудие, так как они считают необходимым в конкретной ситуации, мы быстро вычислим врага и уничтожим его. И уже через несколько лет надобность в Мировом Сообществе отпадет.

— Николае, да вы просто гений!

Бак был разочарован, когда почувствовал, что совсем скоро придет время отвозить Хетти обратно в Милуоки. У нее возникло множество вопросов к женщинам по поводу их занятий. Ее саму заинтересовала идея изучения Библии. Она сказала, что завидует тому, что они близкие подруги, по-настоящему заботящиеся друг о друге.

Бак надеялся на настоящий прорыв, когда Хетти, допустим, пообещает не делать аборт или вдруг примет их веру. Он пытался отогнать беспокоящую его мысль о том, что Хлое может прийти в голову идея забрать нежеланного ребенка, которого носит Хетти, и воспитать его как собственного. Они были готовы принять решение завести ребенка, но мысль заниматься воспитанием ребенка Антихриста пугала его.

Хетти поблагодарила всех и вместе с женщинами забралась в «Рейндж Ровер». Бак, на одной из оставшихся машин, собирался съездить в офис «Глобал Коммыонити Уикли», но вместо этого направился в церковь. По пути он остановился, чтобы предупредить друга о своем приезде. Вскоре лабиринт привел его в молельню Циона бен-Иегуды, располагавшуюся в личном кабинете.

Каждый раз, когда он попадал туда, у Бака появлялась уверенность в том, что клаустрофобия, одиночество, страх и горе непременно сломят его друга. Однако эти посещения доставляли удовольствие только Баку, в то время как Цион практически никак не реагировал на его приход. При появлении Бака он не выражал никаких эмоций. Глаза у раввина стали красными, а на лице лежала печать недавно пережитого. Но тем не менее он был в неплохой форме, регулярно занимаясь различными физическими упражнениями, бегая на месте, прыгая, потягиваясь и делая еще много чего. Баку он рассказал, что занимается как минимум по часу в день. С каждой встречей Бак замечал, что настроение его друга постепенно улучшалось, но он никогда не жаловался. В этот день Баку показалось, что Цион искренне рад приходу гостя.

— Камерон, — сказал он, — если бы у меня не было так тяжело на душе, то в определенном смысле мое местонахождение — просто райское место. Я имею возможность читать, учиться, молиться, писать, общаться при помощи телефона и компьютера, а это — мечта кабинетного ученого. Мне не хватает общения с коллегами, особенно с молодыми студентами, которые помогали мне. Но при этом я приобрел замечательных учениц в лице Аманды и Хлои.

Когда они с Баком сели перекусить, он едва притронулся к еде.

— Мне необходимо поговорить с тобой о моей семье. Надеюсь, ты не возражаешь.

— Цион, ты можешь поговорить со мной о своей семье, в любой момент, когда хочешь. Прости, что настойчивей не спрашивал тебя о них. Ты как и многие другие не уверен, можно ли затрагивать такую болезненную тему.

— Мне доставит огромное удовольствие поделиться своими воспоминаниями, если только не затрагивать тему их гибели. Ты знаешь, я начал воспитывать своих детей, когда сыну было восемь, а дочери десять лет, и занимался их воспитанием вплоть до того, как им исполнилось четырнадцать и шестнадцать. Это были дети моей жены от первого брака. Их отец погиб в результате несчастного случая на стройке. Поначалу дети меня не признали, но любовью мне удалось завоевать их сердца. Я не пытался занять место их отца или показать, кто здесь главный. Однажды они начали относиться ко мне как к отцу, и это был один из лучших дней моей жизни.

— Твоя жена была замечательная женщина.

— Да, и дети тоже замечательные и умные, хотя у нас была самая обычная семья. Я их не идеализирую. Для меня была огромная радость обсуждать с ними глубокие, сложные вопросы. До того, как родились дети, моя жена преподавала в колледже. Дети очень хорошо учились в специальной частной школе. Я никогда не слышал в свой адрес обвинений в ереси и предательстве своей культуры, религии, страны, хотя рассказал им о том, чем занимаюсь.

Они стремились понять мои поиски истины. Я не проповедовал им и не пытался влиять на них, но прочитывал им отрывки и спрашивал: «Что вы поняли из этого? Какие качества согласно Торе присущи Мессии?» Этот метод поиска истины при помощи вопросов и ответов давал хороший результат. Временами мне казалось, что к выводам, сделанным мною, они самостоятельно приходят гораздо быстрее. Когда произошло Восхищение, я сразу же все понял, и в некотором смысле разочаровался, потому что вел свою семью по неправильному пути, и все трое из-за меня не узнали правду. В любом случае, мне их не хватало бы так же, как сейчас, но было бы благословением знать, что они узрели истину и действовали согласно ей, прежде чем было уже слишком поздно.

— Ты рассказывал, что они стали верующими почти сразу после того, как обратился ты сам. Цион встал и начал ходить.

— Камерон, я не понимаю, как люди, знакомые с разоблачениями, приводимыми в Библии, могли не догадываться об истинном смысле этих массовых исчезновений. Несмотря на ограниченные знания, но благодаря свидетельству жены, Рейфорд Стил знал, в чем дело. Я должен был бы догадаться о причинах происходящего раньше всех. Однако ты видишь, что происходит вокруг нас. По-прежнему люди пытаются объяснить происходящее, какими-то иными причинами. Я просто впадаю в отчаянье, когда сталкиваюсь с этим.

Цион поделился с Баком своими творческими планами. Он задумал целую серию брошюр, посвященных работам Брюса, но к настоящему моменту завершил работу лишь над первой из них.

— Удивительно, что такой молодой ученый так много знал, — сказал Цион. — Однако он не был лингвистом, как я, и мне пришлось включить в его работу кое-какие филологические тонкости. Эти вставки должны положительно отразиться на качестве работы в целом.

— Я уверен, что Брюс был бы с вами полностью согласен, — заметил Бак.

Он хотел обратиться к Циону за помощью в выборе нового священника для церкви. Хорошо, если бы сам Цион занял эту должность! Но это было совершенно невозможно. Кроме того, Баку не хотелось отвлекать Циона от более важных дел.

— Вероятнее всего, Цион, мне первому придется перебраться к тебе сюда на постоянное место жительства.

— Мне кажется, Камерон, тебе скрываться не понравится.

— Не сомневаюсь, что это просто сведет меня с ума. Но я становлюсь неосторожным, все больше рискую. Меня, в конце концов, поймают.

— Ты, так же как и я, сможешь работать через Интернет. Я уже общаюсь с сотнями людей, используя всего несколько хитростей. Только представь на секунду открывающиеся возможности: говорить правду, писать как раньше, абсолютно непредвзято и серьезно, не подстраиваясь под хозяина газеты.

— Что ты там говорил про правду?

— То и сказал, что ты сможешь писать правду.