Он помолчал, глядя на нее с удивлением и некоторой долей любопытства.

– Энн-Мари, они хотят сжечь мой дом, первый камень которого был заложен в конце двадцатых годов прошлого века. Они захватят оружие, предназначенное для виргинского ополчения и для нашей армии. И послушай, Энн-Мари, британцы узнали об оружии потому, что моя жена – хозяйка этого самого Камерон-Холла – сказала им об этом.

Он все больше распалялся, пока говорил. Слишком поздно он понял, что непроизвольно теснит молодую женщину и почти загнал ее в угол комнаты.

– Видит Бог! – воскликнул он. – Прости, Энн-Мари, но пусть будет что будет.

Он подошел К столу и налил себе бренди. Энн-Мари торопливо устремилась к нему.

– Эрик, я тоже слышала разговоры обо всем этом! Но стоит ли считать сплетни слуг самым правдивым источником? Аманда не покидала Камерон-Холла со времени твоего отъезда.

– Значит, у нее есть сообщник.

– Эрик, она моя подруга, я ее хорошо знаю.

– Энн-Мари, однажды ночью я поймал ее на месте преступления. И я спустил ей это с рук. Это была моя ошибка. Я должен был отстегать ее кнутом и отправить во Францию.

– Эрик! – воскликнула Энн-Мари. – Тебя я тоже знаю, ты бы не смог так поступить.

– Но это было бы правильно, – холодно сказал он. – Энн-Мари, я отплываю и хочу успеть до отлива.

– Эрик, – проговорила она несчастным голосом, – я ничего, совсем ничего полезного не смогла здесь сделать. Послушай меня, пожалуйста. Может быть, она и была шпионкой, но она ничего не сделала против своего собственного дома. Неужели ты не видишь, что кто-то использует против нее ее прошлое?

– Я думаю, Энн-Мари, что Аманда всегда могла бы поговорить со мной. Если бы ей угрожали, я бы защитил ее. Я бы защитил ее и дрался бы с любым человеком, справился бы с любой опасностью. Но она выбрала другую дорожку. А сейчас… прости меня, но…

Она заступила ему дорогу. Ее глаза были влажны от мольбы и сострадания.

– О, Эрик… – снова прошептала она и приподнялась на носки, чтобы поцеловать его.

Он не знал, что на него нашло. Может быть, его Всего лишь мучила боль предательства, но когда губы Энн-Мари коснулись его, он ответил. Не братским поцелуем, а раздвинул ее губы и глубоко проник в ее рот, как мог бы сделать любовник. Она ответила тем же, как поступила бы любовница. Ей губы сладко раскрылись, она звала его, ее руки обвились вокруг его шеи. Мгновения бежали в ослеплении, и вдруг он понял, что не может получить от Энн-Мари того, что искал в другой. Он не мог просто воспользоваться ее чувством, слишком хорошей женщиной она была. И она всегда заботилась о нем, он и раньше это знал. Она была его другом и дочерью одного из его лучших друзей. Стыдясь самого себя, Эрик оторвал губы от ее губ и медленно выпустил молодую женщину из рук. Он хотел извиниться. Ее глаза неотрывно смотрели на него, и оба поняли, что ошиблись.

Прежде чем он смог произнести хоть слово, их прервал яростный возглас. Очнувшись, Эрик увидел, что у двери стоит Дэмьен Розвелл, высокий, прямой, оскорбленный.

– Лорд Камерон, я пришел узнать, не нуждаетесь ли вы в помощи, но вижу, что о вас и без меня хорошо заботятся.

Эрик не обязан был давать Дэмьену какие-либо разъяснения. У его юного друга был опрометчивый и горячий характер, из-за которого тот едва не оказался на долгие годы в британской тюрьме.

– Я уже отправляюсь! – отрывисто произнес Эрик.

– Дэмьен, ты должен понять… – заговорила Энн-Мари.

– О, я прекрасно понимаю! – сухо рассмеялся Дэмьен. – Он все еще бритт по сути, все еще лорд Камерон. Настоящий Генрих Восьмой: долой одну, подавай следующую! Вы что, планировали убить Аманду или только развестись с ней, лорд Камерон?

– Что бы я ни сделал, Дэмьен, она того заслуживает, – спокойно ответил Эрик.

– Я собираюсь плыть с вами.

– Нет, ты не поплывешь.

– Вы не можете…

– Дэмьен, ради Бога! Вашингтон не разрешит тебе плыть. Можешь ли ты понять, насколько серьезно положение?

– Если ты причинишь ей вред. Камерон, – поклялся Дэмьен, поднимая стиснутый кулак, – к черту революцию – я убью тебя, клянусь! – В его глазах стояли слезы.

Сердце у Эрика защемило. Он не хотел ссориться с Дэмьеном и вновь от всего сердца проклял Аманду.

– Дэмьен… – начал было он, но молодой человек уже убежал.

Эрик и Энн-Мари стояли в комнате одни.

– Не беспокойся, я объясню ему, – пообещала Энн-Мари.

– Нет, ничего нельзя объяснить ни сейчас, ни когда-либо потом, – пробормотал Эрик. Он схватил свою шляпу и отвесил низкий поклон Энн-Мари:

– Береги себя, дорогая.

– Эрик, будь осторожен! – воскликнула она, но он не ответил.

Камерон боялся говорить – он не доверял самому себе.

Утром двадцать пятого мая Эрик с командой встретили один из кораблей флота Данмора, маленький клипер под названием «Синтия».

Так как континенталы испытывали нехватку кораблей, Эрик постарался не топить «Синтию». Ценой поврежденной грот-мачты, но без какого-либо иного ущерба колонистам довольно легко удалось захватить ее.

Команда «Синтии» была отправлена в арестантскую, на борту был оставлен минимальный экипаж, чтобы доставить клипер в порт, контролируемый патриотами. Там его можно было заново оснастить и поставить на службу колонистам.

Утром двадцать восьмого они вошли в устье Джемса. В подзорную трубу Эрик мог видеть пожар, бушевавший в Камерон-Холле, и отплывавшую от причала «Леди Джейн».

«На борту ли моя жена?» – задавался вопросом Эрик.

Он прокричал приказ канонирам. Пушки были наведены, заряжены, и Эрик поднял руку.

– Огонь! – скомандовал он.

Черт побери, он обстреливал свое собственное судно и, может быть, убивал свою жену. На борту ли Аманда? Да, с грустью думал он, скорее всего она там. Дом все еще стоял нетронутым, он мог видеть его вдали на лужайке. Но склады пылали, там ничего спасти уже не удастся.

А корабль, его корабль «Леди Джейн», уже подходил, готовый открыть ответный огонь.

– Канониры, цельтесь снова! Они не готовы к встрече с нами, они только что отошли от причала Еще залп, а потом мы подойдем к ним сбоку, сцепимся бортами и возьмем «Леди Джейн» на абордаж.

Пороховой дым носился в воздухе, за ним почти ничего не было видно. Эрик отдал приказ дать еще один залп. «Родная земля» вибрировала и дрожала, ядра падали в воду, пробивали обшивку, паруса, палубу «Леди Джейн». Вода между кораблями, казалось, поседела от пены. Штурвал в умелых руках капитана из западного графства сводил корабли все ближе. Когда их борта соприкоснулись, все вокруг, казалось, содрогнулось.

Эрик высоко поднял шпагу и, издав боевой клич, перепрыгнул на палубу «Леди Джейн». Следом за ним с такелажа и с поручней прыгала его команда.

Они схватились с британцами в рукопашном бою, орудуя обнаженными шпагами и кинжалами: ружья выстрелили всего раз или два.

Эрика вели вперед ярость и сознание, что перед ним его собственный корабль. Видит Бог, он вернет его!

Он едва успел справиться с молодим, отлично фехтующим шотландцем, когда заметил на носу «Леди Джейн» Роберта Тэрритона.

Увертываясь и избегая схватки с другими, Эрик с безрассудной отвагой ринулся вперед, улыбаясь своему новому противнику, своему заклятому врагу.

– Камерон, ты ублюдок! – закричал Тарритон, сумев довольно легко отразить первые выпады Эрика. Их шпаги взметнулись вверх, скрестились, опустились и вновь со звоном скрестились; оба противника держались стойко.

– Она со мной, ублюдок! – возбужденно прошептал Тэрритон. – Ты думал, что обставил меня, все время разлучал Аманду со мной, но теперь мне достались и твой корабль, и твоя жена, и я хорошенько попользуюсь тем и другим!

Гнев судорогой сковал тело Эрика, и Роберт Тэрритон, сделавший выпад, едва не пронзил его. Дурак! Эрик продолжал нападать молча, зная, что Тэрритон любым доступным ему способом хочет вывести его из себя. Стремительными выпадами Эрик быстро теснил противника.

Тэрритон парировал удары, но Эрик видел страх, исказивший лицо его врага. Эрик фехтовал лучше и сам знал об этом. И он собирался убить Тэрритона.