Эрик отмахнулся, но Аманда заметила в его глазах напряженный блеск. Она знала, что в таком состоянии его следует опасаться, но сомневалась, что ее отец увидел или почувствовал угрозу.

– Найджел, я совсем недавно вернулся со службы по призыву Данмора, – заявил Эрик. – Я воевал с индейцами, пока политики занимались спорами. Почему же вы все это мне говорите?

– Потому что, сэр, вам должна быть ненавистна эта возня! Вы, с вашей силой, авторитетом и влиянием, должны бы бороться против горячих голов, а не поддерживать их!

– Или возглавлять! – резко бросил Роберт.

Вскочив, Аманда подбежала и встала между мужчинами.

– Я этого не допущу! – заявила она, вздернув подбородок. – Это мой дом, и сейчас Рождество. Каждый должен либо вести себя как следует в праздник, либо уехать. Здесь не таверна, чтобы позволять себе подобное поведение! Всем ясно? Найджел, ты мой отец, и поэтому я рада твоему присутствию, но при условии, что ты не будешь сеять раздоры.

Повисло долгое молчание. Аманда почувствовала, что Эрик смотрит на нее, постепенно остывая.

– Аманда… – начал лорд Стирлинг.

Эрик шагнул вперед.

– Вы слышали, что сказала моя жена? Сейчас Рождество, и мы счастливы видеть вас у нас в гостях. Но пусть в этом доме царит дух Рождества. Пойдемте, леди Энни, я слышу, заиграли медленную мелодию. Если ваш супруг позволит, я с удовольствием и с осторожностью станцую с вами.

Роберт рассеянно кивнул. Не успел Эрик увести Энни на место, отведенное для танцев, как он обвил руки вокруг талии Аманды и крепко прижал ее к себе. Слишком крепко. Стараясь не обращать внимания на своего партнера, Аманда танцевала, полностью сосредоточившись на музыке и па танца.

Чудесно пела скрипка, ее жалобные звуки в сопровождении флейты и арфы сплетались в чарующую мелодию, которая могла бы быть такой… если бы она не чувствовала на себе руки Роберта.

– Замужество идет тебе, Аманда. Ты стала еще красивее.

– Спасибо. И поздравляю. Ты скоро станешь отцом.

– А ты еще не зачала? Скажи, ты хотя бы спишь с этой скотиной?

– С величайшим удовольствием, – сладко пропела она. И почувствовала, как его руки до боли сжали ее пальцы.

– Ты лжешь! – заявил он.

– Нет лучшего любовника для женщины, чем он.

– Ты все еще не простила… Но ты все равно меня любишь!

Предупреждаю, скоро придет время, когда ты прибежишь ко мне.

– О! В самом деле?

– Очень скоро в этот город войдут британские солдаты, и людей, подобных твоему мужу, сметет волна возмездия.

Она хотела ответить ему какой-нибудь ужасной резкостью, но не успела: ее отец тронул Роберта за плечо, и тот, состроив раздраженную гримасу, был вынужден выпустить девушку из рук. Удовольствия от смены партнера она не испытала, но выбора не было.

– Ты хорошо поработала, дочь, – мягко произнес отец. Ее сердце тревожно екнуло. – Оружие было спрятано там, где ты указала.

– Значит, мы в расчете.

– Нет такого понятия «в расчете». Ты будешь служить мне, когда я этого потребую.

– Ты глуп, отец. Это не так-то легко! Ты все еще ничего не понимаешь? В Бостоне выписано море разрешений на арест, но ни одно не исполнено. Люди отвергают тот хаос, который вы несете.

Найджел улыбнулся:

– Не забудь, дочь, я никогда не угрожаю попусту. Когда потребуется, ты будешь выполнять мою волю.

Он остановился, передав ее лорду Гастингсу. Совершенно разбитая после отцовских слов, Аманда попыталась улыбнуться старику и собралась с силами, чтобы вытерпеть его близость. Она была уверена, что тот пускает слюни, косясь на ее грудь, и к тому времени когда музыка наконец стихла и танец закончился, она была готова зарыдать и убежать отсюда куда глаза глядят прямо по снегу. Извинившись, Аманда выскользнула наружу через заднее крыльцо: ей необходимо было глотнуть свежего воздуха, пусть и студено-холодного.

Ночной ветер дохнул ей в лицо. Она сгребла снег с перил и стала прикладывать его к щекам и открытой груди. Потом, поежившись, задумчиво уставилась вдаль. День заканчивался, превратившись в серые, унылые сумерки. А еще совсем недавно был ярким, сверкающим Рождеством.

– Аманда!

Вздрогнув, она обернулась. Эрик тоже вышел на крыльцо. На нем была всего лишь шелковая рубашка, но он, казалось, не замечал холода. Ветер растрепал ему волосы, темная прядь упала на лоб. Подойдя ближе, он обнял жену.

– Что происходит?

– О чем ты? – спросила Аманда.

– Зачем он приехал?

– Отец? Потому что сегодня Рождество.

Он продолжал вглядываться в ее глаза, и по мере того как пауза затягивалась, кусачий мороз, казалось, проникал в нее все глубже, сковывая холодом сердце. Сейчас было самое время. Нужно обвить его шею руками и признаться во всем.

Но она не могла. Прежде всего она не могла не думать об Англии.

Предать свою веру было выше ее сил.

И еще был Дэмьен. Она не могла рисковать его жизнью Аманда облизнула губы и в отчаянии подумала: что же будет, если дело дойдет до войны? Она жена Эрика Камерона, и у нее нет сомнений в том, что ради своих убеждений он готов пожертвовать всем Пожертвует ли он ею с такой же легкостью? А она сама? Пусть она не смеет пока произнести это вслух, но она по-настоящему любит его Глубоко и гораздо более сильно, чем могла бы себе когда-нибудь представить.

От этого ей стало страшно.

– Он приехал, – прошептала она, – чтобы досадить мне.

Руки Эрика, обнимавшие ее, напряглись, – А Тарритон?

– Роберт? – вздрогнув, переспросила она.

– Я видел, с каким жаром и страстью ты разговаривала с ни».

Скажи, это был гнев или что-то иное?

– Только гнев, клянусь!

– Видит Бог, как я хочу поверить тебе…

Она отшатнулась, ненавидя его в этот момент.

– Ты никогда не притворялась, что любишь меня, – напомнил Эрик Он все надвигался на нее и казался сейчас чужим и незнакомым Схватив за руку, он вновь притянул жену к себе.

– Он женатый человек и готовится стать отцом! – выдохнула Аманда.

– А ты замужняя женщина.

– Как ты мог подумать… – начала она, но затем оборвала себя гневным возгласом и бросилась обратно в дом.

Вечеринка угасала. Слуги торопливо собирали стаканы, подносы и серебряные кубки, из которых еще совсем недавно пили рождественские напитки Аманда думала, что отец и остальные останутся, но те отказались. Вскоре гости распрощались, объяснив, что хотят вернуться в Уильямсберг засветло.

Эрик тихо вошел в дом вслед за Амандой. Он сердечно пожелал отъезжающим счастливого пути, вел себя как истинный лорд – хозяин своего замка.

Аманда укрылась от мужа в спальне. Надев теплую фланелевую рубашку, она рассерженно уселась перед трюмо и принялась расчесывать волосы.

Несколько минут спустя Дверь распахнулась. Эрик, который явно выпил больше обычного, немного постоял на пороге, затем вошел и рухнул на кровать. Сбросив башмаки, сюртук и рубашку, он оставил их валяться там, куда они упали Аманда чувствовала на себе его взгляд.

Он смотрел на нее неотрывно, как она ни старалась его не замечать.

– Так почему же, дорогая жена, нам никак не удается зачать ребенка?

Расческа замерла в руке Аманды при этом тягостном вопросе.

После небольшой паузы она снова принялась расчесывать свою темно-рыжую гриву.

– Это ведомо только Богу, но не мне.

Он вскочил на ноги и подошел к ней сзади. Взяв щетку из ее пальцев, он сам начал расчесывать ей волосы. Мягкие локоны теплой волной касались его обнаженной груди. Аманда сидела смирно, сжавшись в комок в ожидании.

– Ты ничего не делаешь, чтобы предотвратить беременность? – наконец спросил он.

– Конечно, нет! – задрожала ома от возмущения И тут же вскочила, развернувшись:

– Как ты только мог предположить такое!

Это ведь ты, ты женился, а потом уехал, оставив меня одну!

– Аманда .

– Нет!

– Да, – просто сказал он, привлек ее к себе и поцеловал в лоб.

Его тихий смех защекотал кожу ее щеки – Может быть, после этой ночи ты будешь лучше понимать меня, – прошептал он. – Гнев, страсть, любовь и боль. Иногда они настолько сливаются друг с другом, что становятся невыносимой пыткой. Я хотел тебя, когда ты была в гневе, хотел, когда ты откровенно пренебрегала мной, иногда думая, что я глупец, а иногда презирая себя за слабость. Такова мужская натура.