– Вы лжете, миледи. Впрочем, это в вашем духе.

– Я не лгу. Мне бы ужасно не хотелось видеть его на виселице.

– А как насчет меня, милая?

– Я вам уже говорила: я буду веселиться больше всех, когда вас вздернут.

Он с любопытством разглядывал ее.

– Я уверен, что будете, – наконец произнес он. – Но знаете, ведь сначала им надо поймать меня.

– А если Роберт предаст вас?

– Поддавшись вашим чарам?

– Я не собиралась его очаровывать и не делала этого.

– Тогда радуйтесь, мадемуазель, потому что в противном случае я был бы вынужден убить его.

Она так и разинула рот. Теперь он лжет! – подумала она. Но как знать? Этот человек непостижим. Серебряный Ястреб наклонился к ней и прошептал:

– Предупреждаю, Скай, поосторожнее с моими людьми! Всякий, кто прикоснется к вам, умрет, а я сделаю вывод, что не уделял вам должного внимания, если вам пришлось добиваться его у других.

– Я добиваюсь побега!

– Вы скоро будете свободны, – решительно сказал он, поднимаясь.

В дверь постучали, после чего она открылась, и опять появился Роберт. Он поглядел на капитана, который остановился в ожидании.

– Мы принесли сидячую ванну…

– Давайте ее сюда.

Скай в ужасе глянула на Ястреба и отскочила в дальний угол каюты. Вошли два матроса, тащившие деревянную кадку, за ними следовали еще десяток с ведрами воды.

И все они увидели ее. Застали в комнате мужчины как обыкновенную… шлюху.

Она упрямо вздернула подбородок и не сдвинулась с места. Матросы один за другим выливали ведра в бочку, пока в каюте не остался только Роберт, объяснивший, что он поставил котел на печку и что полотенце и мыло – на ее сундуке. Потом и он ушел, и она оказалась наедине с Ястребом в окутанной паром каюте.

Повисло тяжелое молчание. Оно затягивалось все дольше и дольше. Ястреб лениво поднял руку.

– Ваша ванна готова.

– А я нет.

– Люди долго и тяжело трудились, чтобы нагреть воду для вас, миледи. Предлагаю вам использовать ее.

– Понимаю. Вы не согласитесь удалиться, чтобы я могла это сделать?

– Нет, удалиться я не соглашусь.

– Мерзавец! – прошипела она.

– Вы это уже говорили, миледи.

– Прекратите вы или нет?!

– Что такое? – невинно спросил он. – Что прекратить? Я пытаюсь быть джентльменом и воздерживаться от препирательств с леди.

– Но это смехотворно! Я не полезу в кадку, пока вы здесь.

Он изогнул бровь, и она увидела, что он находится отнюдь не в добром расположении духа, какими бы шутливыми ни были его слова.

– Какая черствость, леди Кинсдейл, какая жестокость! Я претерпеваю жгучие муки плоти ночью, чтобы предложить вам утешение, днем спешу к себе в каюту, где стараюсь предоставить вам относительные удобства и свободу, и вижу, как вы вешаетесь на шею моему второму помощнику! А сейчас вы гоните меня прочь! Обидно, миледи.

– Вам стоило бы подумать о сценической карьере, сэр, – сухо сказала Скай. – В этой профессии, вы были бы неотразимы.

– Скай, я не уйду из своей каюты.

– А я не полезу в ванну.

– Я ведь могу вас заставить.

– О, это вы можете!

– Значит, вы хотите снова спорить?

Скай покраснела и стиснула зубы. С ума она сошла, что ли? Он говорит правду. Было бы легче, если бы она пошла на соглашение. Но это означало бы подчиниться его приказу, а она не могла заставить себя сделать это.

– Я не полезу в эту кадку, – повторила она.

– Святые угодники! – выкрикнул пират с таким неистовым гневом, вскочив на ноги, что она пискнула и попятилась к стене. Сейчас он набросится на нее, сорвет сорочку и…

Она не знала, что будет потом.

– Постойте! – взмолилась она, но он ее не слушал, грозно подступая к ней, пожалуй, глупо сопротивляться…

– Миледи, если вы не сядете в ванну… – Он остановился, и она почти уверилась в том, что Ястреб готов нанести ей тяжкие оскорбления, но он повернулся и начал расстегивать пуговицы на своей рубашке. – Если вы не сядете в ванну, тогда я сделаю это сам.

– Что? – выдохнула она, ошеломленная.

Он бросил рубашку на пол и стащил один сапог.

– Я не допущу, чтобы горячая вода пропала впустую.

– Но вы же не можете… – взорвалась она. Другой сапог упал на пол. Он ждал.

– Чего я не могу? – вежливо осведомился пират.

– Принимать ванну при мне!

Он откинул голову назад и нагло захохотал.

– Миледи, позволю себе не согласиться. Могу! И собираюсь сделать это.

Он принялся расстегивать панталоны, а Скай повернулась к нему спиной и уставилась в стену. Через мгновение она услышала, как он с удовлетворенным вздохом погрузился в горячую воду.

– У вас нравственные устои, как у… у…

– У мерзавца? – подсказал он.

– Как у трущобной крысы!

– Ну, не всем же разыгрывать великую святость. Окажите любезность, кликните Роберта. Мыло никуда не годится.

– Не стану я звать Роберта, – запротестовала Скай.

– Но тогда, – объявил он негодующе, – я буду благоухать, как французский публичный дом. О, это не пойдет! Совершенно не годится! Подойдите, леди Кинсдейл, помогите мне разобраться.

– Вы в своем уме? – Она, шумно дыша, смотрела в стену. Будь он проклят! Как раздражают эти его охи и вздохи. Он явно наслаждался ванной.

– Позовете вы моего помощника или нет?

Она и не заметила, когда изменился его тон.

– Нет!

– Тогда я вынужден сделать это сам.

Раздался всплеск, и вода залила пол каюты. Вопреки принятому решению она чуть повернулась. Обмотавшись толстым полотенцем, которое Роберт оставил для нее, Ястреб прыгнул к двери и распахнул ее.

– Мистер Эрроусмит, вы мне нужны, прошу вас!

Должно быть, Роберт привык сломя голову бежать на зов хозяина, так как он появился моментально и выслушал требование капитана о мыле, более подходящем джентльмену. Потом Ястреб дожидался у дверей, постукивая ногой.

Роберт вернулся, вручил ему мыло. Капитан живо возвратился в ванну.

– Нет необходимости украдкой оглядываться, леди Кинсдейл. Я тут, всецело к вашим услугам. Жду не дождусь исполнения вашего благородного обещания.

– Вы будете гнить в безымянной могиле, – проговорила она самым любезным голосом.

– Возможно, но до того… о, невыносимо. Вы не подойдете? Спину потереть.

– Вы сойдете с ума, – заверила она его, – а потом сгниете в могиле.

– Я так не думаю. Так вы подойдете и порадуете меня вашей любезной помощью?

– Сэр, я бы стакана воды для вас пожалела, даже если бы вы умирали от жажды.

– Вы испытываете мое терпение, мадемуазель.

– В самом деле? – пробормотала она с беспокойством. Ей не нравилось стоять, уткнувшись носом в стену, но она не желала двигаться с места и не собиралась поддаваться его подначкам или исполнять его распоряжения.

Дверь, вспомнила она, не заперта! Надо притвориться, что она повинуется.

– Леди Кинсдейл, – начал он, но осекся, когда она повернулась и взглянула прямо на него. Длинные ноги его были поджаты, руки спокойно свешивались наружу, довольная улыбка изогнула губы.

– Как мило с вашей стороны! Намыльте и потрите, пожалуйста, лопатки.

Скай любезно улыбнулась в ответ. Бросилась к кадке, а потом стрелой пролетела мимо, успев только заметить, как поблекла его улыбка.

Однако едва она открыла двери, как почувствовала, что ее сорочка сильно натянулась и раздался ужасный треск. Скай вскрикнула, оборачиваясь. Голый, мокрый, он стоял позади нее, держа в руках кусок ее сорочки. Тем не менее она почти выскочила из каюты, готовая даже прыгнуть в море, если придется. Увы, он оказался быстрее: схватил ее за руки и втащил обратно. Изо всей силы захлопнул дверь – на этот раз запер ее.

Он повернулся, пристально глядя на нее. Она скользнула взглядом по его телу, потом уставилась ему в глаза с возрастающей тревогой. Он усмехался – должно быть, так усмехается ястреб, держа в когтях полевую мышку. Улыбка сбежала с его лица, и теперь он смотрел на нее мрачно. Голос его прозвучал низко, тихо и от этого еще более угрожающе: