Дикари переглянулись и растерянно уставились на нее. Джесси трясущимися руками вытащила из-за пазухи амулет – тот, что когда-то Покахонтас подарила Джейми. Оба индейца благоговейно застыли, а потом один из них знаками дал понять, что Джесси должна положить младенца обратно. Дэниел проснулся и, почувствовав голод, заплакал.

– Нет! – крикнула она и прижала сына еще крепче. Индеец двинулся вперед. Джесси отважно смотрела врагу прямо в глаза, но вскоре оказалась припертой к стенке точно как Элизабет. – Нет! Опеканканок!

Индеец подступил вплотную. Шеи Джесси коснулась острая сталь, но она только выше подняла голову, стараясь не разрыдаться. Где-то сейчас Джейми? Жив он или погиб в неравном бою? Был ли здесь Роберт, успел ли предупредить об измене? Сэр Вильям! Вот кто явится ей на выручку с минуты на минуту!

На пороге зазвучали чьи-то шаги, и Джесси метнула туда отчаянный взгляд, молясь об избавлении от этого кошмара.

Но в дверях появилась Хоуп. Джесси с горечью подумала, что эта девка наверняка заранее знала о готовившейся резне. Интересно, она тоже убивала белых людей, деливших с ней кров и пищу?

А Хоуп не спеша шагнула на середину комнаты. Теперь на ней было надето модное европейское платье, с ворохом кружен и нижних юбок. Девица оглядела Джесси своими бесстыжими зелеными глазами, быстро заговорила с индейцами на их языке. Она выглядела поразительно хладнокровной и невозмутимой. Дикарь, угрожавший Джесси, убрал кинжал в ножны и принялся что-то горячо втолковывать Хоуп.

– Он говорит, – перепела Хоуп, – что ребенок под защитой Опеканканока. Ребенок может остаться, а ты пойдешь с ним.

– Что?! – опешила Джесси. – Но ведь я тоже под защитой…

– Но ты женщина. – Хоуп по-прежнему не сводила с нее широко распахнутых жадных глаз. – И ты пойдешь с ним. Ты и она, – девица указала на Элизабет, – теперь их заложницы и поможете им выбраться наружу. Тебе придется оставить сына. – Хоуп помялась и добавила: – Они и своих детей не пожалеют принести в жертву Окусу. Ты бы лучше оставила его здесь, а сама пойдешь с ним.

Джесси покачала головой. Она вопросительно посмотрела в сторону Элизабет, затаившейся в углу. Судя по всему, сестра ничего не соображала: в голубых глазах застыли растерянность и страх.

– Я никуда не пойду, – твердо произнесла Джесси. Хоуп снова обратилась к индейцу, но тот отрицательно замотал головой и осклабился в алчной улыбке. Он что-то пробормотал, обращаясь к Джесси, и Хоуп перевела:

– Если ты не пойдешь, он у тебя на глазах вырежет у твоей сестры сердце, а потом убьет тебя. Он сделает это прямо сейчас. Решай сама.

Элизабет с тихим стоном осела вдоль стены.

Джесси задрожала, чувствуя, как кровь отхлынула от лица. Ей не сразу удалось заговорить – сухие губы стали слишком непослушными.

– Скажи ему, что я пойду.

– Пойдете вы обе, – промурлыкала Хоуп. Тут она как-то странно улыбалась, и до Джесси наконец дошло, что ей выражают сочувствие. – Я тоже пойду с вами. Не бойся. Я не дам им тебя убить.

Джесси сильно сомневалась, что кто-то сможет удержать этих дикарей. Однако, как ни странно, почувствовала благодарность.

– Спасибо, – шепнула она. И попросила, не спуская настороженного взгляда с индейца: – Будь добра, положи его обратно в колыбель.

– Лучше я вынесу его отсюда, – качнула головой Хоуп. – Они могут поджечь дом.

Девица взяла Дэниела из рук Джесси. Малыш покраснел и зашелся в отчаянном крике, гневно размахивая крошечными кулачками. Переполненные молоком груди отозвались острой болью, но Джесси не посмела снова приблизиться к сыну. Из глаз ее брызнули слезы, но она решительно смахнула их и гордо выпрямилась. По-прежнему карауля каждое движение индейца, Джесси направилась к стене и наклонилась над Элизабет.

– Поднимайся, Элизабет. Нам придется пойти с ними. Не бойся, все будет хорошо.

Бедняжка с безумной надеждой подняла залитое слезами лицо и прошептала:

– Джейми придет за нами…

– Джейми придет за нами, – подтвердила Джесси. Он непременно придет, если только не лежит бездыханный, остывая на весеннем ветру. – А теперь пойдем, Элизабет. Мы будем двигаться не спеша, с нами пойдет Хоуп.

Хоуп прижала к себе Дэниела и направилась вниз по лестнице.

От мертвой тишины, царившей в их доме, у Джесси болезненно сжалось сердце. Она шла по пятам за Хоуп, чувствуя, как острие индейского кинжала упирается ей в спину. Она крепко сжимала руку Элизабет, стараясь хоть немного подбодрить сестру. Та тряслась как осиновый лист и обливалась слезами, но послушно переставляла ноги.

Однако у подножия лестницы Джесси едва не потеряла самообладание. Из ее груди вырвался отчаянный крик при виде мертвой Эми Лоутон, которую прикончили острой садовой лопаткой. Джесси рухнула на колени. На нее смотрели широко распахнутые пустые глаза, в которых отразился весь ужас последних минут бедной экономки. Она давно уже была мертва.

Индеец у нее за спиной что-то угрожающе пролаял и рывком заставил Джесси подняться. Тут все услышали заунывное хныканье, доносившееся из помещений для слуг. Второй индеец двинулся было туда, но Хоуп схватила его за руку и стала о чем-то громко умолять, кивая на Дэниела. Наконец дикарь неохотно кивнул. Хоуп ободряюще глянула на Джесси и помчалась по коридору. Через минуту она вернулась, волоча за собой Чарити Хьгом – плачущий Дэниел успел перекочевать к ней в руки.

– Скажите ей, леди Камерон, что с ней ничего не случится. Пусть возьмет ребенка и уходит. Они собираются поджечь дом.

Судя по ее виду, Чарити едва соображала от ужаса. При виде индейцев девушка рванулась назад. Джесси как-то отстранение подумала, что служанка запросто может выбросить Дэниела по дороге, как ненужную вещь.

– Чарити! – крикнула Джесси. Пожалуй, ей впервые в жизни пришлось повысить голос на прислугу – ни дать ни взять чистокровная леди! – Чарити! Они не сделают тебе ничего плохого! Но если ты будешь плохо обращаться с Дэниелом – клянусь всеми святыми, это сделаю я! Забери его отсюда, да поскорее! Отнеси мальчика в часовню!

Чарити ошалело уставилась на хозяйку – до нее не сразу дошло, что ей посчастливилось спастись. Но вот она решительно прижала ребенка к груди.

– Я присмотрю за ним, миледи. Я не спущу с него глаз. Я присмотрю за ним…

Первый индеец тем временем успел поджечь ковры и гобелены на стенах в коридоре, ткань моментально занялась ярким пламенем.

– Чарити, беги!

И молодая служанка пулей вылетела за дверь. От дыма и бессильной ярости из глаз у Джесси снова полились слезы. Материнское сердце разрывалось от боли: отчаянный плач ее сына постепенно затихал вдали.

Но в следующее мгновение у нее не осталось возможности оплакивать себя или ребенка: первый индеец грубо схватил ее за волосы и потащил вон из дома. Он понимал, что время дорого.

Улицы были совершенно пусты, на них валялись только трупы. Однако индейцы не рискнули прорываться к воро – там, а повернули к задней стене палисада. Джесси слышала, как охает и причитает за спиной Элизабет, и понимала, что сестру тоже волокут силой. Ее дергали за волосы так, что в глазах темнело от боли. Впрочем, Джесси тут же напомнила себе, что следует радоваться хотя бы тому, что ее скальп все еще на голове.

Но вот и стена палисада. Джесси невольно рванулась назад. Там их поджидало еще человек восемь индейцев. Увидев в проулке Джесси, Элизабет и их пленителен, дикари принялись подниматься по одной из приставленных с внутренней стороны лестниц.

Индеец что-то сказал ей и выразительно дернул за волосы. Он тащил ее за собой на лестницу. С высоты стены Джесси со страхом посмотрела вниз: снаружи стояла телега с сеном. Дикарь пихнул ее вперед.

– Нет! – в панике закричала она.

Но он схватил ее в охапку и швырнул за стену. Джесси с визгом полетела вниз. Падение оглушило ее, в ушах звенело от собственного крика.

Элизабет рухнула рядом. Джесси попыталась сесть. Она хотела помочь сестре.

Одни индейцы перебрались через палисад с помощью веревок, другие спрыгнули следом за пленницами. Джесси не. успела выпрямиться, как телега рывком двинулась с места.