– Но это еще не значит, что ты не пожалел о пашей свадьбе, – упрямо прошептала она, чувствуя, что краснеет еще больше.
– Я не пожалел о нашей свадьбе, – промолвил Камерон и уткнулся в свои бумаги. Он поспешил уйти от скользкой темы. – Запомни, Джесси, что с поухатанами надо постоянно держать ухо востро. Их вера слишком отлична от нашей. Они считают себя детьми какого-то гигантского зайца, а вовсе не Адама и Евы. Они трепещут перед божеством, олицетворяющим жестокость, и потому с охотой приносят ему в жертву все, даже своих младенцев. И оттого столь безжалостны к своим врагам.
– А разве мы им враги?
Джейми отложил перо, встал и прошел к камину, задумчиво следя за игрой пламени.
– Если бы брат Опеканканока был до сих пор жив, я бы чувствовал себя увереннее. Этот человек всегда был СТОРОННИКОМ мира, тогда как Поухатан не стеснялся пойти на любую жестокость ради неограниченной власти. Вот и Опеканканок такой же – скор на расправу. Да, иногда индейцы относятся к нам дружелюбно, однако они до сих нас окончательно.
– Так зачем же мы тут торчим? – недоумевала Джесси, которую против воли била крупная дрожь.
– Мы торчим здесь, мадам, потому что мне так угодно, – раздраженно отрезал Камерон, Он направился к кровати, и Джесси снова покраснела, заметив знакомое пламя и его глазах. Джейми заставил ее смотреть на себя, поймав за подбородок. – А вы, миледи, будете вести себя чрезвычайно осторожно, потому что я так решил, не правда ли?
Она торопливо кивнула, с трудом понимая, о чем он говорит, и затрепетала оттого, что сильные руки обняли ее столь аадстно, Разве можно пожалеть о том взаимном огне, что запылал между ними?
Но после, когда Джесси уютно свернулась клубком у мужа под боком и цел уживалась и его глубокое сонное дыхание, ее снова начал мучить страх перед будущим. Она с каждым днем все сильнее привязывалась к Джейми. А что, если со временем она перестанет быть для него столь желанной и его страсть иссякнет? Тогда ее участь будет более чем печальна – ведь у Джесси не останется даже ненависти, которая могла бы служить поддержкой в постигшем се горе.
Она снова напомнила себе, что в любом случае была и остается его женой. Она вот-вот родит ему ребенка. Но достаточно ли этого?
И впервые в жизни Джесси поняла, что нуждается в его любви.
Двадцатого декабря Роберт с Ленор перебрались в собственный дом. Над его возведением трудилась вся колония, не исключая и Роберта с Джейми. И все не могли нарадоваться из плоды своего труда: дом получился почти такой же просторный и добротный, как у Джейми, но возвели его в поразительно короткие сроки. Джесси почему-то особенно шокировал неиссякаемый энтузиазм Ленор, которая так носилась со своей голубой кровью. Ведь эту хижину вряд ли можно было сравнить с тем замком, в котором она родилась и выросла – Понимаешь, Джесси, он никогда не был нашим, потому до предназначался старшему брату, – пояснила она. – И я впервые стала хозяйкой своего собственного дома.
Три сестры усердно сидели за вышивкой, чтобы было чем прикрыть голые стены и хоть немного удержать в них тепло.
– Вот это я понимаю – работа для леди, и притом вполне приличная, – повторяла Ленор. Она так и не смирилась со слишком живым участием, которое принимала Джесси в незавидной судьбе семьи Джона Таниена. Но Джесси решительно отметала вес возражения. И немало удивилась, когда сидела за работой в последний день перед переездом сестер, и осознала, что будет скучать без Ленор. Вскоре явились мужчины и напомнили, что пора расходиться по домам. Сестры обняли друг друга с непривычной искренностью и теплотой. Затем ее поцеловал Роберт и с улыбкой сказал:
– Доброй ночи, младшая сестричка. Веди себя хорошо.
– Вы же переезжаете не за тридевять земель, – заметила она.
– Да, всего лишь на расстояние хорошего броска, – согласился Максвелл.
– Наш поселок еще очень мал, – сухо вмешался Джейми. – Так что смею вас заверить, что вряд ли мы будем Реже видеться. Нам просто придется… ночевать в разных местах. – И он отвел Джесси подальше от Роберта и придал к себе. Похоже, он опять на что-то злился. Но при этом не преминул горячо поцеловать на прощание Ленор.
Джейми собрался проводить новоселов до дома. Джесси Полагала, что тоже имеет на это право, и приказала Молли подать ей плащ. Но Камерон СИЛОЙ развернул ее обратно к лестнице, качая головой. И как-то лихорадочно заверил:
– Мадам, уже слишком поздно и холодно, чтобы покидать дом в вашем положении. Вы уже распрощались с гостями, а прогуляться до их дома сможете утром, вдвоем с Элизабет.
Джесси открыла было рот, собираясь спорить. Ей не меньше, чем другим, хотелось взглянуть на законченный дом. И вовсе не улыбалось торчать в одиночестве наверху, дожидаясь возвращения Джейми, – ведь гостеприимные новоселы наверняка предложат поднять тост за их семейный очаг.
– Джейми, я не понимаю, почему…
– Зато я понимаю. – Квадратный подбородок угрожающе выпятился.
Джесси потупилась и снова вскинула голову, готовая к спору.
– Джейми…
– Эта ночь не для прогулок. – Он схватил ее за плечи и пристально посмотрел в глаза. – Снег покрылся наледью, на которой ты запросто можешь поскользнуться и упасть. Неужели ты с такой готовностью намерена рисковать жизнью моего ребенка?
– Мы можем собраться и отметить наш переезд завтра утром, – примирительно предложил Роберт. – А может, и нет, – добавил он с легкой гримасой. Роберт вместе с Джейми каждое утро ездил в лес на охоту. – Но даже если нам с лордом Камероном придется уехать, вы, леди, сумеете прекрасно провести время втроем!
– Марш в постель, – твердо приказал Джейми. Джесси с недовольным лицом поцеловала еще раз на прощание Ленор, Роберта и побрела к лестнице. По пути она кивнула Молли, и служанка ответила ей понимающим кивком и пошла следом.
В спальне Джесси принялась плакаться на грубое поведение мужа, но Молли, хлопотавшая над постелью и ночной рубашкой, отнеслась к ее возмущению с поразительной легкостью.
– Ах, малышка, женщины в твоем положении делаются такие нервные – просто жуть! Охо-хо, хоть бы уж и мне поскорее узнать это самой! Ну, скорее залезай в постель!
Любопытство взыграло в Джесси настолько, что она послушно забралась под одеяло.
– Это что еще за новости, Молли?
– Джон Таннен сделал мне предложение, вот что. – ]У1олли не очень-то удавалось скрыть свою радость. – Он собрался спросить у отца Стивена, не обвенчают ли нас до Рождества.
– Так скоро! – только и ахнула Джесси.
– Чем скорее, тем лучше, – бурюгула Молли. – Понимаешь, Джесси, я же постоянно торчу у него дома, с детьми, ну и… все такое. Ох Джесси, я прямо места себе не нахожу! Ты ведь знаешь, что я на себе давно крест поставила. Кому я была нужна – старая, заезженная кобыла… и Джону я выложила все без утайки про свое прошлое, да только ему нет до того дела. Дескать, ему важно только то, что есть между нами. Что сил у меня на десятерых и он шибко в меня влюбился, потому как видел, что я хорошо обхожусь и с его сыном, и с маленькой Маргарет. И не видать этим деткам лучшей мачехи, а ему – любимой невесты.
– Ох, но это же прекрасно! – воскликнула Джесси. – Я так рада за тебя, Молли!
– А все благодаря тебе, Джесси.
– Молли! Ведь не я же вложила в твое сердце доброту и любовь!
– Но ты дала мне новую жизнь. Ты и еще лорд Камерон. И еще лорд Камерон… Джесси сосредоточенно закусила губу. Да, он повернул их жизнь к лучшему. Правда, подчас он делает эту жизнь просто невыносимой из-за своего упрямства, однако Джесси давно уже не мыслила своего существования без него. Джейми мог довести ее до белого каления, Он мог разбудить в ней страсть и подарить неземное блаженство, и в нем, в нем одном она видела источник жизненных сил.
– Я желаю тебе всего самого лучшего, – сказала Джесси, крепко целуя Молли.
– Спасибо тебе, девочка. Мне на самом деле понадобится твое благословение. И лорда Камерона.
– Считай, что оно у тебя уже есть. – По крайней мере это она могла пообещать с уверенностью. Джейми будет рад за Молли и Джона. Как ни посмотри, они скорее его подданные, нежели правившего где-то за океаном короля. Ведь для колонистов Джейми олицетворял гражданскую власть, единственно существующую в этой глуши. Обе женщины замерли, прислушиваясь, как Камерон поднимается по лестнице. Вот он приблизился к комнате.
