– Молчи, Джесси. Генри, твой отец признал ее. И у нее больше нет матери. Не осталось никого, кто должен расплачиваться за грехи, кроме этой девочки…

– Этой… незаконнорожденной! – снова с ненавистью прошипела та блондинка, что повыше.

– Ленор! – На сей раз окрик Джейн был довольно резким.

– Ленор, пожалуйста!.. – подхватил Роберт.

– Черт побери! – взорвалась Джесси. – Может, хватит болтать обо мне так, словно меня здесь нет? Ленор, я впервые вижу такие ужасные манеры!

– Несчастная проныра, не надейся, я не уступлю тебе и ломаного гроша из своей доли наследства!

– А мне от вас ничего и не надо! – выкрикнула Джесси.

– Зато я поделюсь с великой радостью, – неожиданно заявила вторая блондинка – поменьше. Она подошла и несмело погладила Джесси по руке, раскрасневшись от смущения. – Хотя, конечно, мое наследство небольшое – ведь самая младшая. Но я рада видеть вас, мы давно знали эту тайну. Бедная мама не могла спокойно слышать о вашем существование, но тем не менее я уверена , что папа очень вас любил и рада, что вы пришли.

Эта удивительная доброта оказалась Джесси не по силам. Она приготовилась вытерпеть град оскорблений, приготовилась, что ее сейчас вытолкают в шею с ненавистью и презрением.

Глаза ее моментально заволокли слезы. Джесси отчаянно заморгала, не желая давать им волю.

– Спасибо, – сдавленно прошептала она. Постепенно овладела собой и решительно повернулась к двери. – Мне вообще не следовало сюда являться. – При этом она наградила Джейми ядовитым взглядом. – Да вот лорд Камерон настоял.

Генри ошалело уставился на Джейми, который лукаво рассмеялся;

– Ну не тащить же мне ее к себе домой!

– По-моему, я приказала подать вино, – вмешалась Джейн. – Может, хватит горланить на пороге, как простолюдины? Ох, извините. Я не хотела… впрочем, не важно. Лайдон, будь добр, налей мне вина. Ну, девочки? Генри, Роберт? Джейми, а ты не желаешь выпить?

– Я бы выпил шотландского виски – ровно на пять пальцев, пожалуйста, – заявил Генри. Он по-прежнему разглядывал Джесси. Девушка неохотно прошла следом за остальными в гостиную, но не садилась: ее так и подмывало пуститься наутек, и приходилось держать себя в руках. Ни за что в Жизни она не предоставит такого развлечения своему надутому братцу Генри и расфуфыренной сестрице Ленор.

– Она может занять мою старую девичью комнату, – предложила Элизабет.

– Займет, никуда не денется. Черт побери, Джейми, я не могу впустить в дом незаконнорожденную и признать ее открыто! Конечно, я прослежу, чтобы она была накормлена и умыта… Гмэ

– О, она и так достаточно чиста, – многозначительно перебил Джейми.

У Джесси чесались руки влепить ему пощечину. Всего одну, но так, чтобы пришлась как раз на эту гадкую загорелую щеку.

– Но ты не можешь выкинуть ее на улицу, Генри, – мягко укорила Джейн. – Вы с ней одной крови.

– От которой она с радостью бы отказалась, – холодно вставила Джесси.

Генри удивленно взглянул на нее и разразился хохотом;

– А она явно многое переняла от отца, верно?

– Совершенно верно, – процедила Джесси. – Вы только взгляните, какие у нее отличные зубы и звонкие копыта!

– И правда, мы обсуждаем ее, как лошадь, – сказала Элизабет.

– Лайдон, будь добр, налей нам вина, – напомнила Джейн.

– Приданого она не получит. Это недопустимо. Но я позволю ей занять девичью комнату Элизабет, если она согласится помогать по хозяйству. А когда в доме не будет посторонних, пусть обедает вместе с нами.

И они продолжили обсуждение – так, как будто Джесси рядом не было. Ей хотелось кричать от возмущения и плакать от унижения, но больше всего девушке хотелось убраться как можно дальше. Тем более что Роберт Максвелл сидел среди них и откровенно развлекался – Правда, он пытался подбодрить Джесси ласковой улыбкой, однако при одной мысли о том, что он сейчас слышит, у бедняжки падало сердце. Ведь он по-прежнему воплощал мечты, взлелеянные в самом потаенном уголке ее души.

– А где ты раскопал ее, Джейми? В доме свиданий?

– Ленор, я сейчас сам отволоку тебя на конюшню и высеку кнутом, – отчеканил Джейми. Ленор покраснела от гнева и открыла было рот, но не посмела с ним спорить. – Я встретил ее на похоронах матери, ради содержания которой она самоотверженно трудилась.

– О Боже! – вырвалось у Джейн. – Ну по крайней мере от этой участи мы сможем тебя оградить. Ведь правда, Генри?

– Кажется, я уже сказал, что она может остаться.

– Ну, – вмешалась Джесси, – зато я не желаю здесь оставаться. – И девушка повернулась, собираясь с достоинством прошествовать к двери. Но непослушные ноги подвели ее, она покачнулась и рухнула. Голова ударилась о камин, и Джесси закричала. Казалось, она кричала и падала без конца, но так и не достигла пола. Сильные руки подхватили ее на лету.

– Джесси!

Она не смогла откликнуться, ее поглотила тьма.

Джесси очнулась на чем-то непривычно мягком, в сумраке, едва рассеянном одной слабой свечой. Ей никогда не было так хорошо и спокойно. На ней была чистая белая рубашка, на кровати свежие простыни, а укрывало ее необычайно теплое одеяло.

Однако все это Джесси осознала не сразу, с трудом возвращаясь из забытья. Ее рука машинально метнулась к виску, все еще пульсировавшему от боли, и нащупала повязку.

Над ней склонилась женщина в ночном чепце. Поначалу ее лицо тоже показалось размытым, но Джесси удалось сосредоточиться и узнать Элизабет.

– Джесси, – негромко позвала та. – Ты меня слышишь? – Да.

– Это очень хороший признак, – многозначительно . Промолвила Элизабет.

– Да неужели? – Джесси хотела улыбнуться, но не смогла. – Где это я? И как сюда попала? Элизабет уселась на край кровати и ласково пожала ей руку.

– Это моя прежняя девичья комната. – Она помрачнела. – Конечно, у нас в доме есть комната и получше, но я не думаю, что они осмелятся принять тебя открыто, как законную дочь. Ты не обиделась?

Джесси покачала головой и тут же была наказана острой болью.

– В самом деле, мне не следовало сюда приходить. И я уйду…

– Ну нет, только не это! Пожалуйста, не уходи! Я столько лет гадала, что с тобой сталось! Папа с мамой ужасно ругались из-за тебя. А ты оказалась просто чудом. Пожалуйста, останься. Джейн очень милая, но ведь они с Генри – герцог и герцогиня. Ну а Ленор… ты сама ее видела. А я всегда одна.

– Но у вас наверняка есть друзья! – Джесси попыталась сесть, что было совсем непросто сделать из-за жуткой боли в голове.

– Тс-с-с! Осторожно! У тебя ужасно разбита голова! А друзей у меня нет, что бы ты ни думала. Папа предпочитал ездить в Лондон один, дома играть с детьми наших слуг мне не разрешали, а единственные соседи на всю округу – Джейми и Джейн. Правда, Ленор не такая уж плохая, какой может показаться, и все же… Ну пожалуйста, пообещай остаться хотя бы на время!

Джесси не хотела давать такое обещание. Вряд ли она задержится в этом доме дольше, чем нужно, ведь здесь к ее присутствию относятся с таким презрением.

– Мне очень правится эта комната. Она намного лучше того места, где я жила до сих пор, – заверила она Элизабет. Девичья и правда выглядела очень мило. Прежде всего Джесси оценила чудесную мягкую перину, чистые простыни и теплое одеяло. Окна закрывали плотные шторы, а стены украшали небольшие изящные гобелены. В ногах кровати стояли объемистый сундук и тяжелый туалетный столик из мореного дуба. – Как я сюда попала?

– Джейми принес тебя на руках.

– О, – вырвалось у Джесси, едва сумевшей скрыть разочарование. А она-то надеялась, что это сделал Роберт. Ей пришлось поспешно прикрыть глаза. Однако Элизабет лукаво хихикнула:

– Советую быть поосторожнее, если ты заинтересовалась Робертом Максвеллом, потому как наша Ленор имеет на него виды. Впрочем, это не мешает ей быть влюбленной и в Джейми тоже, но он подчас бывает просто несносным!

– Это верно.

– Ленор такая требовательная – а ведь еще никому не удавалось что-то потребовать у Джейми. Он кое-как снисходит до правил самой простой вежливости – и только. И это выводит ее из себя. Тогда он уезжает, и Ленор начинает вздыхать и плакать по ночам. И все повторяется сначала.