Джеймс попытался найти укрытие, но, не обнаружив его, быстро соорудил шалаш. Через несколько часов шалаш залило водой. Им пришлось влезть на дерево, и Тила ненадолго заснула в объятиях Джеймса. К утру дождь прекратился.

Джеймс видел, что Тилу нещадно искусали москиты, но она ни слова не сказала ему об этом. Боясь, как бы у нее не началась лихорадка, он проклинал себя за то, что взял Тилу с собой. Внезапно открыв глаза, она просияла.

— Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, — прошептал Джеймс, продолжая проклинать себя. Любя Тилу, он ежедневно подвергал ее жизнь опасности.

— Знаешь что? — Она улыбнулась.

— Что?

— Сегодня Рождество.

— А ты в дикой глуши, где нет ни одного христианина.

— Это первое Рождество за много лет, когда я проснулась счастливой.

— И больной, — встревоженно добавил он, услышав, что Тила чихнула.

— Джеймс, я болела и в Чарлстоне.

— Мне нечего тебе дать.

— Сейчас у меня есть все.

Спрыгнув с дерева, Джеймс помог Типе спуститься.

— До сих пор мы двигались слишком медленно. Я боялся ехать быстрее. У нас с Джарретом есть домики у залива, оставленные нам отцом. Если нам удастся добраться до них…

— Отлично. Поскачем во весь опор. В тот день они выехали на тропу, огибавшую озеро Окичоби. Джеймс, натянув поводья, настороженно огляделся.

— В чем дело? — спросила Тила.

— Индейцы. — Он указал на следы копыт, едва заметные в траве. — Лошади… неподкованные. Много лошадей. А там… следы кожаных сапог. Здесь много… очень много семинолов. — Джеймс бросил на нее пристальный взгляд. — Я отвезу тебя вон в ту рощу. Оставайся там что бы ни случилось, пока я не вернусь за тобой.

— Но Джеймс…

— Тила, не надо! Я не знаю, что здесь происходит. Пожалуйста, не упрямься, послушайся меня. Поклянись!

— Я… клянусь. Но где ты будешь?..

— Я должен все выяснить.

Джеймс нашел укромное место возле озера и, усадив Тилу в развилке раскидистого дуба, велел ждать его. Поцеловав ее на прощание, он снял с себя серебряный амулет и надел его на Тилу.

— Здесь мне ничто не угрожает, а ты можешь оказаться в опасности. Я уведу лошадь, чтобы никто не заметил тебя. Этот амулет защитит тебя, но все же оставайся на дереве.

— Хорошо. Но… Джеймс?

— Пожалуйста… вспомни, сегодня Рождество. Будь осторожна. Ты для меня лучший подарок!

Джеймс вскочил на коня и, отъехав на полмили, привязал лошадь Тилы к дереву. Следы копыт привели его к поляне, здесь он остановился, внезапно поняв, где они оказались, За всю войну Джеймс ни разу не видел такого скопления сил. Никогда еще индейцы не готовились к битве с такой тщательностью. Озеро осталось позади, а впереди Джеймс увидел высокий холм. Повсюду тянулись болота, покрытые осокой. Кое-где ее скосили, чтобы трава не мешала вести огонь. Осматривая местность, Джеймс краем глаза заметил какое-то движение. Спешившись, он бесшумно устремился вперед, нагнал индейца в набедренной повязке, прыгнул на него и повалил на землю. Тут он узнал молодого воина: это был Енот из племени Дикого Кота.

— Бегущий Медведь! Ты пришел сражаться?! — удивился он. — А я решил, что это солдат. Мне велели заманить их сюда. Солдат много. Еще один командир наступает на нас — Закари Тейлор, но Дикий Кот говорит, что победит его.

— Значит, сражается Дикий Кот. А кто еще?

— Арпейка — ну, ты знаешь, Сэм Джоунз, И Аллигатор здесь со своими воинами. Нас почти пятьсот человек.

— А у белых? Я знаю, что они направлялись сюда. Сколько их?

— Наверное, больше тысячи. Но это не важно. Мы убьем их, заманив в болото. Кровь смешается с грязью.

Помогая парню подняться, Джеймс взглянул на небо.

Солнце стояло в зените. Значит, уже полдень.

Услышав стрельбу, он обернулся. Выстрелы звучали все ближе.

Солдаты шли развернутым строем, хотя видели перед собой болото, поросшее высокой осокой. Лошадей они оставили, поскольку животные увязли бы здесь. Выстрелы следовали один за другим.

Индейцы открыли стрельбу с холма, и белые тотчас ответили им.

Семинолы издали свой устрашающий боевой клич: «Йохи… йохи…» От одного этого звука пробирал холод.

— Уйди с лини огня, Енот, — сказал Джеймс.

— Я не боюсь…

— Постарайся выжить и насладиться свободой. Ступай!

Парень бросился в заросли. Джеймс видел, как первые ряды солдат сомкнулись, чуть отступили и перегруппировались.

Еще один батальон пошел в наступление через болото, стреляя, перезаряжая ружья и снова стреляя… Солдаты падали, истекая кровью, умирали…

Затаившись, Джеймс некоторое время наблюдал за происходящим, потом поспешил к своему коню. Вскочив на него, он заметил, что еще один батальон заходит с правого фланга. Тут Джеймс понял, что вскоре повсюду начнется рукопашный бой. Даже там, где он оставил Типу.

Тила, услышав первые выстрелы, хотела спрыгнуть с дерева, однако Джеймс велел ей ждать. Он умеет сражаться и знает, как уцелеть. Значит, нужно повиноваться ему.

Выстрелы звучали все ближе и ближе. Тила услышала крики на языке мускоги. Она знала несколько слов, но сейчас не понимала, что произносят эти возбужденные громкие голоса.

Раздались крики боли. Стало быть, пули достигли цели. Затем наступила тишина, а потом…

Снова выстрелы и жуткие вопли индейских воинов перед атакой.

Совсем рядом с ней вдруг заговорили по-английски;

— Теперь осторожнее, ребята. Мы отрезаны. Бегите на высотку, прячьтесь за деревьями. Перезарядите ружья и готовьтесь открыть огонь по моей команде.

Тила оторопела, узнав этот голос. Высокий, растрепанный, покрытый грязью и кровью молодой человек вел десяток солдат в рощицу, простиравшуюся перед ней.

Джон Харрингтон!

Его люди быстро заняли позиции, с непостижимой быстротой перезарядили ружья. Они раздирали зубами полотняные мешки с порохом. Металл скрежетал, когда они загоняли пули в ружья.

Семинолы вновь издали боевой клич. Тила обмерла от ужаса и чуть не закричала, — когда обнаженные, раскрашенные индейцы кинулись к холму.

Прогремели выстрелы, и три индейца упали. Три индейца, следовавшие за упавшими, прицелились.

Молодой солдат, стоявший под деревом, вскрикнул: его ранили в плечо. Джон отчаянно выругался, когда пуля угодила ему в руку. Еще один солдат упал, не издав ни звука.

Индейцы были уже повсюду. Начался рукопашный бой.

Солдаты пустили в бой сабли, ножи, приклады. Индейцы наступали. Солдаты сражались отважно. Падали и индейцы, и белые. Джон стоял под дубом, отдавая приказы своим людям:

— Отступайте к востоку, соединитесь с основными силами. Едва солдаты устремились на восток, два индейца бросились за ними. Еще двое уставились на Джона, зловеще улыбаясь. Джон здоровой рукой поднял ружье, как дубинку. Он смотрел в лицо смерти.

Вдруг Джон покачнулся и упал. Индейцы с воплями подскочили к нему.

Объятая ужасом, Тида, не думая о последствиях, соскользнула с дерева и закрыла собой Джона. Подняв голову, она увидела удивленные взгляды двух индейских воинов. Только тут она поняла, что они сейчас прикончат не только Джона, но и ее. А потом скальпируют.

— Нет! — Она вскочила, но ни на шаг не отошла от лежавшего в беспамятстве Джона.

Внезапно тот открыл глаза, и в них мелькнул ужас.

— Типа! Тила, ради Бога. Дикари убьют тебя! Как ты попала сюда? Уж не умер ли я?

— Ты не умер. Молчи!

Она вытащила амулет Джеймса и показала его индейцам.

Лица их выразили удивление. Один из индейцев подошел к ней и потрогал серебряный полумесяц. Тила затаила дыхание, пока они говорили друг с другом. Но когда один повысил голос, она отступила. И тут раздался грохот копыт.

Джеймс вылетел на поляну, спешился и, держа в руке нож, бросился к индейцам. Он прокричал что-то на языке мускоги, яростно и властно. Джеймс взмахнул ножом: это означало, что индейцы должны уйти.

Хотя его голос звучал уверенно, Тила видела, как он боится за нее. Джон с трудом поднялся.