А потом они лежали, нежно обнявшись. Молчали. Кэти не плакала, стараясь лишний раз не расстраивать Джордана. Когда муж, уходя, в последний раз переступил порог дома, Кэти молча глядела ему вслед, и только теперь ее состояние выдали стекавшие по щекам ручейки слез.

В учебном лагере Джордан быстро завоевал авторитет и нашел себе новых друзей. Сержант им попался требовательный и строгий, и им пришлось изрядно попотеть на занятиях. Но никто не роптал на тяжесть их существования, прекрасно понимая, что это, быть может, единственный путь к тому, чтобы выжить в предстоящих боях.

После учебного лагеря они девять месяцев в основном несли караульную службу и в бой их пока не посылали. Джордан был родом из Флориды, и душная тропическая жара, сырость, москиты были для него не в диковинку.

Но война, эта кровавая бойня в джунглях, была гораздо страшнее и жары, и сырости, и москитов. Бои казались страницами дантовского «Ада». Гул и вой разрывающихся снарядов, искаженные нечеловеческой жестокостью лица, кровавые капли на зеленой траве. Бомбы срывались вниз густыми черными гроздьями; казалось, что горела сама земля, и дым от полыхающих деревьев смешивался с душным смрадом горелой человеческой плоти. Не было ни чувств, ни мыслей, только одно желание — убить, пока не убили тебя. Каждый с ужасом видел перед собой холодные, насмешливые глаза смерти, и пальцы с остервенением жали на липкий от крови спусковой крючок, а штык с тугим хрустом входил в мягкое человеческое тело.

А потом наступили бесконечные дни томительного ожидания. Днем мучила жестокая жара, а по ночам лютый мороз прохватывал до самых костей. И дожди, эти непрерывные проклятые дожди… Люди тупели, дичали от преследовавшего их страха смерти, жарких болотных лихорадок и глухой безысходности этой войны. Чтобы сохранить хоть какие-то остатки рассудка, писали письма, слушали хриплую, завывающую музыку и курили гашиш. Дни шли за днями, тоскливые, бессмысленные, пропахшие кровью, порохом и мокрым солдатским бельем.

Почти каждый день приходили письма. Писали друзья, родители, Кэти, Кейт, который обожал всяческие подробности. С явным удовольствием он описывал, например, вечер, проведенный им у Кэти, ее прическу, платье, выражение глаз. В письмах Кэти тоже часто упоминался Кейт, его визиты, хлопоты, подарки. Он дарил ей цветы, развлекал, когда было грустно, помогал вести хозяйство. И Кэти с искренней благодарностью рассказывала Джордану о его заботах.

Уже четыре месяца как Джордан был во Вьетнаме. Похоронил троих своих друзей, командира, подорвавшегося на мине во время их ночного отступления по грязному болоту. Фантастическими и неестественными казались ему мирные, счастливые дни, проведенные в небольшом тихом домике на берегу светлого спокойного моря.

А еще через месяц он получил недельный отпуск для свидания с женой. Они встретились на Гавайях. Не было ничего ужаснее и омерзительнее этой войны, не было ничего прекраснее этой встречи. Первые дни Джордан почти не мог говорить. Лишь бы держать Кэти в своих объятиях, вдыхать нежный запах ее кожи, просыпаться по утрам у нее на груди. Но чуть позже он наконец обрел дар речи. Он рассказывал жене о страшных ночных боях, потерянных друзьях и тоскливых днях ожидания, говорил о своих предчувствиях и страхах, клялся, что главное для него на этом свете — это ее любовь. И Кэти внимательно слушала. Ей удалось вобрать в себя всю боль Джордана, все его муки и страхи, ей удалось вернуть мужу ощущение красоты жизни.

Джордан боялся, что после счастливых, радостных дней, проведенных вместе с Кэти, возвращение на фронт будет для него настоящим кошмаром. Последние часы их свидания он буквально не мог оторваться от жены, наслаждаясь каждым мгновением их близости. И лишь ситуация с Кейтом мучила его своей загадочной неразрешимостью. Ревнивое возбуждение охватывало Джордана всякий раз, как он вспоминал о том, что Кейт все время находится рядом с Кэти, не ослабляя ни на минуту своего заботливого внимания. Джордану хотелось верить в добрые намерения Кейта, и он одобрительно кивал головой, когда жена рассказывала ему о той помощи, которую тот оказывал ей в отсутствие мужа. Но после этих разговоров в душе все же оставался какой-то неприятный осадок.

Потом потянулись те же томительные военные дни. Джордан считал каждый час, оставшийся ему до демобилизации. Ждал этого мгновения как невероятного, фантастического чуда. И с каждыми сутками, приближающими его к нему, росла в нем уверенность, что смерть обойдет его стороной и он вернется домой живым и невредимым. Кэти написала ему, что беременна. И с еще большей силой потянуло его назад, в Америку, к теплу и уюту домашнего очага.

И вот наконец настал этот невероятный день. Демобилизация! Жизнь снова казалась Джордану чудесной и увлекательной. А что до его нелепых подозрений, то лучше их забыть и никогда больше не вспоминать, чтобы не отравлять прекрасных мгновений полноценного, чудного существования в этом мире, таком живом и радостном.

Джордан ехал домой новым человеком, остро чувствующим теплую красоту торжествующей вокруг жизни. И возвратившись назад, с обновленными силами принялся за прерванную войной работу. Через некоторое время родилась Алекс. Она была его копией, его живым образом и подобием: зеленые глаза, светлые волосы, проявившийся впоследствии легкий, но решительный нрав. В маленьком розовом существе, беспомощно кричавшем в руках врача в белом халате, он уже разглядел родные черты.

Но постепенно Джордан стал замечать, что не все осталось таким, каким было перед его отъездом на войну. Что-то неуловимо изменилось в доме, словно чье-то чужое вмешательство наложило свой отпечаток на окружающие предметы. Однажды на крыльце он обнаружил трубку Кейта. Потом Джордану на глаза попался мешочек с марихуаной, тоже, несомненно, принадлежавший другу и компаньону. И эти находки взбесили Джордана.

В конце концов это его дом. Здесь живет его жена, его ребенок. Почему он должен терпеть постороннее присутствие, к тому же крайне пагубное? Конечно, во Вьетнаме солдаты порой баловались наркотиками, и от этого никто не умирал. Но сейчас Джордан впал в ярость. Может быть, еще и потому, что Кэти, похоже, была уверена: война в джунглях подорвала душевные силы мужа, хотя сам он так не считал. Наоборот, пройдя во Вьетнаме через все муки ада, Джордан твердо решил не пускать их в свой дом. Тем более теперь, когда в нем появилась их маленькая дочка.

Тогда они здорово поругались с Кэти. Выкрикивали бранные слова, обвиняли друг друга в несуществующих грехах и вообще вели себя довольно некрасиво. Заплакала Алекс. И Джордан вдруг замолчал, испугавшись той злобы, которая прорвалась в этой их шумной ссоре. Завернув ребенка в теплое одеяло, он вышел из дома. Испуганная Кэти шла следом. Она оправдывалась, говорила, что не допустит больше наркотиков в доме, что сама она никогда даже не пробовала. И Джордан успокоился, просветлел душой и вернулся в дом.

Их ссора постепенно сменилась занятиями любовью, пока Алекс тихо посапывала в кровати. Кейту же с той поры было запрещено проводить слишком много времени в их доме. Тем более что возобновились репетиции. Работа отнимала много времени и сил, праздность стала непозволительной роскошью.

Работали они действительно очень много, день за днем восстанавливая свою былую форму и добиваясь все больших успехов в профессиональном мастерстве. И потому неудивительно, что постепенно их группа обретала все большую популярность в музыкальном мире, последовали хиты и мегахиты, а вскоре «Блу Хэрон» выпустила свой первый платиновый альбом.

Время шло. Хороший год сменялся менее удачным. За праздниками приходили будни. Родилась Брен, еще одна прелестная девочка. Но в тот же год от тяжелого сердечного приступа умер отец Кэти, а еще через три года тихо угасла от рака мать Джордана. «Блу Хэрон» же упрямо продолжала свой нелегкий труд на музыкальном поприще. Друзья выступали, выпускали новые диски, ссорились и мирились. Кэти и Джордан купили дом на Стар-Айлен-де. Замечательный дом, ставший их семейной крепостью, монументом их успеха.