— Джордан, ты применяешь запрещенный прием.

— Жизнь вся состоит из подобных приемов.

— Да, но мы должны быть хозяевами своей судьбы.

— Должны ли?

— Конечно.

— Тогда давай-ка все же вырвемся на Стар-Айленд.

— Ну, если меня отпустят с работы… — заколебалась Кэти.

— Решено, — прервал ее Джордан и откинулся на спинку стула, довольный своей победой.

— Но это не так просто, как кажется, — возразила она и вдруг улыбнулась. — Ну хорошо, давай договоримся так: я даю согласие на поездку, а ты рассказываешь мне о своих планах.

— Я планирую собрать всех вместе, — ответил он.

Но Кэти чувствовала, что он чего-то недоговаривает. И с этим ничего нельзя было поделать. Ведь насильно говорить его не заставишь. Может быть, чуть позже, на острове, и удастся что-либо выведать. Но там рядом все время будет эта «мисс Апрель».

Ну и наплевать, Кэти все же полетит на остров, чего бы ей это ни стоило. В их прошлом была какая-то недосказанность, и надо было разрешить ее, надо было вновь воскресить далекое прошлое, чтобы справиться с последствиями. Даже если под угрозой окажется настоящее.

— Тебе лучше всего вылететь в пятницу вечером, — сказал Джордан. — Тогда на службе ты пропустишь пять дней, а отдохнешь — целых девять. Поднимем паруса на нашей старой «Песчаной акуле» и сходим к рифам на несколько дней, до того как прибудут другие.

— Но ведь «мисс Апрель» не любит нырять?

— Так же, как и твой культурист. Но надеюсь, им понравится ходить под парусом.

Кэти подумала, что надо будет непременно уговорить Джереми поехать вместе с ней. Хотя это предложение, вероятно, и удивит его.

— Хорошо, я согласна, — наконец произнесла она.

— Согласна? — радостно переспросил Джордан; даже со стороны было заметно, какая тяжесть свалилась с его души. Он был искренне рад ее согласию.

Но почему? Ведь он же знал, что их брак остался в прошлом. Все эти годы он жил, принимая это за бесспорную истину. И хотя жизнь его не стала совершенно дикой и беспорядочной, как предполагала Кэти в самом начале, но тем не менее он никогда не оставался один. До Тары Хьюз у него была какая-то исполнительница песен в стиле кантри, весьма эротичная и сладострастная. Но она все же явно была ему не пара. Потом Джордан встречался с весьма привлекательной женщиной с телевидения, комментировавшей сводки погоды. Он явно не тосковал по бывшей жене. Так чего же он хочет теперь?

Кэти чувствовала: Джордана сегодня что-то тяготит. Тогда, после смерти Кейта, он долгое время жил в постоянном напряжении. Он нервничал так, что порой Кэти его не узнавала. И именно в тот момент они перестали понимать друг друга, перестали друг другу верить. Теперь прошлое словно бы повторялось. И помимо своей воли она сама вызывала неприятные воспоминания.

Ведь дом на Стар-Айленде был и ее домом. Она знала там каждую щелку, каждый уголок. Знала, что по легенде этот дом в тридцатых годах принадлежал гангстерам. Память воскрешала перед ней широкий внутренний двор-патио, глубокое звездное небо, блики ярких уличных огней делового центра Майами, пляшущие на воде спокойного бархатного моря. А за бассейном, там, где стоял гостевой домик, казалось, и сейчас протянулась широкая черная полоса выжженной пожаром земли, на которой скорчился обугленный остов небольшого изуродованного здания.

Перестроил ли Джордан гостевой домик? И много ли изменений внесла в этот маленький уютный мирок его очередная красотка?

— Боюсь, что на Стар-Айленде от меня будет не слишком много пользы, — сказала она Джордану. — В последние десять лет я пела только в ванной. К тому же настоящим музыкантом я, по правде говоря, никогда не была.

— Но ты написала лучшие тексты наших песен, — напомнил ей Джордан.

— Если ты всерьез планируешь устроить концерт, то я буду тебе плохой помощницей.

— Не беда, — упрямо тряхнул головой Джордан. — Концерт назначен на вторую субботу, и у нас есть целых пять дней, чтобы порепетировать. К тому же многие из участников группы после ее распада не бросили музыку. Шелли, например, и сейчас поет в Лас-Вегасе. Так что ты напрасно беспокоишься.

Кэти пожала плечами. Она ясно видела, что он чем-то встревожен. Но она достаточно хорошо знала Джордана и понимала, что сегодня от него все равно ничего не добьешься.

— Итак, решено! — бодро произнес он.

На тарелке Кэти оставалась еще одна креветка, и Джордан, подхватив ее своей вилкой, подозвал официанта, чтобы расплатиться. Потом помог Кэти встать и, галантно держа ее под руку, вывел из ресторана.

— Ты здесь остановился? — спросила Кэти.

— Да, — кивнул он.

— Тогда не провожай меня. Я живу в Нью-Йорке уже двадцать лет и прекрасно доберусь до дома сама.

— Но я хочу повидаться с девочками, да и они, наверное, ждут меня. Ведь ты же сама оставила записку. Кроме того, я счел бы себя последней свиньей, если бы не проводил домой свою даму после ужина в ресторане.

— Но я не твоя дама, а всего лишь твоя бывшая жена, — улыбнувшись, возразила Кэти.

У подъезда ресторана стоял все тот же шикарный лимузин. Улыбающийся водитель распахнул перед ними дверцы: ему было явно приятно обслуживать сегодня самого Джордана Треверьяна. Кэти скользнула в мягкую плюшевую теплоту салона. Джордан поместился напротив. И она вдруг почувствовала, что смертельно устала от постоянного напряжения этого вечера, от тягостных воспоминаний, от назойливого присутствия своего бывшего мужа. Как он не понимает, что ей тяжело с ним, что все эти годы она прекрасно обходилась без него и его нынешнее появление по меньшей мере неуместно?!

Но он, казалось, не понимал ничего. Всю дорогу он смотрел ей в лицо тем пристальным, завораживающим взглядом, от которого в глубине души Кэти закипало какое-то глухое нежное волнение и так хотелось, вытянув в темноте руку, ласково прикоснуться ладонью к его заросшей бородой щеке.

Господи! Она все еще любит его! Неотступное желание расспросить его о том, что его беспокоит, утешить, приласкать не оставляло ее все время, пока они ехали до дома. Но Кэти знала, что не должна этого делать. Теперь это забота «мисс Апрель» — красавицы Тары. А Кэти суждено всю последующую неделю притворяться, что ее мысли занимает исключительно «качок» Джереми.

— Ты когда уезжаешь? — спросила она Джордана, чтобы разорвать эту мучительную, волнующую ее тишину. Тишина давила на нее, создавала иллюзию, будто они остались одни на всем земном шаре и во всей вселенной нет никого, кроме Джордана. Она чуть ли не физически ощущала его почти незримое присутствие рядом.

Десять лет она создавала свой независимый мир, обустраивалась в новой жизни. И вот теперь все рухнуло, рухнуло всего за несколько часов. Рядом с ней был все тот же Джордан, и все та же боль наполняла ее сердце.

— Я улетаю завтра, — ответил он.

— У тебя нет дел в городе?

— Кроме тебя — никаких.

— Я польщена.

— Еще бы, — усмехнулся Джордан и вдруг, наклонившись вперед, взял ее за руки. — Спасибо, Кэт.

В его голосе чувствовалась нежность.

Да, это был все тот же Джордан. Который мог шуметь, бушевать, повышать голос, настаивая на своем, но всегда извинялся, если оказывался не прав, и сердечно благодарил, если видел, что результат стоит благодарности.

Кэти хотелось убрать свои руки из его ладоней. Но он крепко сжимал их, не выпуская, своими сильными, хотя и тонкими пальцами — пальцами настоящего музыканта. Даже в шершавой темноте салона она видела его сильные широкие руки — руки настоящего мужчины. Как они умели ласкать ее, с какой нежностью касались ее лица! А потом он наклонялся и целовал, целовал ее!..

Прошло десять лет, а она никак не может забыть этих мгновений. Но она должна взять себя в руки, должна успокоиться. Кэти была рада, что в этой темноте Джордан не видит ее глаз.

Тут машина остановилась. Они приехали. Шофер предупредительно распахнул перед ними дверцы. И Джордан, поблагодарив его, помог Кэти выйти из салона. Но не успели они сделать и двух шагов к подъезду, как навстречу им, истошно крича, выскочили две молодые женщины.