Занятый придумыванием подходящего с точки зрения психологии Стана кошмара, Айлан среагировал не сразу, чем уже обеспечил себе неспокойную ночь, а то и роль тренировочного объекта на следующем занятии. Но потом уже несколько лет зазубриваемая цепочка всплыла в его памяти:

— Основные направления использования нашего предмета на практике следующие: косвенное воздействие на ключевой объект, энергетическая самоподпитка, прямое воздействие на ключевой объект, — отбарабанил он.

— И почему ты до сих пор являешься хроническим второгодником? — задал риторический вопрос преподаватель. — Ведь можешь же, когда хочешь… Стере, твоя очередь.

После более чем непродолжительной демонстрации последовало вначале многозначительное молчание, а затем нахмурившийся теоретик и практик в области кошмаров сообщил:

— Вот впечатляющий пример того, как не надо работать в будущем. Продолжим наши занятия…

Примерно так же прошел остаток часа. Менялись только выступающие и выражение на лице Стана. Под конец я даже ему посочувствовала, поскольку такую гадость во сне видеть даже ему я бы не пожелала. Когда до конца занятия оставалось минуты три, я начала представлять на месте нашего безмозглого ментала Ника Лару. Это меня немного развеселило. Кроме того, меня слегка поразил тот факт, что в список от нашей группы попали Флейм и Энвин. Насчет Энвина сомнения были понятны кому угодно. А о менталах первого типа всем нашим известно, что для таких вещей они предпочитают пользоваться техникой.

Остальных попавших в список я не вычислила. Молчали как партизаны на допросе, возможно, не желая светиться перед единственной личностью, которую лично похвалил препод. Вот проблема по жизни — нездоровое отчуждение от коллектива, как умно выражается Лост. Правда, про себя, но ко мне тоже подходит. На моей памяти это была единственная теория иллюзий, прошедшая без особых эксцессов (если не считать появления Стана), что само по себе уже давало причину для подозрений. Вообще-то, появляться они начали позже. На втором занятии в этот день. То есть, на общей магии.

Интересно стало сразу же по приходу в аудиторию, когда народ углядел на обычно девственно чистой доске непонятное слово, написанное рунами. Вокруг доски сразу же столпился народ, пытаясь разгадать, что оно означает. Я, перед тем, как подойти, забросила-таки портфель на парту, помечая таким образом территорию. Миранда последовала моему примеру. Правда, мне сразу стало понятно, что бранным слово не является, как считают все остальные. Руны были не из тех, что я умела читать, но похожие. Не ручаюсь за точность, но слово «Фестин» явно являлось скорее чьим-то именем. Кто оставил на доске автограф, меня не сильно волновало, но сам факт уже вызывал нехорошие предчувствия. Особенно нехорошими они стали тогда, когда Миранда шепнула мне на ухо, что не понимает, что имя самого бездарного из преподавателей «Пути» делает у нас на доске без сопроводительной непечатной надписи. После этого мне и самой стало не слишком хорошо. Кэйли, конечно, вроде меня выдал, но это не причина заменять его один Контер знает кем! Вы еще скажите, что историка надо менять из-за того, что он расист, или препода по иллюзиям — за садистские наклонности. Демоны работают, как умеют, пусть не все в прошлой жизни были преподавателями, но стараются соответствовать хоть каким-то критериям… Впрочем, к преподавателям «Пути» эта короткая оправдательная речь не имела никакого отношения. Они никогда и не собирались стараться.

Все знают цитату моей знаменитой тезки: «Добро можно творить и без образования, а для нехороших дел диплом нужен». В подаренном мне как-то при случае не помню кем цитатнике она занимает одно из первых мест. А вот светлые читают ее так: пусть злыдни гробят себя в науке, а мы будем действовать по наитию. Обратным доказательством данного утверждения служит то, что мы их бьем каждый год, и не только по очкам (по всем остальным местам тоже). Но это так, очередное вольное отступление. Нужное, впрочем, для правильного понимания моего состояния. Если учесть тот факт, насколько бездарными являются все светлые преподы, и то, что Фестин был единогласно признан худшим из них… Ну, вы меня поняли.

Правда, до остальных глубина постигшей нас трагедии дошла не сразу. Например, до Эриана, подошедшего ко мне с ясно написанным на лбу желанием разобраться с последствиями вчерашней сделки. Мне его аргументы были до такой лампочки, что я открытым текстом сказала, что конкретно думаю о нем, его таланте впаривать демонам абсолютно ненужные вещи, что ему надо сделать с полученной от меня некондиционной катушкой… На этом месте нас обступила вся группа. Кое-кто на повышенной скорости конспектировал. Ободренная вниманием, я параллельно проехалась по внешности Эриана, платя ему таким образом за все полученные от камней оскорбления, и завершила высказывание парой цитат из речи Эйнаровны. Послышались бурные аплодисменты, почему-то со стороны прохода. Я обернулась и увидела лицо преподавателя. Нового, разумеется. Как он выглядит, я примерно представляла себе по нелегальному журналу комиксов про светлых «На пути к свету», который с перебоями выпускался той самой ненормальной парочкой, которая вместе со мной и Мирандой попала в список. Оказывается, ребята не отступили от истины ни на шаг. По крайней мере, касательно внешности Фестина.

— Последний раз я слышал такое еще человеком, — заканчивая хлопать, пояснил он. — Ребята, я с вами, чувствую, сработаюсь.

Последовавший за этими словами тяжелый вздох наглядно показал, что тормозов у нас больше не осталось. Хотя нет, две штуки настолько увлеклись разговором, что не среагировали. Излишне говорить, кто именно. В наступившей после группового выражения скорби тишине отчетливо послышалось:

— А кто на утреннике стишок про колечко рассказывал? Причем на языке оригинала! Аш назг дурбатулук, аш назг гимбатул… До сих пор помню, как у Лариски глаза на лоб полезли! — это непонятное для непосвященных в проблему высказывание выдала оригинальничающая в плане связи личность.

— Если она не знает классику, это ее личная проблема! — сорвался на крик его друг. — И вообще, молчал бы лучше в тряпочку! Кто перед первым занятием по магическим артефактам мой кинжал сломал, а?

Скандалили они не впервые, я-то была в курсе. Редко хотя бы час спокойствия выпадал тем, кто был вынужден получать образование вместе с ними. За всю свою недолгую жизнь они успели испортить существование не только остальным, но и друг другу. И, несмотря на это, друг без друга существовать не могли в принципе. Вот такая дилемма. Лост явно дал бы им какую-нибудь кличку с глубоким философским смыслом. Я называла их «минус на минус», только вот в этом случае правило давало сбой и вместо плюса образовывалось что-то непонятное, с трудом выражаемое математически. Особенно, если иметь в виду тот факт, что с математикой мы на ножах уже давно. Повезло же мне с тем, что для демона важнее управляться не с калькулятором, а с кое-чем посложнее.

— Ребята, в чем проблема? — неосмотрительно попытался разобраться Фестин. Я ему завидовать бы не стала. Кэйли был куда умнее, и разводил эту гадкую парочку по углам, даже не пытаясь вникнуть в их проблемы. Не потому, что у него не было времени или желания. Просто он догадывался, что бы из этого вышло. Теперь я могла проверить его догадку. Да, Кэйли был более чем прав. Вопрос Фестина вызвал целую бурю эмоций. Все до сих пор заботливо приберегаемые аргументы посыпались градом. Центр всеобщего внимания сместился на парочку и незадачливого преподавателя. Даже Эриан уже забыл о своих претензиях, и не только потому, что я обладаю даром убеждать или до него самого дошло, насколько он неправ.

— Сколько можно надо мной издеваться? — вопрошал не очень умный парень с палантиром. — Я на тебя первым никогда не наезжал! Зачем обзываться?

— Могу сказать то же самое! — не выходя из бешеного состояния, вопил его друг. — И когда я называю тебя идиотом, это комплимент, а не оскорбление! Все идиоты мира должны были надавать мне по морде за то, что я сравниваю их с тобой! И первым — вы, между прочим!