* * * Будем вместе, милый, вместе, Знают все, что мы родные, А лукавые насмешки, Как бубенчик отдаленный, И обидеть нас не могут, И не могут огорчить. Где венчались – мы не помним, Но сверкала эта церковь Тем неистовым сияньем, Что лишь ангелы умеют В белых крыльях приносить. А теперь пора такая, Страшный год и страшный город, Как же можно разлучиться Мне с тобой, тебе со мной? 1915 * * * То пятое время года, Только его словословь. Дыши последней свободой, Оттого что это – любовь. Высоко небо взлетело, Легки очертанья вещей, И уже не празднует тело Годовщину грусти своей. 1913 * * * Выбрала сама я долю Другу сердца моего: Отпустила я на волю В Благовещенье его. Да вернулся голубь сизый, Бьется крыльями в стекло Как от блеска дивной ризы Стало в горнице светло. 1915 * * * Долго шел через поля и села, Шел и спрашивал людей. «Где она, где свет веселый Серых звезд – ее очей? Ведь настали, тускло пламенея, Дни последние весны. Все мне чаще снится, все нежнее Мне о ней бывают сны!» И пришел в наш град угрюмый В предвечерний тихий час, О Венеции подумал И о Лондоне зараз. Стал у церкви темной и высокой На гранит блестящих ступеней И молил о наступленье срока Встречи с первой радостью своей. А над смуглым золотом престола Разгорался Божий сад лучей: «Здесь она, здесь свет веселый Серых звезд – ее очей». 1915. Весна СОН Я знала, я снюсь тебе, Оттого не могла заснуть. Мутный фонарь голубел И мне указывал путь. Ты видел царицын сад, Затейливый белый дворец И черный узор оград У каменных гулких крылец. Ты шел, не зная пути, И думал: «Скорей, скорей, О, только б ее найти, Не проснуться до встречи с ней». А сторож у красных ворот Окликнул тебя: «Куда!» Хрустел и ломался лед, Под ногами чернела вода. «Это озеро, – думал ты, — На озере есть островок…» И вдруг из темноты Поглядел голубой огонек. В жестком свете скудного дня Проснувшись, ты застонал И в первый раз меня По имени громко назвал. Царское Село 1915 * * * Широк и желт вечерний свет, Нежна апрельская прохлада. Ты опоздал на много лет, Но все-таки тебе я рада. Сюда ко мне поближе сядь, Гляди веселыми глазами. Вот эта синяя тетрадь — С моими детскими стихами. Прости, что я жила скорбя И солнцу радовалась мало. Прости, прости, что за тебя Я слишком многих принимала. 1915 * * * Я не знаю, ты жив или умер, — На земле тебя можно искать Или только в вечерней думе По усопшем светло горевать. Все тебе: и молитва дневная, И бессонницы млеющий жар, И стихов моих белая стая, И очей моих синий пожар. Мне никто сокровенней не был, Так меня никто не томил, Даже тот, кто на муку предал, Даже тот, кто ласкал и забыл. 1915 * * * Нет, царевич, я не та, Кем меня ты видеть хочешь, И давно мои уста Не целуют, а пророчат. Не подумай, что в бреду И замучена тоскою Громко кличу я беду: Ремесло мое такое. А умею научить, Чтоб нежданное случилось, Как навеки приручить Ту, что мельком полюбилась. Славы хочешь? – у меня Попроси тогда совета, Только это – западня, Где ни радости, ни света. Ну, теперь иди домой Да забудь про нашу встречу, А за грех твой, милый мой, Я пред Господом отвечу. 1915 * * * Из памяти твоей я выну этот день, Чтоб спрашивал твой взор беспомощно-туманный: Где видел я персидскую сирень, И ласточек, и домик деревянный? О, как ты часто будешь вспоминать Внезапную тоску неназванных желаний И в городах задумчивых искать Ту улицу, которой нет на плане! При виде каждого случайного письма, При звуке голоса за приоткрытой дверью Ты будешь думать: «Вот она сама Пришла на помощь моему неверью». 1915 |
