— Ладно. — Клейтон собрался с силами, чтобы встать. — Гребаный рак, он у меня везде. Жизнь и так сплошная боль и страдания, а тут еще эта пакость.

Поднявшись на ноги, он сказал:

— Я должен взять с собой одну вещь, но боюсь, у меня не хватит сил спуститься вниз.

— Что вы имеете в виду?

— В подвале есть верстак, а на нем красный ящик для инструментов.

— Понял.

— Сверху в ящике поднос, который можно вынуть. Принесите то, что приклеено ко дну подноса.

Дверь в подвал находилась за углом кухни. Потянувшись к выключателю над верхней ступенькой, я крикнул Винсу:

— Как ты там?

— Твою мать, — тихо ответил он.

Я спустился по деревянным ступеням. Внизу было пыльно и сыро, кругом груды ящиков и сломанная мебель, в углу пара мышеловок. Верстак находился у дальней стены, весь заваленный всякой ерундой — инструментом, не положенным на место, наждачной бумагой, наполовину использованными тюбиками с клеем. Стоял там и покореженный красный ящик.

Над верстаком висела голая лампочка. Я дернул за шнурок, свисающий от нее, отстегнул две металлические застежки на ящике и открыл крышку. Поднос был заполнен ржавыми винтами, гайками, отвертками. Если перевернуть его, мусора будет с избытком, хотя вряд ли кто заметит. Но я все же поднял поднос над головой, проверяя, что внизу.

Это оказался конверт. Обычный почтовый конверт, грязный, захватанный, удерживала пожелтевшая клейкая лента. Я отодрал его от подноса. Много усилий это не потребовало.

— Нашли? — крикнул Клейтон с верхней ступеньки. Дышал он со свистом.

— Да.

Я положил конверт на верстак, вернул на место поднос и закрыл ящик. Взял запечатанный конверт и повертел в руках. На нем не было надписи, но на ощупь чувствовалось, что там лежит сложенный лист бумаги.

— Ничего страшного, — крикнул Клейтон. — Если хотите, можете посмотреть.

Я разорвал конверт с одного конца, вытащил лист и развернул его.

— Осторожнее, — предупредил Клейтон, — он очень старый.

Я прочитал письмо затаив дыхание.

Когда я поднялся наверх, Клейтон объяснил обстоятельства, изложенные в письме, и сказал, что я должен с ним сделать.

— Обещаете? — спросил он.

— Обещаю, — кивнул я, убирая конверт в карман пальто.

— «Скорая» приедет с минуты на минуту, — сказал я Винсу. — Ты справишься?

Винс был мужчиной крупным и сильным, поэтому мне казалось, что у него больше шансов, чем у кого-то другого в его положении.

— Иди и спаси свою жену и дочь, — прошептал он. — И если встретишь эту суку в инвалидной коляске, пихни ее под машину. — Он помолчал. — В пикапе есть пистолет. Надо было прихватить с собой. Глупо получилось.

Я потрогал его лоб.

— Ты выкрутишься.

— Иди, — повторил он.

Я спросил у Клейтона:

— «Хонда», что у дома, на ходу?

— Разумеется, — ответил он, — это моя машина. Я мало на ней ездил, как заболел.

— Не уверен, что нам стоит брать «додж» Винса, — заметил я. — Копы будут искать именно его. Люди видели, как я уезжал на нем от больницы. У них есть описание, номер.

Он кивнул и показал на небольшое декоративное блюдо на серванте, стоящем около входной двери:

— Там должны быть ключи.

— Одну секунду!

Я обежал дом, открыл дверцы «доджа» и осмотрел все места, где могло быть что-то спрятано. На дверцах, между сиденьями, в бардачке. На дне отделения между передними сиденьями, под картой, лежал пистолет.

Я плохо разбирался в пистолетах и, разумеется, не мог уверенно сунуть его за ремень джинсов. У меня и так уже хватало проблем, не доставало только пулевого ранения, которое я мог сам себе учинить. Открыв «хонду», я положил пистолет в бардачок. Завел машину и прямо по лужайке подогнал как можно ближе к входу.

Клейтон вышел из дома и неуверенно двинулся к машине. Я выскочил, открыл пассажирскую дверцу, помог ему сесть и пристегнул ремнем безопасности.

— Все, — сказал я, усаживаясь за руль, — поехали.

Прямо через двор я выехал на дорогу и свернул на главную улицу, направляясь на север.

— Едва успели, — заметил Клейтон. «Скорая помощь», а за ней две полицейские машины с мигалками, но выключенными сиренами мчались на юг. Как раз напротив бара, где я останавливался ранее, мы свернули на восток, чтобы выбраться на Роберт-Мозес-паркуэй.

Оказавшись на шоссе, я едва удержался, чтобы не вдавить педаль газа в пол, но побоялся, что меня остановят. Я набрал скорость, немного превышающую разрешенный предел, но не настолько, чтобы привлечь внимание полиции.

Миновав Буффало, мы направились к Олбани. Не могу сказать, что расслабился, но когда Янгстаун остался далеко позади и я уже не страшился, что меня остановят за происшедшее в больнице или в доме Слоуна, то почувствовал некоторое облегчение.

Вот тогда я повернулся к Клейтону, который сидел тихо, как мышка, откинув голову на подголовник, и сказал:

— А теперь послушаем. Все, от начала до конца.

— Ладно, — согласился он и откашлялся, готовясь к длинному рассказу.

Брак был основан на лжи.

Первый брак, пояснил Клейтон. Увы, второй тоже. Он вскоре перейдет и к этому. Ехать до Коннектикута далеко. Хватит времени рассказать обо всем.

Сначала он говорил о женитьбе на Энид. Девушке, с которой познакомился в средней школе Тонауанда, на окраине Буффало. Затем он поступил в колледж «Канисиус», основанный иезуитами, потом ходил на курсы по бизнесу с добавкой философии и теологии. Разумеется, это было не слишком далеко от дома, он мог бы туда ездить, но снял дешевенькую комнату недалеко от студенческого городка, решив, что даже если не уезжаешь далеко от дома, из-под родительской крыши выбраться все же стоит.

Когда он закончил, кто ждал его в старом районе? Конечно, Энид. Они начали встречаться, и он понял: у этой девушки сильная воля и она привыкла получать от окружающих то, что хотела. Энид использовала все, чем обладала, себе во благо. Она была привлекательна, имела прекрасное тело и здоровый сексуальный аппетит, по крайней мере на начальной стадии ухаживания.

Однажды вечером, вся в слезах, она призналась, что у нее задержка.

— Ох, нет, — выдохнул Клейтон Слоун. Прежде всего он подумал о своих родителях, о том, как им будет за него стыдно. Они так заботились о приличиях, а тут вдруг их мальчик сделал девушке ребенка. Его мать наверняка захочет уехать, чтобы не слушать сплетни соседей.

Поэтому был только один выход — жениться. Причем поскорее.

Через пару месяцев Энид заявила, что плохо себя чувствует, и записалась к врачу, доктору Гиббсу. Она пошла к нему одна, вернулась домой и заявила, что случился выкидыш. Никакого ребенка. Море слез. Однажды Клейтон встретил доктора Гиббса в кафетерии, подошел к нему и сказал: «Я знаю, что не следует спрашивать вас об этом здесь, но ведь Энид потеряла ребенка, и я волнуюсь, могут ли у нее быть еще дети?»

Доктор Гиббс сделал большие глаза.

Так что с того момента он начал понимать, с кем имеет дело. С женщиной, которая скажет что угодно, наврет воз до небес, лишь бы получить желаемое.

Ему следовало тогда же уйти. Но Энид уверила его, что очень сожалеет, действительно сначала не сомневалась в беременности, но боялась пойти к врачу, чтобы убедиться, а потом обнаружилась ошибка. Клейтон не знал, верить ей или нет, и снова его беспокоил тот позор, которым он покроет себя и родителей, если бросит Энид и начнет дело о разводе. Некоторое время Энид болела или, может быть, притворялась, лежа в постели. Не мог же он оставить ее в таком состоянии.

Чем дольше он тянул, тем труднее было уйти. Он быстро усвоил, что Энид получает все, чего хочет. А если нет, то расплата неминуема. Она орала, била посуду. Однажды он сидел в ванне, а Энид в это время находилась там же с электрическим феном. И начала шутить, что может нечаянно уронить его в воду. Но что-то такое в ее глазах говорило, что она на самом деле может это сделать, причем не задумываясь.