Глаза Синтии увлажнились.

— Ну и после школы я села в автобус, поехала в магазин и разыскала эту кассету. Она называлась «ДТ». Я купила ее и принесла домой. Мама сорвана целлофановую обертку, поставила кассету в магнитофон и спросила, не хочу ли я послушать ее любимую песню.

Одинокая слеза сбежала по ее щеке и упала на кухонный стол.

— Я обожаю эту песню, — сказана Синтия. — И так по ней скучаю.

Позднее она позвонила Тесс. Просто так, поболтать. После разговора поднялась в гостевую спальню со швейной машиной и компьютером, где я печатал на старенькой «Роял» записки своим ученикам, и по ее покрасневшим глазам я догадался, что она снова плакала.

— Тесс думала, что у нее смертельная болезнь, но все обошлось. Она не хотела говорить мне, считала, что у меня и без нее забот хватает, поэтому решила не нагружать меня своими неприятностями. Она так и сказала — «нагружать». Ты можешь себе представить?

— Это какое-то безумие, — согласился я.

— И тут выяснилось, что на самом деле ничего такого нет, и она может рассказать мне все, но я бы предпочла знать тогда, вовремя, ты понимаешь? Потому что она всегда была рядом со мной и в любой беде… — Синтия схватила бумажный платок и высморкалась. — Страшно даже подумать, что я могла потерять ее.

— Знаю. Мне тоже.

— Когда ты вдруг стал таким счастливым, это не имело никакого отношения…

— Нет, — перебил я. — Разумеется, нет.

Наверное, я мог сказать ей правду. Позволить себе все ей поведать, но предпочел умолчать.

— О черт! — спохватилась она. — Тесс просила, чтобы ты позвонил. Наверное, хочет рассказать тебе обо всем сама. Не говори ей, что уже знаешь. Ладно? Я ведь не могла промолчать, ты понимаешь?

— Конечно, — кивнул я.

Я спустился вниз и набрал номер Тесс.

— Я ей сказала, — призналась она.

— Знаю, — ответил я. — Спасибо.

— Он был здесь.

— Кто?

— Этот детектив. Мистер Эбаньол. Очень милый мужчина.

— Да.

— Пока он был здесь, позвонила его жена. Чтобы сообщить, что готовит на ужин.

— И что это было? — полюбопытствовал я.

— Какое-то жареное мясо, если не путаю. И йоркширский пудинг.

— Наверное, вкусно.

— Короче, я все ему рассказала. О деньгах, о записке. И все ему отдала. Он очень заинтересовался.

— Я так и думал.

— Он говорил об отпечатках без особого энтузиазма. Слишком много лет прошло.

— Разумеется, Тесс, очень много, к тому же ты столько раз брала эти письма в руки. Но считаю, ты поступила правильно, все ему передав. Если еще что-то придет в голову, позвони ему.

— Он сказал то же самое. Дал свою визитку. Я в данный момент на нее смотрю, она пришпилена к моей доске около телефона, рядом с фотографией Грейс.

— Правильно, — одобрил я.

— Обними за меня Синтию, — попросила она.

— Обязательно. Я люблю тебя, Тесс, — сказал я и повесил трубку.

— Она тебе рассказала? — поинтересовалась Синтия, когда я вошел в спальню.

— Рассказала.

Синтия уже надела ночную рубашку, но лежала сверху, на покрывале.

— Я весь вечер думала, что сегодня займусь с тобой безумной, страстной любовью, но до смерти устала. Не уверена, что смогу соответствовать.

— У меня нет завышенных требований, — заметил я.

— Как насчет неиспользованных купонов?

— Годится. Знаешь, можно на выходные отвезти Грейс к Тесс и поехать куда-нибудь. Остаться на ночь, позавтракать.

— Может, я там буду лучше спать, — согласилась Синтия. — А то мне последнее время снятся какие-то беспокойные сны.

Я сел на край кровати.

— Ты это о чем?

— Ну, я же говорила об этом доктору Кинзлер. Вроде слышу их голоса. Думаю, они говорят со мной или я с ними, или разговаривают между собой, но у меня такое ощущение, будто я с ними и одновременно не с ними, могу протянуть руку и их коснуться. Но когда я пытаюсь, они превращаются в дым. Который уносится прочь.

Я наклонился и поцеловал ее в лоб.

— Ты пожелала спокойной ночи Грейс?

— Пока ты разговаривал с Тесс.

— Тогда постарайся заснуть. Я зайду к ней на минутку.

Как обычно, в спальне Грейс было совершенно темно, так она лучше видела звезды через телескоп.

— Нам сегодня ничего не грозит? — спросил я, входя в комнату и закрывая за собой дверь, чтобы туда не проникал свет из коридора.

— Похоже на то, — отозвалась Грейс.

— Славно.

— Хочешь посмотреть?

Грейс установила телескоп на уровне своих глаз, но мне не хотелось наклоняться, поэтому я подхватил компьютерное кресло у ее стола, купленное в «ИКЕА», пододвинул его к телескопу и сел. Взглянув в телескоп, я ничего не увидел, кроме темноты с отдельными искорками света.

— Так куда я должен смотреть?

— На звезды, — пояснила Грейс.

Я повернулся и взглянул на свою дочь, которая хитро улыбалась в почти сплошной темноте.

— Благодарю вас, Карл Саган! — Я снова приник к окуляру, покрутил колесико и едва не столкнул телескоп с подставки. — Bay! — воскликнул я. Часть клейкой ленты, с помощью которой Грейс пыталась закрепить телескоп, отклеилась.

— Я ведь говорила, — сказала она. — Совсем негодная подставка.

— Ладно, ладно. — Я снова заглянул в телескоп. Но обзор сместился, и теперь я смотрел на сильно увеличенный круг тротуара прямо перед нашим домом.

И на мужчину, который на этот дом смотрел. Лицо его было расплывчатым и нечетким.

Я оставил телескоп, встал и подошел к окну.

— Кто это такой, черт побери?! — спросил я больше себя, чем Грейс.

— Кто? — удивилась она.

Дочь подошла к окну как раз в тот момент, когда мужчина бросился бежать.

— Кто это, папа? — удивилась она.

— Стой здесь! — приказал я и стремглав выскочил из комнаты, скатился по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, и практически вылетел из передней двери. Промчался до конца подъездной дорожки и посмотрел в ту сторону, куда убежал этот тип. Примерно в ста футах от меня зажглись задние огни припаркованной у тротуара машины, когда кто-то повернул ключ в зажигании, передвинул рычаг передач и вдавил педаль газа в пол.

Я был слишком далеко, да и уже стемнело, так что мне не удалось разобрать цифры на номерном знаке или определить марку машины, прежде чем та свернула за угол и исчезла. По звуку было ясно, что это старая модель, причем темного цвета. Синяя, коричневая, серая — точно сказать невозможно. Мне хотелось вскочить в машину и погнаться за ним, но ключи находились в доме, так что к тому времени как я их возьму, этот человек будет уже в Бриджпорте.

Когда я вернулся к двери, там стояла Грейс.

— Я же велел тебе сидеть в своей комнате, — рассердился я.

— Я только хотела посмотреть…

— Немедленно иди в постель.

По моему тону она поняла, что спорить бесполезно, поэтому поспешно поднялась по лестнице.

Мое сердце колотилось, и потребовалось несколько минут, чтобы успокоиться, прежде чем подняться наверх. Когда я наконец вошел в спальню, Синтия лежала под одеялом и крепко спала. Я посмотрел на нее и подумал, какие разговоры она может слышать и о чем может рассуждать с исчезнувшими или мертвыми.

«Спроси их от моего имени, — хотелось мне сказать. — Спроси, кто следит за домом? И что ему от нас нужно».