— Я, я, Аллаяр!

— Среди ночи? Посмотри на меня! — Аллаяр поднес к лицу девушки тускло светивший фонарь.

Дильдор, не скрывая своего волнения, задыхающимся голосом сказала:

— Отвори ворота! Пошли человека за лекарем Абд-аль-Хайем!

— А? Что ты говоришь? Объясни-ка толком!

— Хадича-бегим заболела. Ой, умрет, ей очень плохо! Язык отнялся.

— Где Давлат-Бахт? Почему она сама не пришла? — сердито спросил Аллаяр.

— Ах, как ты не понимаешь? Давлат-Бахт возле больной. За воротами есть сторож. Прикажи ему.

Аллаяр, бормоча что-то себе под нос, направился воротам. Он вынул из-за пояса ключ и вложил его в огромный замок. Затем, приоткрыв створку ворот, сердито закричал:

— Мирзаб, эй, Мирзаб!

Никто не отозвался.

Тогда Аллаяр вышел за ворота и, отойдя несколько шагов, еще раз позвал Мирзаба.

— Хоть бы он сдох, этот сторож! Каждый вечер пьян, — пробурчал Аллаяр.

Дильдор на это и рассчитывала. Она пошла за рабом.

— Скорей найди его и пошли! Какой ты беспечный! — торопливо говорила девушка.

— Иди обратно! — Аллаяр толкнул девушку назад и хотел закрыть ворота.

Дильдор решила не упускать удобного случая. Она бросилась на Аллаяра и ударила его кинжалом. Она метила в грудь, однако от волнения и неопытности попала рабу в плечо. Аллаяр уронил фонарь и громко вскрикнул. Дильдор, не оглядываясь, побежала изо всех сил. Аллаяр с воплями погнался за ней. Пробежав шагов пятьдесят, раб схватил Дильдор за волосы. Девушка обернулась и несколько раз торопливо, но сильно ударила его кинжалом куда попало, Аллаяр с ужасным криком упал на землю. Дильдор, крепка сжимая в руках кинжал, летела, как стрела. Со всех сторон послышались резкие, отрывистые крики: «Эй» держи!» Полная гнева, ничего не сознавая, Дильдор мчалась, пока не наткнулась на стену. Стена была невысокая, и девушка легко перескочила через нее. За стеной начиналась густая роща. На минуту Дильдор показалось, что она спасена, но кто-то, задыхаясь и хрипя, скатился со стены и помчался следом за Дильдор. Она почувствовала, что не убежит. Гнев охватил ее с новой силой. Подняв кинжал, она бросилась на преследователя. В ту же минуту удар тяжелого, как дубина, кулака повалил ее на землю.

В одной из раззолоченных комнат Баг-и-Загана Туганбек, завернувшись в кунью шубу, завтракал с молодым царевичем Музаффаром-мирзой. Звезда Туганбека за последние годы поднялась очень высоко. Хадича-бегим, которая во всяким деле полагалась на силу, коварство и обман, ценила Туганбека Он стал ближайшим другом и советникам молодого царевича Музаффара-мирзы. С каждым днем возрастало его значение при дворе. Хусейн Байкара оказывал ему такое же внимание, как бекам. С ним вынуждены были считаться самые высокопоставленные вельможи. Туганбек получил от царевича в подарок обширные земли и женился на дочери Абу-з-зия — знаменитого богача. У его ворот постоянно стояли парами нукеры, в доме прислуживали десятки невольниц.

Прикрываясь именем Музаффара-мирзы, Туганбек готов был покрыть любое преступление, оправдать какой угодно проступок. Мало-помалу он оттеснил родовитых влиятельных беков и приближенных, которые служили царевичу, и с утра до ночи внушал ему стремления своей лукавой души, жаждавшей неограниченной власти. Туганбек умел излагать свои мысли в простых словах, подкрепляя их наглядными яркими примерами, в понятной ив увлекательной для детей форме, так что Музаффар-мирза с удовольствием слушал его речи. Хадича-бегим после первой же встречи с Туганбеком возымела надежду, что в будущем он еще больше пригодится для сына.

За дастарханом, уставленным блюдами со всевозможными сластями, сушеными фруктами, жареными фазанами и куропатками, большими пиалами со сметаной и сливками, Туганбек, как всегда, плел тонкую сеть интриг. Он говорил о тайных замыслах и все более наполняющейся казне Бади-аз-Замана, Феридун Хусейна, Абу-аль-Мухсина-мирзы, Мухаммеда Хусейна-мирзы, Абу-Масума-мирзы и других царевичей, — родных и сводных братьев Музаффара. Внушал, что Музаффар-мирза, как любимый сын государя, должен во всем превзойти их. Наконец он предложил подослать к ним лазутчиков, чтобы быть осведомленным обо всех их тайнах. Эта мысль особенно понравилась Муэаффару-мирзе. Мальчик любил всякие таинственные дела. Гордо, с удовольствием, как взрослый, потягивая вино из красивого золотого кубка, он устремил на Туганбека свои посоловелые глаза и с ребячьей важностью сказал:

— Я хочу совершить вместе с вами такие дела.

господин Туганбек, какие были не под силу ни одному царю в мире!

— Да, царевич, — отвечал Туганбек, многозначительно улыбаясь. — Завяжите потуже пояс стремлений к великим целям.

Они снова вернулись к вопросу о посылке лазутчиков. Это деликатное дело Туганбек решил взять на себя.

Когда слуга убрал дастархан, вошел один из джигитов царевича — песенник, плясун, острослов, полупоэт, полувоин. Поручения, связанные с угощениями и пирами, в большинстве случаев выполнял именно он. Джигит спросил, кого пригласить на сегодняшний прием и какое угощение приготовить. Туганбек перечислил гостей, музыкантов, плясунов, а также нужны» кушанья и напитки. Джигит, поглаживая красивы холеные усы, сказал, с улыбкой обращаясь к присутствующим:

— Сегодня во дворце Хадичи-бегим произошел удивительный случай. Вы слышали?

— Какой? — одновременно спросили Туганбек и царевич.

— Из дворца, — продолжал джигит, — в полночь бежал а невольница. Она тяжело ранила кинжалом одного раба.

— Молодец девчонка! Ну что же, поймали ее? — спросил Музаффар-мирза.

— Поймали.

— Где она сейчас? — В крепости Ихтияр-ад-дин.

— Вы знаете ее имя? — спросил Туганбек.

— Да. Ее зовут Дильдор.

Музаффар-мирза вышел в соседнюю комнату. Туганбек отпустил джигита и, оставшись один, задумался.

«Если на допросе выяснится, что девушку при Мирзе Ядгаре похитил я, могут подняться неприятные раеговоры, — размышлял Туганбек, — и Маджд-ад-дина, дик нарочно, нет в Герате.

Необходимо было замести следы и обезопасить себя. Крепко надвинув на лоб бобровую шапку, Туганбек выбежал на улицу, вскочил на коня и, приказав трем нукерам следовать за собой, во весь опор помчался к крепости Ихтияр-ад-дин. В ту минуту, когда ей сходил с коня перед караульным помещением, к нему подошел Зейн-ад-дин.

— Что это вы бродите в этих местах, мулла? — процедил сквозь зубы Туганбек.

— Сегодня один из наших родственников попал в тюрьму, — с притворным смирением ответил Зейн-ад-дин. — Я полагаю, что и у вас, господин бек, такая же работа на сердце?

Туганбек почувствовал в его словах скрытую насмешку, но притворился непонимающим.

— Не увлекайтесь подобными выдумками, мирза-джигит, ответил он и, передав лошадь нукеру, быстро вошел в караульную комнату.

Зейн-ад-дин выйдя на рассвете с затянувшейся пирушки, узнал от одного знакомого воина о случае во дворце. «Как бы она не оказалась возлюбленной Арсланкула», — подумал он и побежал к крепости. Предположения его оправдались. Он услышал, что первый допрос с девушки снимал Пирмат, сын палача Яр-Аля, что Дильдор не назвала никого по имени и держалась с достойной удивления смелостью.

Зейн-ад-дин дрожал от холода, но все же решил дождаться Туганбека. Он предполагал, что тот приехал по тому же делу. Вскоре Туганбек вышел из караульной комнаты. Он насмешливо улыбнулся Зейн-ад-дину.

«Собака, хочешь замутить истину! — подумал про себя Зейн-ад-дин. — Но нет! Поэт правильно сказал-: «Море не станет нечистым, если собака сунет в него морду».

Он подошел к Туганбеку.

Какие последствия будет иметь вчерашний случай, ек? — спросил Зейн-ад-дин, словно из праздного любопытства.

— Откуда мне знать? Что у меня других забот пет? — грубо ответил Туганбек.

Зейн-ад-дин резко повернулся и побежал в медресе.

В худжре Султанмурад с Арсланкулом горячо беседовали о чем-то.