– Ступай за ним, – сказал он, убирая нож.

– Господин?.. – неуверенно пробормотал Грэмиш.

– Я искренне надеялся, что он согласится на пять монет. – Блэк подошел к окну. – Может, так бы и случилось, да он слишком обидчив… А может быть, нет. – Он пожал плечами. – Как знать? Я не перестаю удивляться человеческой жадности. И заметь: более всего она присуща самым ленивым, самым убогим… Видел искры в камне?

– Да, – кивнул Грэмиш. – Камень великолепен. Интересно, откуда он взял эту вещь?

– Да какая разница? – отозвался Блэк, раздвигая шторы. – Важно другое. Мне хотелось бы иметь этот камень. Бродяга сказал – он уникален. Откровенно сказать, сомневаюсь; но все же хочу его приобрести… Вот что, Грэмиш: узнай, где живет бродяга. Или по крайней мере где сегодня ночует. А я вызову Лукаса и Рагриаля.

Грэмиш направился к двери, однако на пороге остановился и помедлил.

– Господин, вы легко могли заплатить и пятнадцать монет. Так почему же…

– Подобная сумма в руках бродяги вызовет подозрение. Особенно – у священных стражей. Они захотят узнать, кого он ограбил. Рано или поздно правда выплывет наружу. И у меня могут возникнуть неприятности.

– Он украл диск, ясно, – нахмурился Грэмиш. – А скупка краденого – серьезное преступление. Но Благие Магистры закрывают глаза на ваши дела. Наверняка и на сей раз они бы…

– Возможно, – перебил Блэк. – А возможно, и нет. Нас не трогают, пока мы ведем себя благоразумно. Если я привлеку излишнее внимание к своей персоне, все может перемениться. Он покачал головой. – Не хочу рисковать.

Внизу по тротуару протопали сапоги. Грузный медведеобразный человек выскочил из дверей и зашагал вниз по улице.

– Бродяга направился на север, – сказал Блэк. – Не упусти его. И смотри, чтобы он тебя не увидел. Мы возьмем диск, а потом уберем его. Так будет лучше. – Он усмехнулся. – Таков наш век, Грэмиш. Убить и ограбить – проще и безопаснее, чем заключить честную сделку. Ступай.

Грэмиш поклонился и исчез за дверью. Карранд Блэк вздохнул и задернул шторы.

Баллас вернулся в «Алую звезду». В обшей зале он купил бутылку вина и теперь сидел на кровати, потягивая пойло. В комнате было темно, лишь лунный свет пробивался сквозь ставни. Но Балласу большего и не требовалось. Даже если бы здесь горела сейчас тысяча свечей, он все равно видел бы лишь то, что безраздельно занимало мысли, – богато обставленный кабинет Карранда Блэка. И самого купца. Его лицо стояло перед глазами Балласа, словно кошмарное видение. А в ушах звучал спокойный, насмешливый голос: «Тебе назначено жить рядом с крысами и бродячими собаками…»

Баллас вспоминал быстрые, ловкие движения Блэка и нож, мгновенно появившийся в его руке. Этот человек бесконечно уверен в себе. Он отмахнулся от Балласа, будто от навязчивой мухи в саду. И это тоже казалось оскорбительным – помимо всего прочего…

– Случись такое несколько лет назад, – бормотал Баллас, – я бы тебя убил. Перерезал бы твою сраную глотку, прежде чем ты успел бы крикнуть…

Баллас сделал добрый глоток из бутылки. Диск лежал у него на коленях. Баллас погладил пальцем рубины и голубой камень.

– Пять золотых! И ты всерьез полагал, что я соглашусь?

Разумеется, именно так Блэк так и полагал. И Баллас внезапно понял почему. Для купца, чье золото затмевает блеск солнца, это ничтожная сумма. Однако он был уверен, что Балласа – человека, по природе своей предназначенного для помоек и сточных канав, – она ослепит. Блэк ожидал, что монеты, сверкающие на столе, притянут Балласа, как огонь свечи притягивает мотыльков. И он не сможет сопротивляться…

Неужто все богатеи мыслят подобным образом? И каждый сочтет, что Баллас не устоит перед блеском нескольких золотых? Если так – их ожидает разочарование… Хотя, впрочем… с другой стороны…

Баллас потряс головой. Нет, откровенно сказать, кое в чем Блэк был прав. Возможно, и впрямь лучше принять меры, чтобы спастись от искушения – и от себя самого. Потому что, если быть честным, пять золотых едва не соблазнили Балласа. Он уже готов был согласиться. Лишь неимоверным усилием воли он отказался от денег. Не продал диск за такую смехотворную сумму…

Баллас вылил в рот остатки вина и открыл вторую бутылку.

Пока рубины и синий камень вправлены в железную основу, их можно продать только вместе. И люди, подобные Блэку, по-прежнему станут предлагать смехотворные суммы, рассчитывая на неискушенность Балласа. Или на то, что блеск золота затмит его разум. Но что, если продать их по отдельности?..

– Хотите меня обдурить? – пробурчал Баллас. – Не дождетесь!

Конечно, подумалось ему, человек, покупающий все камни сразу, рассчитывает на скидку, потому что тратит большую сумму. Стало быть, не надо торопиться. Из этих камушков он выжмет их цену до последней золотой крупинки. Как винодел выжимает виноград, пока не останется одна только сухая кожица.

Баллас решительно поднялся на ноги и зашарил по комнате в поисках свечи. Не нашел. За неимением лучшего открыл ставни. Лунный свет залил комнату, осветив убогую мебель и заиграв на боках опустошенных бутылок. Баллас хлопнул себя по боку, где обыкновенно висели ножны с кинжалом, – и выругался. Кинжала не было. Церковь запрещала обывателям носить оружие в пределах Соритерата.

Баллас спустился в общую залу. Здесь он купил еще бутылку вина и кусок жареной говядины. Он был сыт. Но к мясу прилагался столовый нож.

Вернувшись в комнату, Баллас заглотил говядину, взял диск и подошел к окну. Лунный свет заиграл на поверхности голубого камня. Вспыхнули золотые искры. Потом, словно утратив свой цвет под бледной луной, они стали серебряными…

– Красота! – пробормотал Баллас.

Он прижал диск к животу и воткнул кончик ножа между рубином и оправой. Раскачивая лезвие, Баллас попытался выковырять камень – но не тут-то было. Камень не двигался с места. Очевидно, мастер, вправивший его в диск, знал свое дело. Обычно камни вынимались куда легче. Похоже, наметилась очередная проблема.

Баллас взялся задругой рубин. Бормоча под нос невнятные ругательства, он ворочал ножом туда-сюда, однако и этот камень не желал поддаваться.

Баллас вспотел и разозлился. Он положил диск на подоконнике поисках удобной опоры – и тут же лунный свет вновь коснулся голубого камня. Поплыли серебряные и золотистые искры… А потом в глубине камня мелькнула вспышка серебристо-синего света.

Или только показалось?

Свет был нестерпимо ярок, но вспышка заняла лишь мгновение. Баллас отскочил от окна, прижимая диск к груди. Перед глазами плавали черные круги. Он потер лицо и покачал головой. Померещилось, ясное дело.

Баллас вернулся к окну.

– Устал, – пробормотал он. – Устал как долбаный вьючный мул. – Взгляд упал на пустые бутыли. – Устал и напился. Келтусканское красное… Кровь Пилигримов! Это пойло ядовито, как змеиная моча. От него в голове все мутится. Когда я стану богат, буду пить вина получше. Такие же крепкие… но помягче.

Баллас вновь взялся за диск. На сей раз он решил вынуть голубой камень. Нет слов – рубины хороши, и за них можно выручить немало. Но именно этот камешек принесет настоящее богатство – так что лучше извлечь именно его. С рубинами можно разобраться и позже. Возможно, разбогатев, он просто наймет ювелира – и тот запросто выковыряет их из оправ…

Баллас подцепил камень кончиком ножа и принялся раскачивать лезвие. Тщетно. Крепко выругавшись, он надавил сильнее. Лезвие начало гнуться.

– Кровь Пилигримов!.. Вылезай, твою мать! Во имя всего… Нож сорвался, диск вывернулся из пальцев. Баллас подхватил его. Лунный свет вновь заиграл на поверхности голубого камня…

На сей раз серебристо-синяя вспышка не померкла мгновение спустя. Напротив, свет, исходящий из камня, залил всю комнату. Ярче, чем солнце. Теперь видна была не только убогая мебель, но и мельчайшие детали, скрытые мраком ночи, – пыль на полу, мертвая бабочка на подоконнике, темно-алое пятно разлитого вина, паутина в углу…

Яркий луч бил из камня. Он расширился, приобретя форму конуса. Свет был неоднородным: оттенки серебристого и синего внутри луча становились темнее и светлее, мало-помалу обретая форму. Пока наконец не сложились в явственные очертания…