Бедняга Аксель Фосберг! Он работал, как вол, целый год, откладывая каждый грош, чтобы построить этот дом для Лили Флетчер! Что он теперь будет делать? Что может сделать для него Бэлис? Что могут все соседи сделать для человека, которого судьба избрала жертвой своих жестоких шуток, о самой жестокой из которых он еще узнает со временем? Слезы подступили к глазам Эльзы, когда она медленно повернулась и вошла в дом.

Она затопила камин в гостиной и поставила кресло под лампой, чтобы сидеть и читать, ожидая возвращения Бэлиса, когда ее испугал робкий, но настойчивый стук в дверь. Она подошла к двери и, открыв ее, увидела какую-то фигуру, отступившую в тень. Чей-то голос тихо произнес:

– Простите, что я вас потревожила!

Эльза сразу узнала голос Зинки, жены Нэта Брэзелла. Он звучал так мелодично, что резко отличался от всех когда-либо слышанных ею голосов.

– Это вы, Зинка? Войдите! Вы нисколько меня не потревожили. Я совершенно одна.

Молодая женщина вошла в переднюю и затем последовала за Эльзой в гостиную, бросая кругом косые, недоверчивые взгляды и крепко прижимая одной рукой к груди свой яркий большой платок.

– Садитесь, Зинка, – сказала Эльза.

Каким-то странным, скользящим движением Зинка села в кресло, предложенное ей Эльзой. Она была без шляпы, и ее черные волосы тяжелыми завитками падали на уши. Эльза с некоторым смятением в душе подумала, что никогда не видела более красивого создания.

– Мне не следовало приходить! Боюсь, что причиняю вам слишком много беспокойства, – заговорила опять Зинка.

– Нет, нет, Зинка! Я собиралась сварить себе кофе. Вы теперь поможете мне его выпить. Бэлиса нет дома, – вы видели пожар?

– Да, да… Ужасно! Меня это страшно пугает.

– Нэт отправился туда?

– Нэт? О, нет! Он ушел стрелять диких уток и вернется лишь завтра.

– Эльза повернулась, чтобы выйти в кухню.

– Подождите одну минуточку, Зинка, пока я поставлю на очаг кофе, – сказала она. – Или, может быть, вы предпочитаете чашку какао?

Зинка, казалось, не слышала. Она не отрываясь смотрела жадными глазами на ярко раскрашенную вазу, стоявшую на пианино.

– Да, пожалуйста, сударыня, – рассеянно произнесла она.

В кухне Эльза с удивлением думала о своей посетительнице, не понимая, что заставило ее блуждать в одиночестве и, покинув Балку, явиться сюда в такой поздний час. Рассчитывала ли она застать Бэлиса? Эльза упрямо сжала губы, чтобы прекратить их нервную дрожь, и старалась подавить охватившие ее черные мысли. Каковы бы ни были врожденные задатки у склонных к романтическим похождениям Кэрью, она не унизит себя до того, чтобы думать, будто Бэлис до сих пор может интересоваться Зинкой Вульф, девушкой с южной окраины Гэрли! И все-таки… Разве она не слышала тогда, едучи верхом, угрозы Нэта Брэзелла? Она гордо подняла голову, рассердившись, что позволила себе поддаться такому страху.

Вернувшись в гостиную, Эльза нашла Зинку сидящей на том же месте, где она ее оставила, с поджатыми ногами и головой, откинутой на спинку кресла. В тот миг, когда Эльза вошла в комнату, Зинка быстрым движением приняла чопорно декоративную позу. Это было сделано так явно, что Эльза едва удержалась от улыбки, хотя ей невольно стало неприятно. Она поставила поднос с какао и поджаренными булочками на маленький столик около Зинки, затем отошла и села на кушетку.

– Вы не боитесь ходить одна так далеко, Зинка? – спросила Эльза.

– Я… нет, я ничего не боюсь. Я боюсь только его. Я решила убежать от него! – Она показала легким взмахом своих выразительных пальцев в сторону фермы Нэта Брэзелла. – Я не могу больше его выносить! – Она резко дернулась всем телом. – Я отправлюсь опять к отцу… или куда-нибудь в другое место… только подальше от него.

Она судорожно взмахнула руками, и ее алый, синий и желтый большой платок упал с плеч на талию. Под ним было только бумажное платье, полинявшее и изношенное.

– И вот, я… пришла попросить вас… не дадите ли вы мне какую-нибудь жакетку, старую жакетку, которую вы теперь не носите сами… за мой платок? Его увидят издалека, и кто-нибудь может сказать Нэту, если встретит его.

– Вы хотите сказать, что собираетесь бежать сегодня же ночью? – спросила Эльза. – Вы не вернетесь домой?

– Сегодня ночью? Почему же нет? Его теперь нет дома. Он не узнает. А завтра он меня не пустит.

Эльза посмотрела на платок, на взволнованное, с широко открытыми глазами лицо Зинки.

– Но почему вы хотите бежать от него, Зинка? – спросила она. – Он плохо обращается с вами?

Та поморщилась.

– Ух! Он мне опротивел! – Дыхание со свистом вырывалось из ее рта, она прижала руки к груди. – Вы не знаете его. Он похож на собаку… Он настоящая собака. Он становится на колени и смотрит на меня… вот так! Фу! Он свинья! Каждый день я моюсь начисто, вся. Он – свинья. Он не человек. Ух! Вчера я бросила в него кастрюлей, а он заплакал. Фу! Он мне противен! Я убегу от него.

– Значит, он не упрекает вас, он не оскорбляет вас, Зинка?

– Он! Я думаю, нет! Он не посмел бы меня оскорблять.

Ее глаза блеснули, и губы сложились в гордую складку. В следующее мгновение она уже искоса осматривала комнату завистливыми, восхищенными глазами. Потом она вновь перевела взгляд на Эльзу и таким же образом осмотрела ее фигуру. У Эльзы было беспокойное чувство человека, находящегося очень близко к чему-то чуждому, стихийному и жестокому. Какая-то горячая волна обвевала ее под взглядом этой женщины.

– А что скажет ваш отец, если вы вернетесь, чтобы жить дома? – спросила Эльза.

Несколько мгновений Зинка не отвечала. Она пристально смотрела вокруг, будто не слышала вопроса. Потом произнесла почти шепотом:

– Отец… я думаю, он изобьет меня до полусмерти.

– А ваши подруги?

Зинка внезапно расхохоталась.

– Ха! Мои подруги будут смеяться надо мной, они назовут меня дурой. Но, может быть, я не вернусь туда, к отцу и к своим. Они не знают его! Я им ничего не говорила.

– Куда же вы в таком случае пойдете? – пробовала спросить Эльза. – В конце концов Нэт не обижает вас. Сколько мужей на его месте не стали бы мягко обращаться с вами.

– Мне все равно. Если бы у меня был муж, которого я бы любила, и он бил бы меня – ну так что же? – он все-таки был бы любимым. А сейчас у меня муж, который мне неприятен, противен, которого я никогда не полюблю. Ну вот, я и ухожу от него.

Они говорили почти целый час, и Эльза к концу разговора почти умоляла Зинку вернуться домой и попытаться быть хорошей женой Нэту Брэзеллу. Однако Зинка на все ее уговоры отвечала с логикой первобытного человека, иногда горячо, иногда холодно и сдержанно, но одинаково упрямо и настойчиво. Она не любит Нэта Брэзелла – и не может с ним жить и быть его женой. Она вернется к нему сегодня, но на следующую же ночь уйдет уже навсегда.

Когда Зинка, наконец, собралась уходить, Эльза проводила ее до большой дороги. Взошла луна, и в ее мягком блеске Зинка казалась волшебным видением из фантастического романа. С грацией настоящей цыганской танцовщицы она окутала яркой шалью свою гибкую фигуру. Искоса поглядывая на нее, когда они шли к большой дороге, Эльза видела сочетавшиеся в ней одновременно упорство и покорность. Она напоминала нежное, наполовину прирученное дикое животное. В ее туманном темном взоре таилось, чувствовала Эльза, легкое презрение к ней, жене Бэлиса Кэрью. Ей почти казалось, будто Зинка каким-то особым таинственным инстинктом, реагирующим на сокровенную сущность жизни, угадывала, в каких отношениях Эльза была с Бэлисом и, пожалуй, презирала ее за это. Эльза негодовала на себя за эту мысль.

Вместо «прощайте» Зинка произнесла какое-то звонкое слово на своем родном языке, которого Эльза почти не разобрала, и затем странная, робкая и в то же время смелая фигурка ушла, скользя в лунном свете вниз, к Балке.

Эльза стояла на дороге, смотря ей вслед, пока она не исчезла из вида. Она собиралась уже повернуться и идти назад домой, когда заметила мерцавшие вдалеке фонари автомобиля Бэлиса, то взлетавшие, то нырявшие на неровной поверхности Балки. Она невольно сделала шаг или два вперед. Острый трепет пробежал по всему ее телу. Ее охватило желание бежать Бэлису навстречу и встретить его прежде, чем он выедет из Балки.