— Нет, нет, нет! Какая, к чертовой матери, Турция? — возмущался Петр Михайлович — отец Макса, активно жестикулируя руками — У меня в гараже дел полно и вообще я не планировал в этот отпуск ни куда ехать.

— Дорогой, не волнуйся, ни куда от тебя твой гараж не денется, — апеллировала к здравому смыслу мужа Эльвира Алексеевна — нежно любимая мама Максима — мы с тобой уже сколько лет ни куда не ездили, а тут такой удачный повод. Когда ты еще за такие копейки путевку купишь?

— Нет, нет и еще раз нет! — не сдавался Петр Михайлович.

Битва обещала быть затяжной с переходом от активных боевых действий к долговременной осаде. Макс решил покинуть поле брани и пошел к себе в комнату. Проходя через прихожую, он заметил, что Кайзер сидит перед входной дверью и, слегка наклонив вправо свою огромную голову, не отрываясь, смотрит куда-то в район дверной ручки. Глаз Кайзера Макс не видел, так как стоял у него за спиной, но по направлению его морды сделал именно такой вывод.

— Кайзер. Кайзер, ты чего там высматриваешь? — негромко поинтересовался Макс, но пёс даже не шелохнулся. Макс подошел поближе и протянул руку, намереваясь потрепать Кайзера по голове, чтобы вывести его из ступора. Но он ни как не ожидал такой реакции, какая последовала. Едва пальцы коснулись загривка, как пёс неожиданно вскочил, резко развернулся в сторону хозяина и, припав к земле на передние лапы, рыча начал пятиться назад. Всё это произошло так стремительно и неожиданно, что Макс сам ненадолго впал в ступор. Огромное животное весом не меньше восьмидесяти килограмм сжалось в комок и напряглось, так, что было заметно нервное дрожание мускулов, шерсть на загривке встала дыбом. Чёрная верхняя губа сложилась в гармошку и поднялась к задравшейся вверх мочке носа, обнажив блестящие от слюны клыки. Пару секунд пёс смотрел на Макса вытаращенными глазами, не переставая рычать и скалиться. Но вдруг, как по команде, все прекратилось. Глаза Кайзера обрели привычное спокойное выражение, верхняя губа, словно жалюзи, опустилась, закрывая клыки, короткая жесткая шерсть вернулась к своему обычному состоянию. Пёс встал и отправился на своё место в углу прихожей, как будто ничего и не произошло. Макс ошарашенно проводил его взглядом, еще не до конца отойдя от пережитого стресса. Потом он подошел к входной двери и открыл её, что бы проверить наличие за дверью кошки, человека или чёрт знает чего еще, что могло бы привести собаку в подобное состояние. На лестничной клетке было пусто. Макс перегнулся через перила и постарался осмотреть лестничные пролёты на нижних этажах, но и там никого не было.

Споры родителей о посещении Турции не утихали и за обедом. Эльвира Алексеевна проявляла нешуточную изобретательность в плане аргументации необходимости данного путешествия. Контрвыпады Петра Михайловича становились всё менее и менее острыми. Похоже, финал битвы был предрешён. Максим краем уха слушал мамину агитацию, не особо вникая в смысл сказанного. Сейчас его голова была занята размышлениями о причинах странного поведения Кайзера сегодня утром. Пёс прожил у них в доме уже больше двух месяцев и, до сегодняшнего случая, не проявлял ни каких признаков агрессии. Да и не сказать, что это была агрессия. Если человека неожиданно потревожить, например, оторвать от каких-то глубоких мыслей, требующих большого сосредоточения, то он, скорее всего, испугается. Испугавшись, любое живое существо стремиться защититься. Так сегодня и произошло. Но здесь была одна неувязочка — какие такие глубокие мысли могут роиться в собачьей голове?

— Ты плавки не забыл? — беспокоилась Эльвира Алексеевна за целостность гардероба Петра Михайловича, — а то придется там с тобой по магазинам бегать, плавки тебе выбирать, я с ума сойду.

Два здоровенных чемодана, набитых так туго, что приобрели бочкообразную форму, уже стояли в прихожей. Еще один чемодан не менее впечатляющих габаритов волок из спальни Пётр Михайлович

— Петруша, я тебя умоляю, давай быстрее. До самолёта три часа осталось, — не унималась Эльвира Алексеевна, — Максим, сынок, кушай, как следует, обязательно ешь суп. Понял?

— Разумеется, мам, ты мне уже говорила.

— Да, и не забывай гулять с Кайзером. Ну, все, дорогой мой, мы побежали. Не скучай, через две недели уже вернемся.

Эльвира Алексеевна чмокнула Максима в лоб и, схватив чемодан, побежала вниз по лестнице.

Макс грустно вздохнул, запер входную дверь и пошел на кухню еще раз проверить запасы продуктов, которыми ему предстояло питаться без посторонней помощи. В голове у него уже рождались страшные картины об убегающем супе, сгоревшей картошке, горах грязной посуды и прочих ужасах одиночества.

Два дня автономного существования особых проблем не вызвали. Еда разогревалась, посуда мылась, Кайзер исправно выгуливался. Делать было особо нечего, так что большую часть времени Макс проводил, валяясь на диване перед телевизором и наслаждаясь одиночеством.

На часах было 13–42, по телевизору показывали футбол, до тех пор, пока трансляция не прервалась очередным рекламным блоком. Макс пошарил рукой в поисках дистанционного пульта, но пульта, как назло, рядом не оказалось, он лежал на телевизоре. Пришлось поднимать свое тело с дивана, так как смотреть и слушать опостылевшую рекламу совершенно не хотелось. Макс сделал два шага к своей целе, когда заметил краем глаза появившегося из прихожей Кайзера. Пёс видимо спал, а скрип дивана разбудил его и теперь он неподвижно стоял в дверном проёме и не отрываясь смотрел в глаза хозяину.

— Кайзер…, - начал, было, Максим, и тут произошло непредвиденное. Пёс как ужаленный сорвался с места и метнулся в его сторону. Дальше Максим наблюдал за происходящим как при замедленной съёмке, не в состоянии шелохнуться. Не добежав до него пары метров, громадная собака прыгнула и всем своим весом обрушалась Максу на грудь, сбив его с ног. Передние лапы ротвейлера ударили его чуть ниже ключиц, в то время как черная голова с оскаленной пастью нацелилась в горло. Земное притяжение как будто перестало работать, ноги Макса оторвались от земли и он полетел назад, подгоняемый восьмьюдесятью килограммами бешенства, упёршимися ему в грудь. Полёт неожиданно оборвался резким ударом в спину и Максим потерял связь с реальностью. Перед глазами моментально сгустилась чернота, и только звон разбитого стекла сопровождал его еще пару секунд по пути в пустоту.

Макс открыл глаза и первым, что он увидел, были старые круглые часы над дверью в прихожую, чёрные стрелки которых показывали 16–35.

— Что произошло? — эта мысль раньше остальных родилась у него в мозгу. Но долго над поставленным самому себе вопросом задумываться не пришлось, ответ нашелся почти моментально. Лоб покрылся испариной, а глаза непроизвольно начали бешено вращаться по сторонам в поисках источника опасности.

Максим рефлекторно попытался подняться, но не смог. Он резко дернулся вперёд и вверх, но ему подчинилась только голова. Мышцы шеи напряглись так, что в глазах стало темно, а слуховые органы выдали симфонию громогласных стуков, шорохов и пощелкиваний, воспроизводя сумасшедший сердечный ритм. В первые секунды Макс не понял, что же случилось. Может быть, что-то тяжелое придавило его сверху? Он еще раз приподнял голову, на этот раз уже не так резко, и оглядел себя. Сверху его ничего не придавливало. Его тело лежало на полу, сильно и как-то неестественно выгнувшись дугой влево. Как ни странно, но ни какого неудобства от этого он не ощущал, хотя должен был. Макс попытался пошевелить правой рукой, но даже не смог её почувствовать. Эксперименты с левой рукой, равно как и с ногами принесли тот же результат. Тело упорно отказывалось подчиняться командам головы, словно восстав против своего хозяина после девятнадцати лет рабства.