– Извини. Я и в самом деле страшно рада тебя снова видеть. Почему ты не предупредил о своем приезде?

– Вообще-то я приехал в Париж только для того, чтобы уладить дела с квартирой. Я неплохо устроился в Гренобле.

– Уже завел себе подружку? – развязно спросила Катрин, подмигнув ему.

– Ты ведь знаешь, я не любитель случайных связей и непродолжительных романов, – сдержанно ответил Оливье.

Катрин вскинула брови. Пожалуй, слишком высоко даже для той степени удивления, которую вызвало у нее заявление несостоявшегося любовника.

– Хочешь, чтобы я поверила, будто молодой, здоровый, чертовски привлекательный мужчина полгода обходился без женщины?

Оливье рассмеялся.

– Спасибо за комплименты, конечно. Однако, признаться, я был так завален работой в клинике, что даже не думал о… о всяких глупостях, – закончил он с улыбкой.

– Признайся лучше, что тебе не давали покою мысли о Колетт Вернон. И что вы все в ней нашли?!

Оливье оставил ее реплику без ответа.

– А как ты?

Катрин пожала плечами и грустно сказала:

– По-прежнему… одинока и несчастна.

– Не преувеличивай. У тебя уйма поклонников. Взять хотя бы нашего Крюшо.

– Ах, Оливье, даже он предал меня! – Катрин театрально вздохнула.

– Не может быть.

– Может. Он теперь обхаживает эту дурочку Франсуазу из рентгеновского кабинета. Неужели он не замечает, что она старая сварливая карга с бородавкой на носу?!

– Катрин, ты злишься и бесишься, потому что тебя променяли на другую? – усмехнулся Оливье.

– Вот еще! Стала бы я переживать из-за какого-то Крюшо. Они с Франсуазой составят отличную парочку. Вот уж мы посмеемся на их свадьбе. Коротышка и пожарная каланча!

– Боюсь, тебе будет не до смеха на их свадьбе, – уколол ее Оливье. – Впрочем, не сомневаюсь, что твое приглашение «затеряется» по дороге.

– Что ты имеешь в виду? Что меня даже не позовут поздравить новобрачных?! – возмущенно воскликнула Катрин, топнув ножкой.

Оливье протестующе замахал руками.

– Все. Я больше не скажу ни слова. Иначе мы и впрямь подеремся. Скажи только, где я могу найти Крюшо?

– Где же еще? – презрительно хмыкнула Катрин. – В рентгеновском кабинете. У разлюбезной Франсуазы.

– Спасибо.

– Оливье… – робко позвала Катрин.

– Что-то еще?

Она подняла на него неуверенный взгляд, словно собиралась сообщить что-то жизненно важное, но… но, так и не решившись на откровенность, выпалила первую пришедшую на ум дерзость. В конце концов, это было в ее стиле. Разве кто-нибудь, хоть один человек в госпитале Мирабо видел в ней нежную, ранимую молодую женщину, мечтавшую о своем единственном? Нет, все предпочитали замечать только внешнюю мишуру. Блестящая, яркая обертка успешно скрывала панцирь, защищавший трепетное сердце, жаждавшее любви и понимания.

– Передай Крюшо, чтобы он не забывал надевать на себя свинцовый фартук в рентген-кабинете. Излучение пагубно влияет на мужскую потенцию. Не хотелось бы видеть бедняжку Франсуазу неудовлетворенной. Она и так не королевна.

– Я передам, – сухо ответил Оливье и зашагал прочь от Катрин, которая готова была провалиться сквозь землю от собственной глупости.

Ну почему она не сказала Оливье о том, как скучала по нему все эти месяцы, о том, как любит его?! Только вчера она видела его во сне. Сегодня же он появился в клинике – и первым человеком, с которым он встретился, вернувшись в Париж, была она. Может быть, это судьба?

Нет, Катрин, не будь наивной мечтательницей, сказала она себе. Оливье наплевать на тебя. Он никогда не видел в тебе женщины. То, что вы сегодня столкнулись в коридоре, – чистой воды случайность. Наверняка Оливье приехал в больницу, чтобы разузнать у Крюшо о Колетт. Когда коллега расскажет об успехах бывшей пациентки и о том, что она несколько раз интересовалась, нет ли от него новостей, Оливье тут же кинется в ее объятия.

От досады и ревности Катрин закусила нижнюю губу. Дурацкая привычка, унаследованная от матери.

– Оливье, дружище! – Анри Крюшо подскочил к ошеломленному столь пламенным приемом Оливье и обнял его. – Как поживает ведущий хирург Гренобля?

– Привет. – Оливье похлопал Анри по спине.

– Франсуаза, очень приятно…

Крюшо рассмеялся и состроил забавную гримасу.

– Оливье, жаль, что на тебе нет котелка или цилиндра, ты бы сейчас наверняка приподнял его в учтивом поклоне перед дамой.

– Простите. Я несколько отвык от столичных нравов, – улыбнулся в ответ смутившийся Оливье. – Вернее, от их отсутствия. Париж давно признан городом порока.

– Хочешь сказать, что решил окончательно перебраться из гнезда разврата в девственно-чистый Гренобль? – с еще более мощным приступом хохота спросил Крюшо.

– Скорее всего.

– А как же?.. – Крюшо осекся на полуслове, словно боялся ляпнуть лишнее.

– В чем дело, Анри? С каких это пор ты недоговариваешь? Забыл, что мы с тобой старые добрые приятели?

– Вообще-то мы никогда ими не были, – сконфузился Крюшо. – Насколько я помню, мы не могли прийти к согласию ни по одному вопросу. Слишком уж разные подходы к терапии. Ты лишний раз боишься дунуть на пациента, а я не даю им лишний раз спокойно вздохнуть.

– Кто старое помянет… – миролюбиво заметил Оливье. – Так о чем ты побоялся меня спросить?

– Оливье, ты пришел ко мне не ради Колетт?

– Ну вот, по одному вопросу мы уже пришли к согласию, – натянуто улыбнулся Оливье. – Ты читаешь мои мысли.

Франсуаза извинилась и вышла из кабинета, решив оставить мужчин наедине. Тогда в следующий раз, когда у нее назреет необходимость поболтать с подружкой по душам на кухне, и она отправит Анри погулять. Справедливо.

Оливье занял ее место и тихо спросил у Крюшо:

– Как она?

– Отлично, недавно звонила, чтобы пригласить на презентацию какого-то там проекта. Кажется, ее дизайн-студия получила несколько наград… Я не очень-то во всем этом разбираюсь.

– Анри, ты специально?

– В каком смысле?

– Специально делаешь вид, будто не понимаешь, что меня интересует в первую очередь.

– О! – Крюшо хлопнул себя по лбу. – Я болван! Но я уже так привык, что Колетт ходит без трости, что…

– Слава богу, – выдохнул Оливье.

– Да. Колетт – самая послушная, упрямая и неутомимая пациентка из всех, что мне довелось встречать в своей практике. С меня самого сходило по семь потов за сеанс. Если помнишь, обычно это я выматываю пациентов… а тут такая сила воли! Поразительно.

– Ты случайно не знаешь, она свободна?

– Оливье, почему бы тебе самому у нее не спросить?

– Я не знаю… вдруг я приду и застану ее в объятиях Жан-Пьера или кого-то другого? Женщины вроде Колетт никогда не бывают одни.

– Насколько я знаю, Колетт одна, – доверительно сообщил Крюшо. – Во всяком случае, мне она ничего не говорила. Правда, одно время за ней увивался один типчик, говоривший с английским акцентом. Я несколько раз выгонял его из кабинета. Он все порывался присутствовать на сеансе.

– Но неумолимый доктор Крюшо не позволил, – рассмеялся Оливье.

– Еще чего не хватало! Чтобы в моем кабинете торчал посторонний!

– Но ведь я сейчас здесь сижу, – поддел его Оливье.

– Ты – другое дело. Кроме того, мы сейчас оба торчим в кабинете Франсуазы.

– Что у тебя с ней?

Анри пожал плечами.

– Не знаю… Она мне нравится, но…

– Но не так, как Катрин, – понимающе кивнул Оливье.

– Верно.

– Кстати, Катрин бесится и места себе не находит. Похоже, она наконец-то начала ценить тебя.

– Потерявши плачем, – с претензией на философскую глубину мысли заметил Крюшо.

– А если она уступит, кого ты предпочтешь? Услужливую, все и всегда понимающую Франсуазу или строптивую, острую на язычок Катрин?

Крюшо резко огляделся по сторонам, чтобы удостовериться в отсутствии Франсуазы.

– Можешь не отвечать, – опередил его Оливье. – Я уже понял. Второе согласие за пять минут, неплохие результаты. Идем на сближение.