– Ты думала, что Оливье не такой, да? – сочувственно погладив ее по плечу, спросила Натали.

Колетт кивнула.

– Так что же он сделал?

– Или чего он не сделал?

– Он признался мне в любви, – ответила Колетт с горькой усмешкой.

Подруги изумленно вскинули брови, но промолчали, дав ей возможность выговориться.

– Оливье уверял, что любит меня такой, какая я есть. Я поверила ему. Доверилась, а он… он… Сегодня я узнала о том, что Оливье меня обманывал. Его бывшая любовница работает медсестрой в госпитале Мирабо. Ее зовут Катрин, и она очень красива… – Колетт сделала паузу, словно собираясь с мыслями, которые никак не желали выстраиваться в ряд, а, наоборот, хаотично метались в ее мозгу. – Катрин позвонила мне утром и сообщила, что мой сеанс у доктора Лорана перенесли на час раньше. Я немного удивилась, что Оливье сам не позвонил, чтобы предупредить… но потом я решила, что у него и без меня полно забот. Когда же я приехала в больницу, то не нашла Оливье… а потом… потом Катрин рассказала мне…

Колетт умолкла. Прошла минута, другая, а она не произносила ни слова, словно впала в транс.

– Что она тебе рассказала? – тихо спросила Мадлен. – Ну же, Колетт, поделись. Тебе сразу станет легче. Не держи в себе.

– Помните, я как-то говорила, что перед самым столкновением перед «рено» Жан-Пьера пробежал человек?

– Да, но… ты ведь не была уверена в том, что на самом деле видела его, – с сомнением покачав головой, заметила Натали.

– После твоей травмы, операции, наркоза… тебе все это могло присниться, – поддержала ее Мадлен. – Зачем копить в себе обиды и злость? Ты вовсе не такая злая, как порой хочешь казаться. Честно говоря, я ни на секунду не поверила в твои клятвы отомстить таинственному виновнику аварии. К тому же далеко не факт, что он и в самом деле стал ее причиной. Ты ведь сама утверждала, что авария произошла из-за вашей с Жан-Пьером ссоры.

– И в самом деле, Колетт, не станешь же ты нанимать частного детектива, чтобы выяснить, был ли тогда на дороге кто-нибудь или нет? По-моему, вся эта затея обречена на провал. Свидетелей аварии не было. Жан-Пьер ничего не помнит. А ты… ты ведь не уверена на сто процентов, что видела кого-то. Я уж молчу об опознании.

– Теперь в этом нет необходимости. Я знаю, кто это был, – твердо сказала Колетт.

Подруги изумленно ахнули.

– Только не говори… Нет, это невероятно! Не может быть.

– Да. Этим человеком был Оливье Лоран.

– Тебе об этом рассказала та самая Катрин?

Колетт кивнула.

– Она солгала, – уверенно заявила Мадлен.

– Почему ты так решила? – спросила Натали, опередив Колетт, которая собиралась задать тот же самый вопрос.

– Все ясно как божий день, – медленно начала Мадлен, словно собиралась рассказать детишкам сказку на ночь. – Она была его любовницей, так?

Колетт кивнула.

– Потом он познакомился с тобой и дал ей отставку.

– Наверное…

– Не наверное, а именно так и было. Катрин просто бесится оттого, что ею пренебрегли. Она готова грызть локти от досады и злости. Вот она и выдумала всю эту историю.

– Нет, Мадлен, здесь что-то не сходится, – задумчиво сказала Натали.

– Откуда Катрин могла знать об этом? Только от Оливье. Следовательно, она сказала правду, – заметила Колетт.

– А с какой стати Оливье откровенничал с бывшей любовницей? – спросила в задумчивости Мадлен.

– Этот вопрос можешь задать при случае самому Оливье, – огрызнулась Колетт.

– Думаешь, между ними еще не все кончено? – опасливо спросила Натали.

– Кто знает. – Колетт пожала плечами. – Мне теперь наплевать на них обоих.

– А что сказал Оливье?

– Ничего.

– Как это ничего? Неужели он не попытался оправдаться? Сказать что-нибудь в свою защиту?

– Я не дала ему подобной возможности. Не желаю выслушивать очередную порцию лжи. Оливье – прирожденный обманщик. Не хочу рисковать. Вдруг ему удастся снова затуманить мне мозги красивыми словами и любовными признаниями? Он ведь насквозь лживый. Теперь-то я вижу, насколько наивной была все это время. Единственное, за что я по-настоящему благодарна доктору Лорану – так это за то, что он заставил меня поверить в себя, в собственные силы. Внушил волю к победе над болезнью. Я не замкнулась в собственном горе. Не потеряла смысл жизни и желание бороться до последнего. Кроме того, я поверила в то, что могу быть любима, даже когда передвигаюсь при помощи инвалидной коляски. Обязательно выражу ему при встрече благодарность.

– Колетт, ты так холодно и официально об этом сказала, словно… Ты уже не любишь Оливье?

– Я предпочитаю не думать об этом. Со временем я выкину его из головы и из собственного сердца.

– Неужели ты уступишь его Катрин? Она ведь именно этого и добивалась.

– Они стоят друг друга. А я… Катрин уже порекомендовала мне другого врача. Нужно будет и ее при случае поблагодарить. Завтра же запишусь на прием. Не желаю терять драгоценное время из-за какого-то жалостливого типа, возомнившего себя святым мучеником. Почему и Жан-Пьер, и Оливье решили, будто я совершенно беспомощное создание, способное вызывать только жалость и чувство вины у них?

– Знаешь, подружка, я и в самом деле видела твоего доктора Лорана только мельком, но могу с абсолютной уверенностью заявить: он заботился о тебе не из-за жалости или потому что искупал вину, – без тени улыбки на лице произнесла Натали. – Да, вы полагаете с Мадлен, что я мужененавистница, но это не так. Я презираю слабых, безвольных типов, которых сейчас развелось великое множество. Которые вечно плачутся, что никак не могут найти достойную работу, купить дом и тому подобное. При этом они замечательно устраиваются на шее слабого пола и болтают свешенными ножками, словно это в порядке вещей. Так вот, Колетт: Оливье Лоран вовсе не похож на прожигателей жизни, паразитирующих на женщинах. И он… похоже, он и в самом деле любит тебя.

– Он мне лгал!

– Возможно, у него были на то причины. Вспомни, в каком тоне и в каких выражениях ты рассказывала о виновнике аварии. Оливье мог просто-напросто испугаться.

– Испугаться моей мести? – хмыкнула Колетт.

– Нет, испугаться потерять тебя. Лишиться твоего доверия и любви.

– Я не смогу простить ему ложь. – Колетт низко опустила голову. – Не смогу доверять.

– Что ты собираешься делать?

– Я ведь уже сказала. Завтра договорюсь о приеме у другого врача…

– Нет-нет, – перебила ее Мадлен. – Я имела в виду другое. Что ты собираешься делать с Оливье? Ты ведь не можешь просто уйти от него, ничего не объяснив. В любом случае разговора не избежать.

– Не знаю. Я пока не думала об этом. Боюсь, что Оливье снова одурачит меня. Нужно подготовиться к разговору… взять себя в руки… чтобы не поддаться искушению.

– Я рада, что ты по крайней мере не упоминаешь о мести, – вставила Натали. – А то я уж начала представлять себе мстительницу Колетт, ужас, летящий на крыльях ночи, чтобы покарать виновного.

Колетт усмехнулась.

– Я еще пока в своем уме, Натали. Оливье и в самом деле не виновен в той аварии. Скорее я должна винить себя.

– Это еще почему?

– Если бы я не вывела из себя Жан-Пьера… не забыла в студии телефон… не…

– Ряд можно продолжать до бесконечности, – снова перебила ее Мадлен. – Если бы ты не встречалась с Жан-Пьером… если бы вообще не появилась на свет…

– Я зла на Оливье вовсе не из-за того случая. Если бы он мне обо всем рассказал… но нет, он предпочел скрыть от меня правду! Он смотрел на меня и видел только крест, искупление воображаемой вины. Жалкую инвалидку, готовую поверить в любовь врача.

– Колетт, ты несправедлива к Оливье.

– Я тоже так считаю.

Колетт удивленно взглянула на Натали. Подруга посмотрела ей в глаза, словно говоря: «Да. Я и в самом деле так думаю. Можешь меня убить на месте, но мне жаль Оливье».

Затем Колетт медленно перевела взгляд на Мадлен и прочла в ее глазах то же самое, что минуту назад у Натали. Впервые эти двое пришли к единому мнению по вопросу, касавшемуся мужчины. Это следовало отпраздновать.