Переезд меня только порадовал. Имке живет теперь в комнате рядом с Ларой, в бывшей спальне хозяев. Живет и не знает, что там умер Удо. А вообще-то они с моей дочерью стали закадычными друзьями, не разлей вода. Каждые выходные пекут вместе пирог, а Имке читает Ларе стихи Германа Гессе.

Я же приобрела наконец отдельную кровать. «Здоровую», если выражаться в терминологии моей маменьки. И поставила ее в бывший кабинет Удо. Здесь, в этой комнате, ничем не омраченной, меня перестанут преследовать кошмарные сны и злые духи. Наконец-то я разрешила паукам плести свою паутину повсюду в моем доме, где им заблагорассудится. Райнхард такого никогда бы не потерпел. Тонкие сетки, что они сплели вокруг, защищают и укрывают меня.

Месяца через четыре я узнала от Биргит, что у Райнхарда завелась подружка. Он осматривал как-то один дом, где все работает на солнечных батареях, и познакомился с молодой архитекторшей, Мартиной, которая чрезвычайно интересуется альтернативными источниками энергии и тепла в жилых домах. Она была без работы, а что касается прозрачных теплоизоляторов, то у нее были весьма неплохие шансы. Скоро она перебралась к Райнхарду, и без работы осталась Биргит. Мартина справляется со всякой секретарской канителью, не забывает наполнять стиральную машину и превосходно готовит домашнюю лапшу и фрикадельки, видно, в детстве еще научилась. Лара частенько заглядывает к своему папочке и сообщила мне недавно, что он называет свою новую пассию Солнышком, а она его в шутку дразнит Храпосвистуном. Зато под руководством Мартины Райнхард наконец-то научился грамотно сортировать мусор.

Любопытная дочь бесцеремонно спросила отца, когда он на Мартине женится.

— Когда рак на горе свистнет, — проворчал он в ответ.

Может, мне следует порадоваться за своего муженька? У него, кажется, жизнь налаживается. Ну не знаю. К сожалению, я не склонна к такой филантропии. Я печалилась, огорчалась, меня брала досада и тоска, я категорически восставала против новой женщины моего мужа, но в то же время требовала от Лары каждый раз, чтобы она подробно, в деталях описала мне, как Мартина выглядит.

— Нормально, — заверяла меня дочка.

— А как она одевается? — не унималась я.

— Ну так, ничего особенного, не знаю даже, — размышляла Лара, — пойди, сама погляди.

Ну уж нет, гордость не пускает!

Порой я в ударе, строю планы на будущее, фантазирую, каким будет мой сороковой день рождения, куда мы поедем в отпуск с Эллен, рисую, вью гнездо в новом жилище, хожу на курсы гравюры или на выставки. Весной я даже собираюсь заняться садом. Прикидываю в уме, не вырубить ли мне кусты рододендрона, который так любила Сильвия? Какое счастье: хочешь спать — идешь спать, хочешь приготовить обед — готовишь, и в принципе никому не подчиняешься, одна только забота — твои дети! Но иногда, как сегодня, например, накатит вдруг такая грусть, становится так одиноко, что выпить хочется. А еще беспокоит Йост: он замкнулся в себе, агрессивным стал, на меня огрызается, в школе отстает, плачет по ночам во сне.

На днях я узнала, что Люси и Готтфрид устраивают вечеринку и пригласили не меня, а Райнхарда с Мартиной. А вот Биргит, которая тоже теперь не у дел, недавно позвала к себе меня. Я пришла одна, остальные все были супружеские пары. Народу было много разного, я сидела рядом с двумя дамами, которые весь вечер сверлили меня сердитыми, чуть ли не враждебными взглядами. Я знаю, что обо мне судачат: будто покойный Удо завещал мне, своей любовнице, виллу. А бедную Сильвию прогнали со двора вместе с дочками, и она теперь до конца дней своих будет прозябать на краю света.

Поздно вечером гости разошлись по домам, парами, понятное дело. Одна я возвращалась без спутника, не с кем было обсудить прием, посплетничать об ужине и о гостях. А дома давно уже спали дети и Имке. Райнхарда мне иногда не хватает просто хотя бы для того, чтобы с кем-нибудь повздорить.

Сильвия пока тоже в одиночестве. Недавно она мне звонила, обменялись новостями. На самом деле, кроме прадеда, у нас еще много общего: мужа нет, переехали недавно на новое место, и дети наши растут без отцов. Дочки ее опять обожают кожаную одежду и недавно примкнули к какой-то сомнительной местной тусовке деревенских рокеров, с которыми по вечерам на тракторе катаются в соседнее село на дискотеку. Сильвии жаль, что ее потрясающая кухня, набитая новейшей техникой, осталась у меня, ей теперь приходится устраиваться в поместье с нуля, на пустом месте. В спешке она даже не успела выгрести хлам из подвала и с чердака.

Если у меня будет время, я могла бы туда заглянуть. Кто знает, что меня там ждет?

Впрочем, я Сильвию простила. Она не виновата, что распался мой брак. Он разбился на мелкие осколки, когда Имке, безумная от любви, явилась к Райнхарду в офис, и он понял это по-своему.

Мне порой даже кажется, что Сильвия, хотя и носится со своим вдовьим статусом, скучает по Удо. Просто, наверное, свобода повенчана с одиночеством, как жена с мужем.