Говоря о религиозных аспектах этнополитических проблем, особо следует остановиться на их связи с русским национализмом. Националистические тенденции сегодня присущи как правящей элите, так и оппозиции, как демократам, так и сторонникам сильной государственной власти, коммунистам и откровенным шовинистам. И, как правило, все они признают особую роль Русской православной церкви (РПЦ), необходимость ее участия в политике, а в экстремальных случаях обращаются к ней за помощью, как это было осенью 1993 г.

Сегодня в России происходит ретрадиционализация общества, в известной мере аналогичная религиозному возрождению в мусульманских странах и регионах СНГ. И одной из важнейших сторон этого процесса является политическая активность духовенства. В то же время светские политики все чаще апеллируют к религии. Русский национализм также самым непосредственным образом связан с религиозным возрождением, укреплением позиций РПЦ. Так было на протяжении практически всей истории нашей страны. Актуально это и для нынешней ситуации в России.

Усиление влияния православия на российскую политическую жизнь неизбежно настораживает народы, связанные с другими конфессиями, в том числе и те, которые создали суверенные государства. Это вряд ли способствует укреплению доверия между русским и другими народами России из бывших республик СССР, так как значимость православия для возрождения русского народа и восстановления его государственности ассоциируется у них с воссозданием Российской империи или с «христианизацией» по православному обряду национальных меньшинств в России.

Религиозный аспект заметен и в действиях казачества. И это тем более важно, что его основная масса проживает в районах непосредственного соприкосновения славянского этноса, связанного с православием, с этносами, принадлежащими к другим конфессиям. Об использовании казаками религиозной атрибутики, лозунгов, наполненных религиозным смыслом, неоднократно упоминалось в средствах массовой информации. Отметим, что подобная «политизация» церкви усиливает неприязнь к казачеству неславянского населения, а также порождает негативное отношение к самому православию у тех народов, которые еще не сделали конфессионального выбора.

Необходимо подчеркнуть еще один момент. За недолгое существование СНГ и суверенной России предпринималось немало попыток разрешить или хотя бы приостановить этнополитические конфликты, апеллируя к религии. Заметная роль принадлежит здесь духовенству, прежде всего христианскому и мусульманскому, так как именно представители этих конфессий в наибольшей степени втянуты в подобные конфликты. Особенно ярко это проявилось в усилиях религиозных лидеров Азербайджана – председателя Высшего религиозного совета народов Кавказа шейх-ум-ислама Алла-шукю-ра Паши-заде и Армении – верховного патриарха-католикоса всех армян Вазгена I, которые предпринимали энергичные усилия не только по прекращению армяно-азербайджанского конфликта, но и отрицали его религиозный характер. Последняя их миротворческая встреча состоялась в ноябре 1993 г. в Москве в Свято-Даниловом монастыре при посредничестве Русской православной церкви.

В отношениях между разноконфессиональными этносами духовенство нередко играет роль своего рода посредника, более других способного добиться компромисса между религиозными общинами. К его помощи прибегают и светские политики, стремящиеся использовать религию как фактор снижения межэтнической напряженности. Весьма полезными для этого оказываются религиозные праздники. Например, в Узбекистане с 1991 г. достаточно широко отмечаются Рождество и православная Пасха, которая нередко именуется «праздником терпимости, братства и созидания».[65]

Уважение к иным конфессиям не раз демонстрировали мусульманские лидеры Таджикистана и Казахстана. Немало высказываний против национализма можно найти у русского православного духовенства. Так, в свое время митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн подчеркивал, что «…обоюдное уничтожение православных и мусульман – лучший „рецепт“ для уничтожения России изнутри».[66] Против проявлений национальной исключительности выступают и последователи политического ислама, в частности созданная в Астрахани в июне 1990 г. Исламская партия возрождения, в программе которой осуждаются «узконационалистические», псевдодемократические и прочие чуждые исламу течения.[67]

Ранее уже отмечалось, что негативные этнополитические отношения складываются не только между приверженцами разных религий. Очень часто конфликтуют между собой и последователи одной конфессии, представляющие разные национальности. Убедительные примеры этому – ферганская резня турок-месхетинцев, исповедующих ислам, учиненная мусульманами-узбеками, конфликт между Грузией и Южной Осетией, где друг друга уничтожали люди одной конфессии. Казалось бы, принадлежность противоборствующих сторон к общей религии должна снизить напряженность конфликта и даже способствовать его урегулированию. Однако, как показывает практика, принадлежность противостоящих этносов к общей конфессии не снижает остроту конфликта, а порой, наоборот, становится поводом для его ужесточения. Так, в частности, обстоит дело в Таджикистане, где ислам, по существу, превратился в объект борьбы между различными этническими группами, региональными кланами, политическими движениями различного толка. Общая принадлежность к исламу не смягчила узбеко-киргизские противоречия. В 1990 г. произошли кровавые события в киргизском городе Ош, где мусульманам-узбекам противостояли мусульмане-киргизы. Причем одной из причин конфликта стало их соперничество за контроль над святыми местами.

Двойственное влияние ислама на политику, в том числе и в области межэтнических отношений, не раз сбивало с толку даже опытных экспертов-политологов, которые нередко видят в нем преимущественно фактор межэтнической или межгосударственной консолидации или оценивают обращение к исламу только как заурядный политический ход. Именно тогда и рождаются мифы то об абсолютном политическом единстве мусульман, то, наоборот, – о надуманности политической силы ислама вообще. Такая шаблонная оценка влияния ислама на этнополитические процессы весьма опасна. Тем более что механизмы этого воздействия еще недостаточно ясны.

Все это можно отнести и к христианству. Ни в одном из этнополитических конфликтов между одноконфессиональными этносами христианство не стало фактором их разрешения или смягчения. Более того, как и ислам, христианство нередко становится «яблоком раздора» между этносами. Наиболее ярким примером здесь служит конфликт между православной и униатской (греко-католической) церковью, которая всегда являлась оплотом западноукраинского национализма. Религиозная сторона этого конфликта носит не менее напряженный характер, чем собственно этническая или политическая.

На основе вышеизложенных фактов можно сделать вывод, что общая религия не только не оказывается фактором примирения верующих как одного, так и разных этносов, но и нередко выступает дополнительным мотивом противостояния между ними.

Таким образом, религиозный фактор играет важную роль в политических процессах современной России. Причем его влияние неоднозначно и имеет как положительные, так и отрицательные последствия. Вследствие этого он требует внимательного и всестороннего изучения. Однако исследование воздействия религиозного фактора на этнополитические процессы не будет полным без анализа межэтнических противоречий и конфликтов, которые сегодня представляют собой серьезную угрозу для национальной безопасности страны.

Обострившиеся в конце 80-х годов прошлого века противоречия в сфере национальных отношений в СССР, которые стали в конечном счете одной из причин его распада, явились концентрированным выражением кризиса нашего общества. Эта сфера оказалась наиболее чуткой и адекватно отражающей деформированность общественной системы Советского Союза. По сути, каждая сфера общества, переживающая состояние нестабильности, становится источником межэтнического противостояния.