Петронилла все еще смотрела на Тобиаса и вдруг тихонько запела. Бледная улыбка осветила ее лицо.

— Пойдемте, мы подумаем вместе, где он должен быть похоронен, — быстро заговорил рыцарь. — Где-нибудь поблизости, как вы думаете? Чтобы вы могли часто бывать там и вспоминать ваши счастливые времена. Или…

Внезапно она замолкла и стремительно обернулась. Теперь все ее внимание было сосредоточено на Жоссе.

— Счастливые времена? — повторила Петронилла. Ее лицо выдавало какую-то яростную внутреннюю борьбу: она начала говорить, затем остановилась. Но когда неведомое чувство вновь обожгло ее, слова, которые она старалась удержать, полились потоком: — В этом доме была боль! — воскликнула она. — Я говорила вам это! — приблизив свое лицо к рыцарю, она продолжала: — Вы сказали, что знаете: мой муж посещал Великий лес, и вы спрашивали меня, почему. Вы хотите знать? Хотите?! — выпалила она. — Что ж, сэр рыцарь, вы узнаете! Я скажу вам, что он делал в лесу.

Она остановилась, внезапно сделав глубокий резкий вдох. Словно собираясь с силами, на несколько секунд закрыла глаза и соединила руки на груди, как будто в беззвучной молитве.

Затем абсолютно спокойно продолжала:

— Он был с женщиной. Юной и страстной женщиной, чья мягкая плоть уступила его нежным ласкам, чье влажное тело тянулось навстречу ему, чьи полные губы целовали его жаждущие уста… — Горестное рыдание вырвалось у нее, пошатнув хрупкое спокойствие. Она продолжала, перейдя на шепот: — Прекрасная женщина, способная дать ему ту страсть, которую он не получал от меня.

Жосс был потрясен до глубины души. Неужели она была права? Могла ли она знать наверняка? Он спросил:

— Как вы можете быть так уверены?

Ее лицо приняло лукавое выражение.

— Вы забыли, — ответила она. — Вы спрашивали меня, продолжаю ли я следить за ним, и я сказала…

— Вы сказали, что иногда, — закончил Жосс за нее.

Боже мой! Бедная, несчастная душа! Неужели все это время она знала, что муж ей изменяет? Неужели предубеждение Жосса, заранее решившего, что Тобиас был в одной связке с Хаммом Робинсоном, заставило неверно истолковать ее слова? Поверить, что она считала своего мужа вором, когда на самом деле единственное преступление этого красивого и привлекательного юноши в том, что он был не в состоянии устоять против прелестного личика?

«Я заблуждался, — подумал Жосс, и чувство вины вновь захлестнуло его. — И лишь из-за того, что я заблуждался, этот человек лежит мертвый в своем собственном доме. — Он бросил быстрый взгляд на Петрониллу. — Если бы я догадался раньше, — ругал он себя, — тогда, быть может, я поговорил бы с Тобиасом, убедил его в безрассудстве его поведения. Сказал бы ему, что нужно разорвать любовные цепи, которые держат его, и быть честным с женой. Верным своему обещанию. Но я этого не сделал».

Жосс обратился к Петронилле, хотя едва ли его вопрос был уместен:

— С кем же он встречался в лесу?

Петронилла выглядела удивленной.

— Вы спрашиваете меня, сэр рыцарь? При всей вашей сообразительности вы не выяснили этого?

Он покачал головой.

— Нет.

Слабая улыбка на мгновение изогнула ее тонкие губы.

— Я говорила вам — разве нет? — что Тобиаса воспитывала старая тетка?

— Да.

— Так вот. Эта тетка жила убогой жизнью скаредной старухи, единственным бриллиантом, сиявшим в ее доме, была служанка. Бриллиантом, который и сама она наверняка ценила. Девушка была юной и жизнерадостной, она обычно пела, когда выполняла свою работу, даже несмотря на то, что ее труд от рассвета до заката был тяжел, а старуха скупа на похвалу; любой мог бы подумать, что у юной служанки немного причин для песен. — Еще один вздох. — Естественно, Тобиасу она казалась неотразимой, а он был таким же для нее. Они влюбились друг в друга и стали любовниками. Прошло время, тетка заболела и, возможно, в неком порыве раскаяния за свои недобрые дела решила совершить паломничество за святой водой. Девушка привезла ее в аббатство Хокенли, где, когда Господу было угодно, Он забрал старуху к себе. — Еще одна мимолетная улыбка. — Разумеется, каждый был рад распрощаться с ней; и если даже у какой-нибудь милосердной души были добрые мысли о старухе, они упорхнули прочь через окно, как только зачитали ее завещание. Она не оставила Тобиасу ни гроша, как и другим, ухаживавшим за ней. Она оставила все свое состояние этому проклятому аббатству.

Но Жосс едва ли слушал ее. Он вспоминал. В его голове звучал голос аббатисы Элевайз:

— …она появилась здесь, сопровождая свою хозяйку… Когда хозяйка скончалась, Эсиллт некуда было идти.

— Он был влюблен в Эсиллт! — воскликнул рыцарь. — Это она была служанкой его пожилой тети, ведь так? Тобиас ходил в лес, чтобы увидеться с любовью своей юности, которую он так и не смог забыть! — Захваченный милой романтической картиной, рыцарь не подумал о том, что Петронилле едва ли все это покажется милым. Жосс поспешно сказал: — Леди, простите меня, на какой-то миг я забыл, что мы говорим о вашем супруге. Он, конечно, обманывал вас, был неверным мужем и лжецом, а это грех, тяжкий грех как против священных законов, так и против вас, леди.

Но Петронилла не слышала его. Она напевала себе под нос какую-то некстати веселую песенку, и Жоссу вдруг показалось, что он знает ее, хотя одному Богу известно, откуда:

— Он любовь подарил, щебет птиц возвестил, по весне он меня полюбил, — звучал безжизненный сухой голос.

Петронилла посмотрела на Жосса.

— Она пела это ему, вот так, и я слышала, как он тоже пел эту песенку, когда думал, что я его не слышу. Но я слышала. И понимала, что Тобиас снова был с ней. — Слезы струились по лицу вдовы, приобретшему пепельный оттенок. — Он обещал, — шепотом продолжала она, — после того как в последний раз был с ней, обещал… — Петронилла схватила рукав Жосса. — Он правда любил меня, знаете, действительно любил, и, когда я сказала, что он должен прекратить видеться с той девушкой или с кем бы то ни было, иначе я выгоню его, он обещал, что не будет… — Неожиданно черты ее лица смягчились. — Я не смогла бы выгнать его, несмотря ни на что. Я любила его слишком сильно.

Жосс погладил руку, вцепившуюся в его рукав.

— Я понимаю, леди.

Все стало совершенно ясно. Жена, будучи значительно старше мужа и зная его натуру, попыталась привязать его к себе с помощью сделки. Но все ее ухищрения привели лишь к подтверждению того, что он не способен соблюдать условия. Он нарушал их, а когда оказывался пойман с поличным, клялся исправиться — и вновь поддавался искушению вернуться к нежно любящей, сияющей от счастья юной девушке, которая его ожидала.

Любил ли на самом деле Тобиас Петрониллу? Видел ли в ней женщину — в конце концов, жену — а не только богатую покровительницу?

Сейчас это представлялось столь же сомнительным, сколь и раньше.

Но потом Жосс вспомнил лицо юноши, когда тот смотрел на свою жену, улыбался ей с такой нежностью, когда рассказывал, как он утешал ее после смерти отца и как они вместе с удовольствием обустраивали дом ее покойного отца.

«Я не знаю, — признался рыцарь самому себе. — Я просто не знаю».

— Сегодня утром он сказал мне, что опять был с ней, — тихо продолжала Петронилла. — Он едва вошел, а я уже поняла, что он ездил верхом этим холодным ранним утром. Он позвал меня за стол, чтобы позавтракать, и я заметила, как светится от счастья его лицо. — Петронилла всхлипнула, чувства душили ее. Затем, после короткой паузы, она продолжала: — Бесконечный ужас овладел мной, и я воскликнула: «О Тобиас, скажи мне, что это неправда! Скажи мне, что я ошибаюсь, что ты не был с ней!» Сначала он клялся, и я поверила ему, поверила, что все хорошо, поэтому бросилась в его объятия и прижалась к нему, и… о… и я… он… — Несколько мгновений она не могла продолжать. Затем, словно поняла, что должна, сказала с трогательным достоинством: — Он не ответил на мои объятия. Он пытался, но его руки словно оцепенели, и он отстранял свое прекрасное тело от меня! Как будто, несмотря на все усилия, не мог удержаться и сравнивал мои кости с роскошью ее теплых, мягких форм. И, почувствовав мое желание, не был способен обращаться со мной так же, как с ней. И тогда я все поняла.