Снова Стивенсон посмотрел в записи. Он это делал только чтобы не смотреть в лицо Ярту, он прекрасно помнил все факты.

– По сведениям мистера Верни и мистера Мида, – он является советником ваших кредиторов, – фабрику, машины и станки, если повезет, можно будет продать за три-четыре тысячи фунтов.

– Вы сказали, если повезет? – резко и грубо переспросил Ярт.

Стивенсон посмотрел на него и увидел, что лицо его стало багровым.

– Вам разве неизвестно, сколько денег я потратил на расширение фабрики? Только стоимость строительства составила почти семьдесят тысяч фунтов. И это без учета оборудования. Если сложить стоимость старых зданий и всех усовершенствований, которые я ввел на этой фабрике, Хайнолт-Милл стоит, как минимум в два раза больше.

– Чарльз, вы прекрасно понимаете, что сейчас фабрика не стоит этого. Она будет стоить столько, сколько за нее дадут на аукционе. Но все дело в том, что в настоящее время никто не станет связываться с такой дорогой недвижимостью. Один из минусов Хайнолт-Милл – ее размеры. Вы же сами прекрасно все понимаете.

Ярт ничего не ответил, и Стивенсон вернулся к своим записям.

– Здесь список тех людей, которые должны вам небольшие суммы. Если нам удастся взыскать с них долги, то это составит примерно три тысячи фунтов. Стоимость вашей недвижимости равна примерно двенадцати тысячам фунтов. Если мы сможем получить все полностью, что в нашей ситуации весьма проблематично, то ваши кредиторы получат только по семь шиллингов за фунт.

Стивенсон отложил свои записи и откинулся в кресле. Через некоторое время он снова заговорил:

– Конечно, есть еще недвижимость, которую было бы легче всего реализовать. Мы еще не говорили об этом.

– Да, – сказал Чарльз. – Вы имеете в виду Ньютон-Рейлз. – Он с трудом вздохнул. – Неужели они могут заставить меня продать поместье? Оно перешло ко мне после женитьбы на Кэтрин.

– Согласно закону, оно принадлежит вам. Вы это знаете так же хорошо, как и я. Конечно, кредиторы могут заставить вас продать это поместье. Если им предлагают только семь шиллингов за фунт, они имеют право требовать компенсации. В суде без всяких сомнений будет принято постановление о продаже Ньютон-Рейлз. Но если ваши кредиторы согласятся на особые условия, а я уверен, что они согласятся, тогда они будут более покладисты. Они почти все жители Чардуэлла. Я представлю им все факты, и с вашего позволения напомню им, что вы много сделали для этого города и были весьма щедры в пожертвованиях.

Когда умер ваш отец, вы отдали Сейс-Хаус городу, и люди получили музей и картинную галерею. Когда требовались деньги на строительство зданий, вы всегда первый давали их. Вы были мудрым и энергичным членом городского Совета и прекрасно возглавляли ассоциацию суконщиков. Я также напомню этим людям, что все сильно выиграли от вашей энергичной деятельности, а город Чардуэлл, благодаря вам, стал известен на весь мир.

– Вы считаете, что сможете убедить их?

– Ну, я могу сказать только одно: я пытался поговорить с некоторыми и вижу, что у нас есть шанс. Они знают, что Ньютон-Рейлз является старым фамильным домом вашей жены. Тэррэнтов всегда уважали в наших местах, поэтому тут может быть еще одно очко в вашу пользу.

– Мне нужно присутствовать на собрании в пятницу?

– Я собираюсь выступать от вашего имени, поэтому мне кажется, что было бы лучше, если бы вы там не присутствовали.

– Хорошо, надеюсь, что вы правы.

Они встали, и Стивенсон проводил Ярта до дверей. Прощаясь, Чарльз сказал:

– Если бы мы только могли спасти Рейлз… Впрочем, я надеюсь, что вы сделаете все возможное. Я в этом уверен.

– Что известно вашей жене? Она понимает, в каком серьезном положении вы находитесь?

– Да, она все знает и понимает.

Кэтрин ждала его дома. На столе стоял поднос с графином и бокалами. День был сырой, и в камине пылали дрова. Чарльз налил бренди, осушил бокал до половины и подошел к огню. Кэтрин посмотрела на него:

– Все действительно так плохо?

– Да. Даже хуже, потому что до сих пор я на что-то надеялся. – Чарльз пожал плечами. – Наверно, я надеялся на чудо. – Он допил бренди и поставил пустой бокал на каминную полку – Кэт, я разорен. Фабрика и все, ради чего я работал, чего я пытался достигнуть, – все пошло прахом. Мы нищи, голы и босы. У нас ничего нет.

– Мой дорогой! – Кэтрин взяла его руки и прижала к своему лицу. – У тебя такие холодные руки, и ты весь дрожишь. Разреши, я налью тебе еще выпить.

Она подала бокал мужу и смотрела, как он пьет. Он дрожал, но лицо у него немного порозовело.

Они стояли, прижавшись друг к другу перед огнем, и молчали. Чарльз поцеловал жену в щеку, потом поставил бокал и попробовал пересказать ей разговор со Стивенсоном.

– Ты сможешь выплатить наши долги? – прервала она его.

– Нет, целиком не смогу. Я вынужден продать все, но мои кредиторы смогут получить всего лишь семь шиллингов за фунт. Если бы они дали мне некоторое время, чтобы фабрика снова начала приносить прибыли… Может тогда…

– Семь шиллингов? И это все? – Кэтрин пораженно посмотрела на него. – Даже если мы продадим наш дом?

– Я надеюсь, что нам не придется продавать наш дом. Стивенсон надеется, что кредиторы не будут настаивать на этом. Он собирается обратиться к ним и напомнить, как много я сделал для города, и что им предоставляется возможность как-то отблагодарить меня за мою прежнюю щедрость. Он считает, что они должны быть ко мне великодушны.

– Ты с ним согласен? – спросила Кэтрин. – Ты разрешил ему выступать от своего имени?

– Ну, мне конечно неприятно, что придется унижаться перед этими людьми, но Стивенсон прав, говоря, что я много сделал для города. И если для того, чтобы сохранить Рейлз, надо унижаться, – что ж, придется проглотить свою гордость. Он также хочет им напомнить, что Рейлз твой фамильный дом. И я буду поражен, чтобы не сказать больше, если Пирри и все остальные потребуют продажи имения. Ваша семья владела им многие годы.

В комнате воцарилась тишина. Кэт села на кушетку и посмотрела на Чарльза.

– Ты сказал, что тебе придется проглотить твою гордость. Но здесь затронута не только твоя, но и моя гордость.

– Не понимаю, что ты хочешь сказать.

– Чарльз, – неожиданно резко заговорила Кэтрин. – Неужели ты считаешь, что хорошо сохранить Рейлз, даже если это означает неуплату долга?

Чарльз не мог отвести от нее взгляда. Он покраснел.

– Конечно, они получат немного, но они-то смогут работать, а для меня все кончено.

Чарльз попытался взять себя в руки и продолжал:

– Это наш дом. Он достался тебе, а потом мне – твоему мужу. Впоследствии он перейдет нашему сыну. Так и должно быть. Что скажет мне мой сын, когда узнает, что я был вынужден продать Ньютон-Рейлз? Дом, который принадлежит ему по праву?

– Дику уже почти тринадцать лет. Он умный мальчик, и у него есть понятие чести. Что он скажет, если ты ему объяснишь, что хочешь сохранить дом и не заплатить долги?

– Ты действительно считаешь, что если я попытаюсь сохранить Рейлз, то совершу бесчестный поступок?

– Мне кажется, что сейчас ты неправильно воспринимаешь некоторые вещи. Из-за всего случившегося ты в шоке.

– Вот как?

– Например, каковы твои планы на будущее, если придется расстаться с Хайнолтом?

– Мне нужно будет найти работу. Устроиться управляющим на чьей-то фабрике.

– Сколько ты будешь зарабатывать?

– Наверно, очень мало.

– Тогда на какие средства мы будем здесь жить? – спросила его Кэтрин.

Чарльз ей ничего не ответил.

– Чарльз, есть еще кое-что. Что будет, если кредиторы не пойдут навстречу мистеру Стивенсону? Что ты тогда будешь чувствовать? Ты будешь жалеть, что обратился к ним с подобной просьбой. Тебе будет стыдно, ты будешь унижен, и ты не должен забывать, что я буду чувствовать то же самое.

– Ты мне только что сказала, что если даже кредиторы откликнутся на нашу просьбу, ты все равно будешь испытывать стыд.