Для того чтобы раз и навсегда ликвидировать какую бы то ни было угрозу для жизни или для власти Адольфа Гитлера, Гиммлер принял решение о формировании внутренней разведки в составе СС – службы безопасности – СД.[13] Во главе ее встал бывший морской офицер Рейнхардт Гейдрих. Его стараниями служба внутренней разведки стала со временем мощным инструментом, сложной структурой с тысячами осведомителей и агентов. Деятельность СД не только позволяла СС предотвращать те или иные чрезвычайные происшествия, но и давала возможность руководству НСДАП быть в курсе настроений в народе и исходя из этого планировать свои дальнейшие действия. Рудольф Гесс называл эту службу «маленькой партийной контрразведкой».

Когда для Гитлера настал звездный час прихода к власти, о Гиммлере и СС как будто забыли. Глава охранных отрядов не получил значительных постов, он и его организация оставались в тени. Многие на ту пору считали, что вождь просто забыл о Гиммлере, и вновь делали все ту же ошибку, не принимая всерьез постоянно растущую силу организации, постепенно становящейся орденом. Гитлер же имел на нее свои планы.

Дело в том, что для завершения 13-летней политической борьбы, для того чтобы обеспечить себе приход к власти, Адольф Гитлер задействовал все скрытые резервы, нажал на все возможные рычаги и активизировал все старые знакомства. В результате ему удалось объединить усилия всех, кто тайно или явно его поддерживал. Финансист Ялмар Шахт, кельнский банкир Курт фон Шредер, экс-канцлер фон Папен, целая группа германских бизнесменов, несколько высокопоставленных военных чинов выступили в поддержку главы НСДАП и «продавили» его назначение на пост рейхсканцлера. Впрочем, ничто не дается даром, так что ему пришлось согласиться с целым рядом требований тех, кто помог ему осуществить давнюю мечту. Он должен был включить в состав кабинета министров несколько ставленников фон Папена (надолго они не задержались), устранить с политической арены социал-демократов, коммунистов и евреев (это, понятное дело, вовсе не вызвало возражений) и отказаться от социалистической программы. Если Гитлер избавится от левого крыла партии, а значит, в первую очередь от СА, он, обещали ему, получит солидные субсидии от промышленников, откровенно опасающихся превращения коричневого разгула в красный, и поддержку армии. Дело в том, что генералам отнюдь не нравилось намерение Эрнста Рема заменить армию штурмовиками. «Коричневый поток должен залить серую скалу», – провозглашал Рем, рассчитывая заменить серомундирных офицеров рейхсвера коричневорубашечниками из СА. Германские генералы, ясное дело, были против и предложили, во избежание конфликта между канцлером и армией, распустить штурмовые отряды. Гитлер отлично понимал, что сделать это невозможно. Попытавшись заставить штурмовиков мирно сложить оружие и разойтись по домам, он спровоцировал бы появление мощнейшей оппозиции, а то и начало гражданской войны. СА можно было только уничтожить, причем в прямом смысле – физически.

Для этого, как известно, он и применил отряды СС. Эрнст Рем напрасно считал, что обладает самой значительной силой в империи, не принимая чернорубашечников в расчет. 30 июня 1930 года они нанесли сокрушительный удар по руководству СА. Было объявлено о заговоре Рема, о том, что руководство СА решило захватить власть в стране. Эта организация была объявлена «чумной язвой», которая «требует немедленной ликвидации». Составлены списки лиц, подлежащих уничтожению. Руководствуясь ими, отряды СС приступили к кровавой чистке. Рем был арестован. Два дня спустя Гитлер через посредников предложил ему покончить с собой. Тот не поверил, что подобное предложение исходит от Гитлера, и отказался, после чего был застрелен в своей камере. СС вступила в свои права.

Собственно, орденом она стала примерно в это же время. Историк Хайнц Хене описывает это так: «Гиммлер через некоторое время после прихода НСДАП к власти собрал в Мюнхене представителей разных элит Германии – помещиков, профессоров, промышленников, офицерство – и обратился к ним с предложением вступить в СС и содействовать подъему авторитета этой организации и укреплению ее традиций. Он аргументировал это тем, что любое государство нуждается в элите. В национал-социалистической Германии такую элиту представляет СС. Но она сможет выполнить свои задачи только в том случае, если сумеет объединить „истинные солдатские традиции, взгляды и убеждения с воспитанностью и умением немецкого дворянства, с созидательной энергией промышленников на основе расового превосходства немцев над остальными народами и с учетом требований времени“.[14] Все приглашенные были настолько изумлены этим выступлением рейхсфюрера, что все как один вступили в СС.

Собственно, с момента, когда гиммлеровская организация была признана традиционными элитами Германии как новая элита, заслуживающая внимания и уважения, и можно говорить об СС как об ордене – со своими ритуалами, кодексом чести, системой морально-нравственных норм, отличающихся от общепринятых. И если в самом начале все эти новшества были не более чем выдумкой Гиммлера, так и резали глаз новизной и искусственностью, то спустя буквально пару лет они стали неотъемлемой частью жизни ордена. Сам глубоко погруженный мыслями в Средневековье, Генрих заставлял тысячи представителей СС все сильнее утрачивать связь с реальностью, так же как он, становиться частью какой-то странной и безумно кровавой саги. Представьте на миг, что вам удалось, пройдя против течения времени, вернуться в далекое прошлое с современным оружием в руках – о эта типичная детская мечта! – и вам станет понятнее и ближе то ощущение вседозволенности, которое подчас испытывали члены охранных отрядов. Несмотря на то что вокруг них вовсю бурлил ХХ век, они продолжали жить в эпоху Генриха Птицелова, поклоняясь богам и идолам из еще более ранних эпох. Подчиняться моральным нормам и представлениям о нравственности, более подходящим для крестоносца, отправившегося завоевывать Гроб Господень или крестить язычников, чем для человека ХХ века. И великий магистр Черного ордена Генрих Гиммлер был среди них первым.

Последнее фото главы Черного ордена

Надо признать, что о морально-нравственных устоях, которые лидеры Третьего рейха считали единственно подходящими для своих подданных, мы знаем совсем немного. Но о чем можно сказать с уверенностью, так это о том, что в основе всего лежала верность. Не режиму, не правящей партии и не ее лидеру, но верность слову, клятве, присяге. Для немца первой половины ХХ века, будь то мелкий клерк, рабочий или кадровый офицер, данное слово значило гораздо больше, чем мы склонны предполагать. Нарушить его, пойти на измену было не то чтобы чем-то аморальным, постыдным, заслуживающим презрения, – но немыслимым, настолько идущим вразрез с нормальной линией поведения, что о таких случаях можно говорить как об исключениях из правил, еще раз эти правила подтверждающих. И это не было чем-то привнесенным извне. Напротив, речь идет о чертах национального характера, имманентно присущих немцам. Об особенностях германского менталитета.