Коваля спасло только то, что он любил спать не в палатке, а на свежем воздухе, тем более что ночью было еще тепло. А этой ночью он расположился даже не возле палатки, а возле костра, который был расположен несколько на удалении от основного лагеря, возле уютных холмиков и принесенных из лесу деревянных стволов. В условиях полной безмятежности и спокойствия он, конечно же, не взял с собой и личное оружие, оставив его в своей палатке. Так что, когда начался ночной штурм их лагеря, он был несколько вдалеке от места событий, испуганный и безоружный.

Единственное, что он успел сделать, так это схватить свои личные вещи, спальник и рюкзак и убежать, куда глаза глядят. Страшный испуг, охвативший его, довершил фактическое предательство, невыполнение им долга и присяги, которую он давал, вступая служить в вооруженные силы своей страны. Да, он предал своих товарищей. Он понимал это, но теперь он уже ничего не мог сделать. С этим нужно было смириться и пережить это. Возможно, его еще простят. Это была его единственная надежда.

Все эти мысли из "Апокалипсиса" громом отдавались в голове бредущего по лесу Коваля. Бредущего из последних сил. Без пищи. Без отдыха. Без прощения за предательство. Он шел, уже шатаясь, бессильно падая на траву, немного отдыхая, но потом снова вставал и шел. Он двигался к ранее установленной точке сбора. К точке, которую в их отряде назвали "Зеленым раем", так как там им было тогда хорошо и комфортно. Именно там были оставлены ближайшие припасы на обратную дорогу, туда они все обязаны были вернуться, если бы отстали, потерялись или заблудились. Вернуться и ждать возвращения отряда. Оттуда должен был начаться их поход домой.

Коваль надеялся, что его друзья выжили. Хотя бы кто-то из них. Они вернутся. Они найдутся. Они простят его, предавшего их в минуты отчаяния и ужаса. Они простят. А может, они никогда не узнают о его предательстве. Ведь если кто и выжил, то они, как и он, вырвались из того зеленого ада и убежали. И они придут в этот зеленый рай. И они встретятся. И они все вернутся домой. На Родину. Далеко, но туда нужно было вернуться. Там была их страна, их народ, их родные и близкие. Их жены, дети и родители. Могилы их предков. Их храмы и священники. Их армия и их экономика. Их всё. И они вернутся туда. Если кто-то еще подойдет. Если кто-то выжил.

Напряжение достигло высшего предела. Всё разворачивалось так, как и было предсказано. Американская армия оккупировала Египет, последнюю из серьезных мусульманских стран, которая оставалась не уничтоженной вблизи Израиля. Не дожидаясь даже окончания этого конфликта Высшими был отдан приказ очистить Храмовую Гору от мусора и мусульманские храмы были быстро уничтожены, а на их месте спешно начали возводить столь вожделенный Третий Храм. Всё вокруг было приведено в полную боевую готовность, и все системы работали как швейцарские часы. Информация о случившемся достаточно быстро проникла за пределы Израиля и резко дестабилизировала ситуацию.

Липкович находился в одном из командных пунктов правительства. Все средства управления системой биочипов были уже переданы специальному подразделению одной из многочисленных силовых структур Израиля, и Липкович здесь был просто почетным и высокопоставленным гостем, ждущим счастливого и успешного завершения того, чего еврейский народ ждал тысячи лет. Евгений Липкович в первый раз, наверное, нацепил на себя огромное количество еврейских наград, орденов, медалей, значков и повязок… Все награды, которых он был удостоен за огромный вклад в научные исследования. Сегодня он выставил напоказ все свои звания, мундиры, ордена и должности. Всё это было ему присвоено секретными указами израильского Правительства. Но сейчас Евгений Липкович, выдающийся израильский ученый, выходил из секретной тени. Сегодня он желал получить свою явную, реальную, заслуженную славу. И присутствовать при глобальном для еврейского народа шаге в Историю.

Но с самого начала глобальная ситуация в мире начала разворачиваться не так, как было спрогнозировано компьютерным моделированием. Точнее, только один серьезный фактор выходил за расчетные пределы. Неожиданно в Европе и Соединенных Штатах Америки начались мощные и абсолютно неконтролируемые погромы. Организованные мусульманские банды погромщиков начали фактически революции в этих странах, а внутренние вооруженные силы не могли с ними справиться. В руках у погромщиков оказалось довольно много обычных вооружений и многие районы этих стран уже через несколько дней были практически неуправляемы. Казалось, мусульмане тоже оказались готовы к подобному варианту развития событий и подготовились более тщательно, чем можно было предусмотреть. Причем, основной свой удар они нанесли не по Израилю, а по европейским и американским странам, подняв там запланированные восстания своих единоверных, многочисленных фанатиков. Спецслужбы были готовы защитить во всех странах евреев и еврейские организации, но погромы шли не против евреев, громилось всё, что можно было разгромить. И предугадать в каком месте рванёт в данную минуту, было невозможно. В Европе и Америке бушевал неконтролируемый хаос, в то время как вокруг Израиля бушевал хаос контролируемый. Системы обороны своими, так сказать, вооружениями и вооружениями американской армии достаточно спокойно справлялись со слабо вооруженным противником. Но хаос в других странах мира всех волновал всё больше и больше.

В результате всего этого Высшими было решено частично задействовать массовый контроль над населением Америки и Европы через биочипы. Суперкомпьютеры работали с полной нагрузкой, пытаясь отправить корректирующую информацию по всевозможным адресам. Узнать о том, приносило ли это хоть какой-то положительный результат, пока было невозможно. Работали практически вслепую. К сожалению, именно этот вариант был самый, что ни на есть, резервный и не такой уж, как оказалось, подготовленный. Все каналы связи были перегружены, во многих звеньях информационной сети царил хаос и паника. Когда пришли первые сообщения о том, что большая часть спутниковых систем связи неожиданно вышла из строя, Евгений Липкович понял, что битва фактически проиграна. Когда появились первые неподтвержденные сообщения от окружения Высших о том, что Соединенные Штаты Америки непонятно, неожиданно и без предупреждения нанесли мощные ядерные удары по России и Китаю, многие в это не поверили, но Липкович чувствовал, что так оно и есть. И отчетливо понял, что нельзя играть в кошки-мышки с такой огромной системой, как земная цивилизация. Правда, озарение пришло слишком поздно.

Когда прошла информация об ответных ядерных ударах по территориям Соединенных Штатов Америки и по ряду других, где находились американские базы и станции американской противоракетной обороны, Липкович понял, что это конец. Всех охватило действительно гробовое молчание.

Оцепеневший на некоторое время Липкович встрепенулся, сжал кулаки, закусил губу и молча, не смотря ни на кого, вышел из комнаты. Так же молча, он поднялся на крышу дома, вышел на заветный пятачок, откуда открывалось одно из самых священных мест Иерусалима – ворота, через которые в город, согласно древним преданиям, должен войти сам Машыахх. Он оперся на перила и долго молча стоял и смотрел на эти самые ворота, и грустно о чем-то думал. О чем он думал в этот момент? Вряд ли кто-то узнает уже об этом. Думал ли он о том, что он и его друзья-фанатики фактически уничтожили земную цивилизацию? Думал ли он о том, что пол мира погибнет, но остальные пол мира будут всё-таки завоеваны Израилем? Жалел ли о своих родных и близких, которых ждало очень нерадостное будущее? Мечтал ли начать свою жизнь сначала и сделать ее совсем иной? Ждал ли уже сейчас прихода самого Машыахха, якобы прилетевшего с первыми ядерными ракетами и с милой улыбкой уже идущего к заветной иерусалимской калитке, чтобы явить себя иудейскому миру? А может просто по-старчески дремал, радостно представляя себе тот ядерный кошмар, в который погружалась вся планета Земля, вся земная цивилизация, в том числе и благодаря ему, Липковичу? Кто знает? Никто не знает. И не узнает.