— Ох! Какая прелесть! — Джорджи оглядела уютную гостиную, где нежный свет декоративных ламп заливал мягкую мебель.

Эмили улыбнулась.

— Благодарю, — откликнулась она. — Познакомьтесь с Трипо, — она сняла покрывало с большой клетки. — Скажи «хэлло», Трипо.

— Хэлло, хэлло.

— Все засмеялись, услышав, как попугай с ярко-синей грудью приветствует их пронзительным голосом.

Стоит кому-нибудь войти в комнату, как Трипо начинает говорить, — пояснила Эмили, — и ни на минуту не умолкает. Но я люблю его. С ним мне не так одиноко.

— Что на десерт? — спросил попугай.

— Действительно, — подхватила Ханна, смеясь. — Что на десерт? Ты обещала продемонстрировать нам свои кулинарные таланты. Эмили одна из лучших поварих в этом городе, — обратилась она к девушкам. — В свое время мы с ней устраивали конкурс на лучшее блюдо, пытаясь перещеголять друг друга.

— Признаю, пироги у меня бывают довольно удачные, — похвалилась Эмили, — но тушеное мясо из искусных рук Ханны — вне конкуренции. Ты все еще готовишь им мясо в горшочке, Ханна?

— Постоянно! — ответила Нэнси, и Ханна слегка покраснела.

Пока Эмили готовила кофе и нарезала пирог под названием «шоколадная завитушка», девушки с восхищением осматривали квартиру.

— Будьте как дома и обратите внимание на фотокомнату — мою радость и гордость, — подсказала им Эмили.

Нэнси и Джорджи заглянули в «темную комнату» Эмили. Нэнси немножко разбиралась в фотоделе и не могла не оценить ее замечательный увеличитель. Джорджи больше всего понравился порядок, царивший в рабочей комнате Эмили.

— Я сама проявляю все свои пленки, — крикнула Эмили из кухни, — эту работу я никому не доверяю. Иногда я там часами пропадаю. Начну новую тему, а когда выйду — полдня уже как не бывало.

Нэнси и Джорджи вернулись на кухню, где Эмили подала каждой по куску пирога.

— Но я люблю свою работу, — продолжала она, — и не хотела бы никакой другой.

Джорджи откусила от пирога.

— О-о! Потрясающе! — застонала она.

— Очень вкусно, — подтвердила Нэнси. Наслаждаясь пирогом, она внимательно рассматривала большие фотографии, которыми были увешаны стены. — За какую из них вы получили приз на конкурсе фотожурналистов? — Эмили однажды стала победителем одного из наиболее престижных фотоконкурсов.

— Посмотри на фотографию слева от клетки с попугаем, — ответила Эмили, передавая Ханне чашку кофе.

Нэнси встала, чтобы разглядеть фотографию.

— А кто этот мужчина?

— Его зовут Гарольд Кесак.

Нэнси внимательно рассматривала портрет человека, который показался ей довольно скользким типом.

— Кесак был широко известен как один из главарей преступного мира, — объяснила Эмили. — Он разбился на своем собственном самолете как раз перед тем, как были назначены слушания большого жюри по результатам расследования его деятельности. Странное было совпадение. Это случилось около пяти лет назад.

Нэнси наклонилась поближе, чтобы получше рассмотреть фотопортрет.

— Поглядите-ка на Будду, который висит у него на шее! Никогда не видела ничего подобного! Как красиво!

— Будда был чем-то вроде талисмана Кесака. Он был вырезан из слоновой кости. Я задала вопрос о нем, когда брала у Кесака интервью. Он ответил, что никогда не расстается с этим Буддой. Ходили слухи, что это подарок одного из крупных китайских гангстеров. Разумеется, я не стала допытываться, правда ли это.

Нэнси продолжала изучать фотографию.

— А этот огромный шрам на подбородке выглядит ужасно. Придает лицу какой-то дьявольский вид.

— Шрам, — продолжала пояснять Эмили, — появился после разборки в тюрьме, в которой участвовали две банды, и Кесак оказался в самом центре свалки, но эта информация тоже не достоверна.

Ханна поежилась.

— Ради Бога, Эмили, с кем ты водишься! Нэнси засмеялась.

— Ханна, но ведь Эмили не говорит, что это ее приятель!

— Надеюсь, что нет.

— В моей профессии с кем только не приходится встречаться, — философски заключила Эмили. — Пожалуй, именно за это я так люблю свою работу. Не могу вообразить себя прикованной к конторскому столу восемь часов в день. У меня каждый день — новые встречи, новые события.

— Что на десерт? — снова раздался пронзительный голос попугая.

— Ты права, права, глупая птица. — Эмили начала скармливать Трипо кусочки пирога. Попугай изящно брал кусочек пирога лапкой, пробовал и сбрасывал на пол клетки.

— Вот поросенок! — воскликнула Джорджи.

— Его любимое лакомство — спагетти, — сказала Эмили, и все засмеялись.

Затем все примолкли, и в комнате стало тихо. Даже Трипо замер, разглядывая гостей.

— Ханна, даже если бы у нас был рецепт этого пирога, думаю, нам такого не испечь, — прервала молчание Нэнси, улыбнувшись Эмили.

— Нам всего лишь надо пригласить Эмили в Ривер-Хайтс на обед с тушеным мясом, — подхватила Ханна.

— С удовольствием, — искренне обрадовалась Эмили. — Я прихвачу с собой десерт.

Только Нэнси собралась снова расспросить Эмили о фотографиях, как раздался телефонный звонок и Эмили, извинившись, прошла на кухню.

Через дверь Нэнси было видно, как Эмили разговаривает по телефону. Дружелюбное выражение ее лица вдруг исчезло, оно становилось все более озабоченным, и вдруг Нэнси заметила, что она побледнела и уронила трубку на пол.

Нэнси подбежала к ней.

— Эмили, что с вами?!

Эмили не ответила. Нэнси подхватила трубку.

— Алло! Алло! — крикнула она. Раздался щелчок, и все смолкло. Нэнси обратилась к Эмили: — Эмили, в чем дело? Что случилось? Кто это был?

Теперь в кухне были уже и Ханна, и Джорджи.

— Не знаю, — медленно произнесла Эмили, — но мне было приказано не заниматься репортажем «Дети перемен». А не то…

Нэнси сообразила, что все еще держит в руке телефонную трубку. В тишине громко раздавались короткие гудки. Она положила трубку на место, и они пошли из кухни в освещенную мягким светом гостиную.

— Могу сказать только одно: репортаж «Дети перемен» я не брошу, — заявила Эмили, — и мне все равно, кто этого требует. — Она печально улыбнулась Ханне. — Я понимаю, после сегодняшнего дня вам трудно будет в это поверить, но жизнь здесь обычно не такая бурная.

— У вас есть хоть малейшее представление, кто бы это мог быть? — спокойно спросила Нэнси.

— Нет. У меня не очень хорошая память на голоса, но, думаю, этот я бы узнала, если бы слышала его раньше, — ответила Эмили.

— Почему вы думаете, что узнали бы? Голос был женский или мужской? Акцент был?

— Просто мужской голос, но низкий и грубый… может быть, он пытался изменить его.

Ханна встала, чтобы налить еще кофе. Она внимательно смотрела на свою старую подругу.

— С тобой все в порядке, Эмили? Ты уверена? Я бы выпила еще чашечку кофе. Тебе налить?

— Все хорошо, Ханна. Просто не каждый день мне приходится выслушивать такие угрозы.

— Эмили, — наклонилась вперед Нэнси, — а у вас есть враги?

Эмили засмеялась.

— Наверно, найдется немало людей, которым я насолила, но я не стала бы считать их настоящими врагами. Пожалуй, больше всех от меня хочет избавиться Питер Стайн.

Ханна принесла две чашечки кофе, для себя и Эмили, и, усевшись на диван, приготовилась слушать.

— Расскажите нам о Стайне, Эмили, — попросила Нэнси.

— Особенно рассказывать-то нечего, — ответила она. — Просто вот уже несколько лет мы с ним соперники — у нас конкуренция. Стайн работает по той же тематике, что и я, для газеты, расположенной в округе Марин — на другой стороне залива. Он не представляет никакой угрозы. Просто мы — Два профессионала — занимаемся одним и тем же в течение многих лет. Так уж случается, что, стоит появиться чему-нибудь сенсационному, я всегда успеваю немножко раньше. Естественно, это не может не задевать его! — Эмили уже успокоилась и даже начала посмеиваться.

Все вздрогнули, когда вслед за ней захихикал Трипо. Затем попугай распушил перья и пронзительно крикнул, как бы смутившись от всеобщего внимания. Все дружно рассмеялись.