Неделя для Андрея пролетела как одно целое. Он уже мог вполне нормально объясняться на новом для себя языке, а также практически понимал все, что ему говорят. Вспоминая свое далекое прошлое, когда на изучение английского у него ушло лет десять, который он в итоге толком так и не выучил, и, сравнивая его с настоящим положением. Когда он за семь дней он усвоил совершенно новый язык, который раннее никогда не слышал, он все не переставал себе удивляться.

'Хочешь жить, умей вертеться' – повторял он часто себе одну и туже фразу. – 'Как к стенке припрет, так и не только язык новый выучишь, так и тайну философского камня найдешь', – шутил он сам над собой, пораженный новыми успехами. На самом-то деле ему плевать хотелось на этот камень и его заботило только одно. Как выжить в этом мире, где его тюремные коридоры пещер сменились почти такими же, только добавилось еще и клеймо на руке, которое как маячок сообщает его место положение. А также он больше всего хотел узнать тайну своего появления в новом мире, как здесь оказался, и что же сталось с его друзьями.

Не смотря на свое положение раба, эту неделю он чувствовал себя довольно неплохо. Пайка Андрея была довольно приличной, так что на нее было грех жаловаться. Из общего барака, который разил нечистотами, его, перевели в отдельный каменный погреб, где он со стариком продолжал свое обучение. Гномы, за все неделю, к нему не лезли с расспросами, только загадочно поглядывали в его сторону, но проходил мимо, так ничего и, не сказав, после чего начинали мощными ударами дробить куски скал. Вначале Андрей не понимал, какой смысл в долблении этих глыб, пока в один из дней под ударом гнома, не вывалился кусок какой-то руды, после чего гномы радостно загудели. О находке тут же сообщили старшему орку, который отвечал за порядок в шахтах. После этого гномов тут же освободили от работы на три дня, а на их место согнали пленных людей. Но человека эта находка не сильно коснулась, он все также, но, уже не выходя из своей ямы, продолжал усваивать новые знания языка. Под конец последнего вечера, парня к себе вызвал безрукий шаман.

Андрей вот уже вторую неделю как работал вместе с гномами. В основном его задача сводилась к тому, чтобы свозить осколки отколовшихся камней, но сегодня, Дайнин пообещал, что поставит его к кому-нибудь в пару на колку породы. Поэтому парень прибывал в небольшом возбуждении от ожидания новой работы и осторожно касался поврежденных ребер.

Несмотря на экзекуцию, устроенную ему шаманом, он чувствовал себя не так плохо, как в первые дни, когда пришел в себя в стане орков. Устроенный допрос, был учинен с садистскими пристрастиями, где каждый ответ на вопрос, сопровождался паутиной боли вырастающей из руки. Но шаман так ничего нового о странном человеке не узнал и довольствовался таким же рассказам, который он услышал от Глоша.

После допроса, его отволокли и бросили в камеру, где сидели гномы и луканин. Благодаря мазям Шкляра, тело стало остывать от наката боли, только вот ребра вновь стали сильно колоть. Но что его радовало, хоть не всегда, а лишь только в небольшие промежутки времени. И при первой же возможности он поблагодарил невысокого гнома.

– Спасибо тебе Шкляр, – поблагодарил он гнома, который шел рядом с ним к шахте.

– А-а, – только и махнув рукой, ответил гном.

Так они и дошли до шахты в полном молчании, больше не произнесся ни слова.

В шахте они заняли новый участок и Дайнин, разбив всех на пары, определил им фронт работ.

Шкляр, попавший в связку с Андреем, заворчал и стал спорить с гномом, у которого борода была заплетена в десять кос, но тот лишь заулыбавшись, сказал:

– Ты еще попробуй за ним угонись, – и загадочно скалясь, оставил ошарашенного Шкляра.

А невысокий гном, лишь озабочено почесав бороду и, сплюнув себе под ноги, повернулся к парню.

– Ну что, – прищурившись, сказал он, – посмотрим, из какого ты камня сделан?

Человек, лишь в ответ только пожав плечами, пошел вслед за гномом, и взял долбежную кирку. Прежде чем приступить к откалыванию камней он с пару минут понаблюдал затем, как спорно работает гном.

– Ты так и будешь стаять как камень или может, все-таки мне поможешь, – раздраженно спросил тот.

Парень, аккуратно перехватив кирку, чтобы не потревожить ноющие ребра, стал наносить удары по ровной поверхности камня, с которой стали откалываться куски пород.

– Клянусь Громом, ты ничем не уступаешь нашему брату, – сказал гном, пораженно глядя на то, как твердый камень, крошкой осыпается под ноги парню.

– Ты так и будешь стоять как камень? – вернул он колкость в адрес гнома.

– Сейчас, – подхватывая кирку, сказал гном. – Теперь мы с тобой и до самих недр пожирающего пламени докопаемся, – улыбаясь, продолжил Шкляр.

Удар за ударом человек и гном, кроша куски каменной породы, вгрызались в толщу сколы.

– Ты знаешь, – начал разговор гном в одном из перекуров, когда они остановились перевести дух, – мы с начала не понимали, за чем тебя Дайнин взял в нашу бригаду. А после того как он добавил, что ты еще и седмицу будешь отдыхать, мы на тебе вообще коса смотреть стали. Но теперь я вижу, что он оказался прав, – проговорил Шкляр, нанося какие-то символы по кроям их штольни.

– Что ты там наносишь? – спросил Андрей, рассматривая странные иероглифы, выбитые в верхней части туннеля.

– Это руны твердости, позволяющие удерживать камни от обрушения.

Андрей, коснувшись одной из рун, ощутил легкое покалывание в пальцах исходящие от выбитого символа.

– Рунная магия гномов, – еле слышно прошептал парень, но гном услышал его.

– Ты что-нибудь в этом понимаешь, – сразу же насторожившись, спросил он.

– Да нет, просто мысли в слух.

– А, тогда понятно, – со вздохом облегчения проговорил гном. Ладно, наверно пока хватит, пошли уже обедать, час Рока наверное, уже наступил.

– Что за час Рока.

– Как, ты не знаешь, что за час Рока?

– Да все я знаю, просто я не так давно стукнулся головой о камень, что чуть не вышиб себе мозги и после этого все мысли перемешались так, что даже забыл свой язык.

– Не когда о таком не слышал, удивленно присвистнул гном, – так вот почему с тобой возился тот сказитель.

– Ты что-нибудь знаешь о нем?

– Нет. Дайнин сказал, что он сказитель, а я с расспросами больше к нему и не лез.

– Так что там на счет Рока и его часа?

– Рок – это светило в голубом небе, час это …. – тут раздался громкий шум где-то обвалившегося прохода и гном, не говоря ни слова, сорвался вперед как ураганный мяч, выстреливший из-под ноги форварда. Андрей, увязался за ним, стараясь не отстать, так как, несмотря на свой невысокий рост, гном оказался довольно проворен, да и к тому же хорошо ориентировался в тускло освещенных проходах пещер.

Скоро да них стали доноситься крики и шум борьбы и за следующим поворотом они выскочили в небольшую штольню, в которой зияла широкая дыра, из которой стали выбираться восьми– и четырех-клешники.

– Сожги меня Рок и сожри недра пламени, – выругался гном, – это айнаки. И тут, заорав совсем уже не разборные для человека ругательства, бросился на помощь Дайнину, который отмахивался от наседающего на него четырех-клешника.

Айнаки, или как их называл Андрей клешники, предстояли собой особый вид пауков с четырьмя и восьмью клешнями. Он так и не знал, являются ли они представителями одного вида или нет, но они почти всегда держались вместе. Если нарвался на одного четырех-клешника, то где-то рядом может оказаться и восьмиклешник, редко когда эти пауки охотились по отдельности. Живя возле озера, Андрей обычно встречался с небольшими стайками до пяти этих пауков. И в нескольких схватках ему лишь чудом удавалось избежать встречи с чудовищными клешнями, которые могли раскалывать даже камни. Поэтому он знал, насколько они могут быть опасны.

Айнак, представлял собой странный вид. Тело походило на приплюснутый ромб, которое было покрыто прочнейшим хитиновым панцирем, и эту браню было практически невозможно пробить. Из-за пологой спины этого ромба, через каждую вершину опускались пятичленистые клешни, каждая из которых оканчивалась двух палой челюстью усеянной остроконечными резцами, которым позавидовала бы любая зубастая тварь. Благодаря этим челюстным клешням, они измельчали свою добычу, после чего клешник подходил к измельченной пище и начинал ее втягивать в себя небольшими щупальцами в ротовое отверстие находящейся на внутренней стороне ромба, чуть ближе к одной из вершин. С каждой из сторон, у айнака находилось по паре глаз, глубоко спрятанных из-под нависающих складок хитина. Со стороны рта, находилось еще одна пара гораздо больших глаз, которая нависала из-под небольшого бугра, и закрывалось прозрачным хитиновым веком. Все это массивное тело, которое порой достигало в длину более трех метров, и было в ширину более чем два, перемещалось на восьми быстрых, трех членистых, полусогнутых ногах-лапах. Благодаря своему уникальному строению, айнаки могли перемещаться в любую сторону.