– И почему ты решил, что эта врата?

– На поверхности камня, идеально ровным кругом, диаметром метра четыре, нанесены какие-то то ли руны, то ли иероглифы, в общем, не понять. Но символы не просто нанесены или нарисованы, они выдолблены в толще камня, или я бы даже сказал, выплавлены в нем. Так что у меня сразу возникла ассоциация со звездными вратами. И кстати не у меня одного. Вот мы и решили, что неизвестно каким образом перенеслись в незнакомый мир.

Слушая историю, рассказываемую другом, Макс с каждым словом удивлялся все больше и больше.

– Прям история для фантастического романа, – медленно протянул он.

– Ну да, – улыбаясь, ответил Вовка. – Я тут вспомнил, как вы с Андреем спорили о том, что было бы классно попасть в какой-нибудь параллельный мир. Так что поздравляю, любитель фэнтази, твоя мечта осуществилась.

– Да пошел ты, – раздраженно ответил он. – Нашелся мне тут, комедиант и юморист. Лучше сказал бы, что делать будем. Или скажешь, так и лежать на этом красном раскаленном песке пока не сдохнешь.

– Да успокойся ты. Видишь, небольшую группу возле поезда. Там майор и еще несколько парней заканчивают его осматривать. Правда, не знаю, кого они надеются там еще найти. Те, кто живой был, так они уже давно выбрались.

– Да, ты прав, – вдруг раздался за спиной твердый голос, заставивший вздрогнуть двух друзей. – Те, кто живы, они уже давно выбрались.

– Так зачем тогда ползать по вагонам? – спросил Макс, рассматривая появившегося человека. Который был облачен в темно серые брюки и белую рубашку с закатными рукавами, уже изрядно вымазанную пятнами крови.

– Может, конечно, и найдут еще пару выживших, но ищут-то они кое-что другое. Да и вам пора заканчивать сидеть здесь и прохлаждаться. Сейчас будем проводить общее собрание. Так что помогайте людям подниматься и пускай все собираются во главе поезда, будем подводить итоги и решать, что делать дальше.

– И что же в нашей ситуации тут можно решить. Оказались посредине пустыни, на какой-то неизвестной планете. Люди почти уже все с ума сошли.

– Вот поэтому чтобы не сошли и проведем собрание, и объясним всем остальным, что не все так плохо. А я смотрю Вовка, что твой друг, несмотря на шишку уже пришел в себя и вопросы правильнее задает. Тот лишь неопределенно кивнул головой.

– Ладно, давайте поднимайтесь, нечего штаны просиживать. Считаете, что собрание для вас уже началось, помогайте людям собираться возле поезда, а я пойду остальным об этом расскажу.

И прежде чем парни успели, что-либо ответить, он развернулся и пошел обходить небольшие группы людей и сообщать им об общем сборе.

– Ты про этого майора говорил? – спросил Макс.

– Ага. Зубров Николай Петрович или просто майор, как он себя называет.

– Ну и голос у него. До сих пор еще мурашки по телу бегают. Да и глаза колючие, словно душу на изнанку выворачивающие.

– Это тебе не мусор, протирающий штаны в кабинете, а боевой офицер.

– Да, не хотел бы я быть на стороне тех, с кем ему пришлось столкнуться по долгу службы, – проговорил Макс, вставая с песка и осторожно дотрагиваясь до ушибленной головы. – Ничего себе, – воскликнул он. – Вот это шишка.

– Да, голова у тебя на редкость оказалось чугунная, а то лежал бы ты сейчас как вон те парни, – указал Вовка на небольшую группу неподвижных тел в окружении нескольких человек.

Глянув в указанную сторону, Макс увидел, как кто-то плачет рядом с мертвыми телами, как девушка продолжает бессознательно обнимать уже не живые тела похоже матери и брата, как маленькая девочка просто держит за руку мать или отца. Как оказалось, таких вот небольших кучек, было много вокруг, и везде стоны, плач и всхлипы. И если до этого момента, ему все еще до конца не верилось в действительность происходящего, то в этот момент она очень отчетливо втерлась в его сознание.

Все его приподнятое настроение испарилось, а лицо стало мрачным и серым. Так ничего и, не ответив Володе, он стал выполнять поручение майора. При этом стараясь приободрить людей, сказать им добрые слова, утешить их. Не замечая, что и как кому говорит, он помогал обессиленным людям. Так, незаметно для себя, он находил слова поддержки, и люди слушали его, и затем шли к общему месту сбора, куда уже стали подтягивать остальные.

Как оказалось что из общего числа пассажиров, а их по примерной оценке Макса, было где-то около полутора тысяч, в живых осталось всего лишь половина. Кого-то смерть настигла в давке, под завалом телом, кто-то просто не удачно упал и свернул себе шею. Кого-то опалило огнем перенесшей сюда арки, особенно людей из первого вагона. Кто-то просто пропал, как его друг Андрей. Но передвигаясь среди выживших людей, его сердце разрывалось на части от вида тех страданий, что испытывали люди. Где-то он увидел группа десятиклассниц плачущих над телами своих подруг, где-то бабку, причитающую о своем погибшем муже и отказывающуюся покидать его. Где-то даже на глаза попались тела нескольких сильно обгоревших женщин и мужчин, и вид их ужасных тел чуть не вывернул желудок наизнанку. Какой-то свихнувшийся целовал песок и возводил руки к небу и что-то говорил. Неизвестно откуда взявшийся священник, старался своими проповедями утешить людей.

Среди всей этой толпы лишь несколько десятков людей сохранили рассудок, несмотря на окружающую их обстановку. Как оказалось, чтобы собрать людей вместе потребовалось довольно много времени. Красное солнце, уже стало клониться к земле, как разбредшихся людей все же удалось собрать вместе.

Майор, похоже взявший на себя роль лидера, стал что-то говорить, но Макс не слыша слов, все продолжал смотреть вокруг, изучая лица людей. Везде читалось обреченность и безнадежность сложившейся ситуации. Редко когда удавалось встретить волевой взгляд готовый биться за свою жизнь. Все смотрели и ждали, что им скажет майор. Люди привыкшие жить в современном технологичном обществе, отвыкли решать сами за себя, и делали то, что им скажут. И они сейчас стояли словно стадо, надеясь на то, что найдется тот, кто скажет, что им делать и как жить дальше. И майор готов был повети за собой людей, говоря о том, что им будет трудно, но если они сплотятся, то у них будет шанс выжить. И слушая эти речи, в сердцах людей начинала всплывать надежда на будущее.

Но вдруг неожиданный окрик оборвал речь Зуброва, а также вместе с этим и ростки зарождающейся надежды.

– Смотрите, там кто-то бежит. – Воскликнул парень лет пятнадцати, сидящий на крыше вагона.

Все устремили свой взгляд в направлении указанной рукой парня. С холма, который еще недавно был усеян сидящими на нем людьми, бежало три человека. Вдруг один из них, словно получив удар в спину, выпрыгнул вперед, затем пробежав еще пару метров, рухнул на песок. Двое других, не останавливаясь, побежали дальше. Все сразу как-то резко замолкли и стали наблюдать за двумя бегущими людьми. До слуха стал доноситься их крик, но они еще были далеко, и слов нельзя было разобрать. Затем второй резко остановившись, медленно осел на песок, так больше и не встав.

– Что это с ними? – спросил кто рядом стоящий.

– А что они кричат?

– А почему они падают?

Тут же посыпались вокруг вопросы. Последнему бегуну оставалось преодолеть уже около сотни шагов, как до слуха собравшихся донесся крик.

– Орки, там орки. Бегите быстрее.

– Орки? Какие орки? – тут же посыпались новые вопросы.

Еще через пятьдесят шагов, человек замедлил бег, а спустя секунду, из его груди вылезла стрела, и он упал на песок, так и не успев добежать до основной массы людей. Затем на холме стали появляться непонятные фигуры, которые нельзя было разглядеть из-за святящего за их спинами садящегося солнца. Несколько десятков неожиданных пришельцев замерших на вершине, издав воинственный дикий клич, лавиной сорвались с холма, и устремились к замершим внизу людям.

Несколько стрел, вонзившихся в тела затихших, еще не пришедших в себя людей, всколыхнула замершую толпу, которая взорвалась стихийной паникой, заставившей сорваться с места, и нестись прочь от смертоносного дождя. Друзья, подхваченные людским потоком, вначале пытались из него вырваться, но поняв, что это бесполезно, старались лишь не упасть, чтобы избежать участи быть раздавленным обезумевшей толпой. Люди напирали на спины более медлительным, не замечая упавших, и не давая возможности тем подняться. Они затаптывали друг друга, заботясь о спасении только своей собственной жизни.