Таково было, например, открытие 23 августа 1920 года, когда Бэхлер и Нигг начали исследовать проход между вторым и третьим отделениями пещеры. Они очень скоро натолкнулись на кострище, которое было обложено известняковыми камнями; поблизости находился небольшой, высотой в метр, каменный шкафчик, прикрытый сверху известковой плитой толщиной в 12 сантиметров. Когда исследователи осторожно открыли переднюю стенку шкафа, сооруженную из 18 камней, то обнаружили полость, из которой, после удаления покрывающей плиты, они смогли извлечь семь прекрасно сохранившихся черепов пещерных медведей; все черепа были заботливо уложены лицевым отделом к входу в пещеру. У двух черепов еще сохранились по два первых позвонка — атлант и эпистрофей, но у остальных они отсутствовали. В стенку каменного шкафчика упирались три большие берцовые и две локтевые кости, а также обломок плечевой кости.

Находка Бэхлера и Нигга, склеп для черепов пещерных медведей, позволяет думать, что ими было обнаружено очень древнее место жертвоприношения. После удачной охоты неандертальские охотники складывали медвежьи головы в каменный шкафчик, сопровождая это, надо полагать, определенными обрядами. По-видимому они наполняли шкафчик медвежьими головами не за один раз, а постепенно, в результате нескольких охот.

Высоко к облакам возносится вершина Драконовой горы с Драконовой пещерой. Прекрасная панорама горных великанов открывается перед каждым, кто, не боясь трудностей и усталости, поднимется по крутым скалистым склонам горы до ее вершины. Неандертальские охотники забирались сюда не для того, чтобы полюбоваться красотой окрестностей. Они приходили охотиться на пещерных медведей и, если все хорошо кончалось, совершали в пещере при свете факела какие-то обряды тайного охотничьего культа.

Городок Крапина, прославившийся во всем ученом мире, находится приблизительно в двух часах езды от Загреба к северу, в горах между реками Савой и Драной, на небольшой реке Крапинице. Эта речка уже очень давно вымыла в морских миоценовых песчаниках небольшую пещеру. Скорее это навес скалы, находящийся в настоящее время приблизительно на высоте 25 метров над руслом речки. В начале плейстоцена Крапиница протекала на уровне дна пещеры. Об этом можно заключить на том основании, что самый древний слой в пещере состоит из щебня, которым речка покрыла дно пещеры. Позднее речка изменила свое течение, и ее русло стало все больше и больше врезаться в дно. Пещера обсохла, и ее наполнили продукты выветривания горных пород (толща 8,5 метров). Образование слоев наносов происходило очень медленно, поэтому пещера в определенные периоды могла служить убежищем для различных животных или для неандертальцев.

Из девяти различимых слоев наиболее интересны третий и четвертый снизу: в них находилось 300 обломков человеческих костей. Так было выкопано более 80 зубов, 50 обломков черепных коробок, 2 обломка нижней челюсти с несколькими зубами, 6 суставных головок нижних челюстей, 2 обломка верхних челюстей с несколькими зубами, обломки ребер, куски длинных костей, конечностей, части лопаток, а также много лобных костей с массивным надглазничным валиком. Все эти кости были перемешаны с золой и древесными углями. „Да, весь третий слой“, — провозгласил профессор Горьянович-Крамбергер, — „представляет собой единый большой костер, в котором были найдены почти только человеческие черепа, в большинстве своем разбитые и обожженные или вообще сожженные. Кости принадлежат не менее чем десяти особям различного возраста (детям и взрослым)“.

При более позднем исследовании крапинского местонахождения в июне 1905 года (находка и первое исследование относятся к сентябрю 1889 года) было найдено еще более 200 обломков костей неандертальцев. Кости, вперемешку с каменными орудиями, лежали прямо на месте кострища, где валялись и кости животных.

Интересным открытием было то, что длинные человеческие кости, например плечевые и бедренные, были расщеплены вдоль.

Следовательно, найденные в Крапине человеческие кости были раздроблены и обожжены. Поэтому тем, кто их нашел, пришла в голову мысль, что это, скорее всего, остатки пиршества людоедов, или каннибалов. Таким образом можно предположить, что крапинские неандертальцы охотились не только на зверей, но что они нападали и на членов собственного племени и убивали их. На стоянках они жарили человеческое мясо на огне и, может быть, разбивали длинные кости и черепа, чтобы достать мозг, который был для них особым лакомством.

Другое такое же страшное место, как крапинское, в Европе неизвестно, хотя в некоторых местах исследователи и наталкивались на признаки людоедства. Может быть, только отдельные орды неандертальских охотников иногда при неблагоприятных условиях отдавали дань каннибализму, вынуждены делать это от голода; но людоедство не было свойственным всему неандертальскому человечеству.

В 1931–1932 годах были сделаны очень интересные открытия у поселка Нгандонг на острове Ява. На самой высокой террасе реки Соло было найдено 11 черепов неандертальцев без челюстей (за исключением двух), причем нижняя часть черепа была выломана и отсутствовала. Профессор Кёнигсвальд предполагает, что это остатки пира яванских неандертальских охотников за головами, которые здесь, в петле реки Соло, имели свою стоянку в сухое время года. В начале периода дождей они, по-видимому, должны были ее быстро покинуть, так как река разливалась и покрывала наносами песка и щебня не только кости убитых животных, валявшиеся всюду поблизости, но и черепа убитых врагов, которые, возможно, были насажены на развилки толстых ветвей, воткнутых в песок. Уходившие отсюда неандертальцы скрылись вдали, а их стоянка с костями убитых и съеденных животных с трофеями тоже быстро исчезла под наносами реки. Все было бы предано забвению, если бы любознательность современного человека вновь не открыла прошлую жизнь людей.

По сравнению с европейскими находками открытие остатков яванских неандертальцев интересно и тем, что на одном небольшом участке было найдено такое большое количество черепов и что все они находились в речном наносе. Профессор Кёнигсвальд правильно объясняет это тем, что, благодаря тропическому климату, древние охотники никогда не должны были искать здесь пещеры для жилья. В тропиках до сих пор считают, что пещеры служат убежищем для змей, летучих мышей и злых духов; поэтому пещерные раскопки в тропиках всегда безрезультатны.

Животные, существовавшие в эпоху нгандонгских неандертальцев и бывшие их добычей, отличались от европейских. В большом количестве здесь водились буйволы и бантенги (дикие быки, живущие и в настоящее время в густых зарослях на южном побережье Явы), олени свиные (Rusa) и индийские пятнистые (Axis), дикие кабаны. Воды реки Соло служили убежищем для бегемотов, а открытые места, не слишком поросшие лесом, для двух видов слонов, один из которых относился к последним представителям вымершего рода стегодонов (Stegodon). Остатков хищников было найдено мало — лишь один хорошо сохранившийся череп тигра да обломок челюсти дикой собаки.

Нгандонгские древние охотники жили одновременно с европейскими неандертальцами в начале последней ледниковой эпохи, но в гораздо более благоприятных условиях. Отличительным признаком их, который не был обнаружен у племен, живших в других местах, было то, что они были охотниками за головами.

В конце раннего палеолита, приблизительно 70ООО лет тому назад, погасла жизнь и потухли костры неандертальцев (Homo neanderthalensis). Но в последующем — позднем палеолите в Европе и в других местах появился новый человек, стоявший на более высокой ступени развития и принадлежавший к тому же типу людей, что и человек современный (Homo sapiens); мы его называем Homo sapiens fossilis (или также diluvialis), но только для того, чтобы обозначить его более значительный геологический возраст.