– Значит, это она?

– Говорит, что нет.

– А деньги? Она прислала мне через какого-то мужика деньги, телефон, просила у меня прощения…

– Мы никогда не узнаем, кто убил Захара. Зачем ей было убивать его, когда он не мешал ей жить так, как ей хотелось? Смысла не было. Скорее всего, она приехала поздно от Рожковых, обнаружила труп, испугалась, приехала к тебе…

– Но зачем тогда ей было говорить, что это она убила его?

– Понятия не имею.

– Почему ты не веришь, что это она могла убить Захара?

– Да потому, что она – женщина, понимаешь? К тому же она любила его…

– А мне Захар говорил, что она изменяет ему с другим мужчиной. Возможно, между ними произошла ссора… Ох, не знаю… – У меня от этих воспоминаний и мыслей начинала болеть голова. – Марк, потом о Беатрисс… Не хочу.

– Что ты хочешь прямо сейчас, когда мы приедем?

– Кофе. Горячего кофе с молоком.

– Знаю, у меня и молоко есть, и кофе первоклассный. Подожди еще минут десять, и мы прибудем на место… Как же я рад, что ты снова со мной…

– Это правда, что у тебя кто-то есть? – спросила я Беатрисс на следующий день после того, как сбежала от Захара. Я сидела на том же самом диване, что и ночью, когда Захар откровенно соблазнял меня, и испытывала стыд перед сидящей напротив меня Беатрисс.

– Кто тебе сказал? – возмущенно простонала она, стряхивая пепел со своей тоненькой сигаретки. Розовые коготки ее сверкнули в лучах бледного зимнего солнца. Шторы были распахнуты, форточка – тоже. По комнате гулял морозный, сладкий, дынный воздух. На мне был теплый джемпер, Беатрисс же сидела в фиолетовом шелковом халатике, на голой, ослепительно белой ножке покачивалась крохотная бархатная домашняя туфелька.

– Не простынешь? – заботливо спросила я, все еще чувствуя вину за разыгранный здесь ночью эротический спектакль.

– Нет, мне не холодно. Так кто тебе сказал, что у меня кто-то есть?

– Никто. Подумай сама, ну кто бы мог мне об этом сказать? В том-то и дело, что выглядишь ты как честная домашняя курочка, время от времени играющая с чужими цыплятами…

– Так оно и есть, – спокойно, однако не глядя мне в глаза, ответила она. – Нет у меня никого.

– Но твой взгляд… – Я все придумывала на ходу. Если бы Захар мне не сказал, мне и в голову бы не пришло, что у моей подружки завелся хахаль. – Он выдает тебя с головой.

– Знаешь, у меня хороший муж, от таких не гуляют. Белка, что ты от меня хочешь? – Тут она посмотрела на меня, и взгляд ее был такой же холодный, морозный, как и воздух в комнате. – Откуда просочилась эта гадость? Кто хочет поссорить меня с Захаром?

– Значит, мне показалось. – Я не хотела злить ее, да и к чему мне было знать о тайнах подруги. Захочет – сама все расскажет. Позвонит, пригласит к себе, посадит вот так же, как сейчас, напротив себя, нальет кофе в чашку и поделится всем, что накопилось.

– У меня сосед есть, – произнесла она загадочным тоном и с улыбкой покосилась на меня. Беатрисс, как же я хорошо знаю этот лукавый взгляд! – Ему под пятьдесят. Интересный такой. Худой, высокий, когда видит меня, останавливается и смотрит как загипнотизированный, у него, я думаю, сердце останавливается…

Я вспомнила университетскую голоногую Беатрисс, цыганящую сигаретки на кафедре, стреляющую своими изумрудными глазами и постукивающую (в нетерпении сорваться куда-нибудь подальше отсюда, от нудных лекций и семинаров) каблучками по старому паркету… Тот же взгляд – похоть плюс готовность уступить каждому, кто ее желает. Трудно поверить, что женщина с такой безупречной внешностью может быть неуверена в себе и так радуется каждому оказанному ей знаку внимания.

– Он женат? – Я решила немного остудить ее. – Беатрисс…

Как же она любила, когда я ее так называла! Никто и никогда не будет уже называть ее так… Это наш и только наш, скрепленный многолетней любовью и обожанием контракт. На всю жизнь.

– Да, – поскучнела она. – Женат, но жена его живет в Киеве, у них взрослые дети, есть внуки… Да и вообще какое это имеет значение, если он просто без ума от меня?.. Он приглашал меня в гости.

Я не собиралась подгонять и направлять ее при помощи наводящих вопросов, я молча и терпеливо ждала, когда же она выплеснет этот приторный мед (яд?) очередной любовной истории в мою чашку с остывшим кофе…

Мое молчание раздражало ее, ну не говорить же о двадцатиградусном морозе, ценах на бензин или, начав рассказывать о своем намечающемся романе с соседом, переключиться вдруг на наши извращенческие отношения с Марком?! Это было бы нелепо, глупо, невежливо, наконец.

– Понимаешь, я люблю Захара, но сплю с соседом, – вдруг выдала она и шумно вздохнула. – Звучит пошло, я знаю, но зато сосед часто бывает дома, мне с ним так интересно… Он объездил весь мир, кажется, геолог… У него в квартире разные сувениры, африканские статуэтки, маски, головка Нефертити из золота, серебряные вазы, а на полу – шкура зебры… Иногда мы с ним смотрим фильмы, мне с ним хорошо, к тому же совсем рядом… на одной лестничной площадке. Захар никогда не догадается…

– Ты поэтому продолжаешь принимать это? – Я кивнула на лежащую на ковре красную замшевую сумочку Беатрисс, как будто она была прозрачной и я могла видеть там таблетки.

И она купилась на это. Виновато улыбнулась мне и пожала плечами.

– А Захару вчехляешь, что не можешь забеременеть от него?

– Зачем моему ребенку такой отец, которого никогда не бывает дома? – вдруг взорвалась она. – Я, значит, превращусь в няньку, домработницу, повариху в одном флаконе, а он будет продолжать набирать дежурства?

– Беатрисс, успокойся, ты же сама понимаешь, что он иначе не может, он хирург, он спасает человеческие жизни! Если ты не любишь его, не можешь с ним жить, так разведитесь, освободи его…

И тут она бросила на меня такой взгляд, словно я была ее давней соперницей, змеей, вползшей в ее дом с единственной целью – отобрать у нее Захара. И теперь вот под благовидным предлогом затеяла разговор о разводе, о том, чтобы она освободила мужа, другими словами, отдала его мне…

– Ну уж нет, я никогда с ним не разведусь. – Мочки ее ушей стали малиновыми, а щеки – совершенно белыми. – Только через мой труп.

– Я не то хотела сказать…

Но было уже поздно. Если бы Захар присутствовал при нашем разговоре, она бы схватила его, как тряпичную куклу, и тотчас, по-детски, судорожным движением прижала к груди, утопив свои коготки в его теле… Не отдам, даже и не надейся. Неужели она почувствовала что-то? Неужели внутри ее красивого, слегка располневшего тела находилась невидимая антенна, способная уловить волны измены, исходящие от принадлежащего ей мужчины? Ведь если бы я вчера не сорвалась и не уехала, мы провели бы несколько часов в их супружеской постели, как старые друзья, как новые любовники.

– Скажи, тебе нравится Захар? – припечатала она свой неожиданный вопрос прямо мне в лоб. – Белка, только говори чистую правду.

– Да, мне всегда нравился Захар, – призналась я. – Но Марка я люблю. Вот и вся разница.

– Умница ты моя. – Беатрисс достала еще одну сигарету и с мечтательным видом закурила.

– Изабелла (господи, вот ведь имечко!), говорите. Как видите, адвокат ваш при вас, так что объясните, каким образом вы оказались в квартире убитого.

Марк, заспанный, но чрезвычайно, до трагичности серьезный, как если бы это его обвиняли в убийстве, смотрел на меня с мольбой. Он успел предупредить меня, чтобы я не вздумала наговаривать на себя, чтобы рассказала все как есть, что ко мне ночью приехала Беатрисс… Но что он мог знать, он, мужчина, пусть даже и близкий мне человек, о моих отношениях с Беатрисс. Как я могла выдать ее, вот так, с маху, с головой, с ее прекрасными, цвета подсвеченной солнцем морской воды, удивительными глазами… Нет, я никогда не грешила лесбийской любовью к моей подруге, я обожала ее, искренне восхищалась ею, как существом, превосходящим меня во всем. Но чувство страха перебило, перехлестнуло через край в ту роковую ночь, когда она, как испуганная зеленоглазая кошка, перемахнула через забор, оставив меня внизу, на съедение собакам… Не смогла, не выдержала, не протянула лапу, зная наперед, что потом всю оставшуюся (недолгую, скажу сразу) жизнь будет раскаиваться в содеянном и задавать себе вопрос: почему поступила так?.. Зато я отлично знала ответ на этот вопрос. Потому, моя Беатрисс, что в трудную минуту ты привыкла обращаться именно ко мне, зная, что я помогу, спасу, вытащу тебя за волосы из любой передряги и пожертвую ради тебя всем…