После завтрака Мэгги и я в сопровождении Робина вновь отправились по дороге в Гаруппу. Накануне леопард не убил ни одного животного из нашего стада, однако он мог убить читала или кабана, приходивших на то же пастбище. Даже если он никого не убил, он вполне мог прийти на обычное место своей охоты. Мэгги, я и Робин, лежащий между нами, заняли позицию за кустом на краю дороги в сотне ярдов от звериной тропы, по которой леопард прошел утром. Мы сидели в засаде уже около часа, прислушиваясь к голосам многочисленных пернатых обитателей джунглей. В это время павлин во всей красе своего оперения величественно пересек дорогу и пошел по звериной тропе. Немного погодя десять — двенадцать читалов начали предупреждать лесных обитателей о присутствии леопарда. Их зов доносился из района густых джунглей, где, по нашим предположениям, должен был залечь леопард. Через десять минут немного ближе к нам одинокий читал повторил предупреждение. Леопард покинул свое логово и пошел в нашу сторону. Поскольку он не пытался скрываться, вероятно, он шел к ранее убитому животному.

Робин лежал, положив морду на вытянутые лапы, и не шевелился. Он, так же как и мы, прислушивался к тому, о чем говорили обитатели джунглей. Увидев, что я поднял ногу и положил винтовку на колено, он прижался к моей левой ноге и задрожал всем телом. Пятнистый убийца, которого Робин боялся больше любого другого животного, обитающего в джунглях, сейчас должен был высунуть голову из кустов и, осмотрев дорогу, двинуться в нашу сторону. Что бы ни случилось потом — будет ли леопард убит или упадет с ревом, смертельно раненный, Робин не сделает ни одного движения и не издаст ни одного звука. Он принимает участие в увлекательной игре, где ему известен каждый ход.

Тем временем павлин, пройдя немного по звериной тропе, взлетел на ветви сливового дерева и стал поедать спелые плоды. Вдруг он поднялся с резким криком и опустился на сук сухого дерева, предупредив, как и читал, обитателей джунглей об опасности. Теперь оставалось всего несколько минут, не более пяти, поскольку леопард будет приближаться очень осторожно. В это время краем глаза я заметил вдали на дороге какое-то движение. Это бежал человек. Не уменьшая скорости, он то и дело оглядывался назад. Человек на дороге в такое время, когда солнце уже садилось, — явление необычное, и еще более необычным казалось то, что он был один. С каждым шагом приближавшегося человека уменьшались наши шансы застрелить леопарда. Однако мы ничего не могли изменить. Человек этот, вероятно, был в большой беде и, возможно, нуждался в помощи. Я узнал его, когда он находился еще довольно далеко от нас. Это был арендатор из соседней деревни, который в зимние месяцы нанимался пасти скот на скотоводческой ферме в трех милях к востоку от Гаруппу. Заметив нас, бегущий сильно вздрогнул, однако, узнав меня, подошел и сказал: «Бегите, господин, спасайте свою жизнь! За мной гонятся люди Султаны».

Он тяжело дышал и был ужасно взволнован. Не обращая внимания на мое предложение присесть и отдохнуть, он показал свою ногу и сказал: «Посмотрите, что они сделали со мной! Если они меня или вас поймают, то наверняка убьют. Так что бегите, пока не поздно». Его нога была разрезана от подколенной чашечки до пятки. Из страшной, загрязненной раны сочилась кровь. Я сказал этому человеку, что, если он не хочет отдохнуть, пусть хотя бы перестанет бежать, ведь в этом нет никакой необходимости. Затем я вышел из кустов на дорогу в том месте, откуда было далеко видно, а раненый, хромая, пошел в сторону своей деревни. Ни леопард, ни люди Султаны не появлялись. Когда стало слишком темно для точного выстрела, Мэгги и я, сопровождаемые ужасно возмущенным Робином, вернулись в свой дом в Каладхунги.

На следующее утро я услышал историю этого человека. Он пас буйволов между Гаруппу и скотоводческой фермой, когда услышал выстрел. Рано утром на ферму приходил племянник старосты его деревни. Он собирался незаконным образом подстрелить читала. Пастух сидел в тени дерева и размышлял о том, был ли выстрел удачным или нет и оставят ли ему на ужин порцию оленины. В это время он услышал за спиной шорох и, оглянувшись, увидел, что возле него стоят пятеро людей. Ему было приказано встать и отвести их к тому месту, откуда раздался выстрел. Пастух сказал, что он спал и не слышал выстрела. Тогда ему велели показать дорогу на ферму, куда, как они полагали, придет охотник. Ни один из них не имел при себе огнестрельного оружия, однако человек, бывший, по всей вероятности, их вожаком, держал в руках обнаженный меч. Он сказал, что отсечет пастуху голову, если тот вздумает удрать или попытается предупредить об опасности.

Когда шли через джунгли, человек, вооруженный мечом, сказал пастуху, что они из шайки Султаны, лагерь которого расположен неподалеку. Услышав выстрел, главарь бандитов приказал принести ружье. Если на ферме им окажут сопротивление, они сожгут ее, а проводника убьют. Эта угроза поставила моего приятеля перед необходимостью сделать выбор. Его друзья на ферме были стойкими людьми, а если они окажут сопротивление, его несомненно убьют. Но, если они и не будут сопротивляться, пастуху никогда не простят, что он привел страшных разбойников Султаны на ферму. В то время как у него в голове проносились эти неприятные мысли, из джунглей выскочил читал, преследуемый сворой диких собак, и пробежал в нескольких ярдах от них. Увидев, что его конвоиры остановились и наблюдают за погоней, пастух прыгнул в высокую траву на краю тропинки. Человек с мечом пытался его зарубить и ранил в ногу. Несмотря на это, пастуху удалось оторваться от преследователей и выбраться на магистральную дорогу, где он и наткнулся на нас, когда мы поджидали леопарда.

Султана принадлежал к племени бханту, которое считалось преступным. Я здесь не буду говорить о том, справедливо или несправедливо объявлять какое-либо племя «преступным» и заставлять его жить в четырех стенах форта Наджибабад. Достаточно сказать, что Султану с молодой женой и маленьким сыном, так же как и несколько сотен других людей из племени бханту, поместили в форте под надзор Армии спасения. Не вынеся жизни в заключении, Султана однажды ночью перелез через земляную стену форта и бежал, поступив так, как сделал бы на его месте любой молодой и отважный человек. Побег был совершен за год до того времени, о котором здесь идет речь. За этот год Султана собрал вокруг себя сотню родственных ему душ. Эта внушительная банда, не скрывавшая своих разбойничьих целей, бродила в джунглях Тераи и Бхабара. Район ее деятельности простирался на несколько сотен миль от Гонда на востоке до Сахаранпура на западе. По временам банда совершала налеты на соседнюю провинцию Пенджаб.

В правительственных учреждениях имеется много разбухших папок с делами Султаны и бандитов из его шайки. Я не имел доступа к этим материалам. В моем рассказе речь идет только о тех событиях, участником или свидетелем которых я был сам, и, если мое повествование отличается от официальных правительственных докладов или противоречит им, я могу лишь выразить сожаление. Вместе с тем я не откажусь ни от одного написанного мною слова.

Впервые я услышал о банде Султаны, когда она расположилась лагерем в джунглях Гаруппу, в нескольких милях от нашего зимнего дома в Каладхунги. В то время комиссаром[40] Кумаона был Перси Уиндхем. Поскольку леса Тераи и Бхабара, где, как мы предполагали, обосновался Султана, относились к территории, управляемой Уиндхемом, он просил правительство предоставить в его распоряжение Фрэдди Янга, молодого энергичного полицейского офицера, несколько лет прослужившего в Соединенных провинциях. Правительство удовлетворило просьбу Уиндхема и разрешило создать специальный отряд из трехсот тщательно подобранных полицейских для борьбы с разбойниками. Во главе отряда поставили Фрэдди; ему было предоставлено право отбирать для себя нужных людей по своему усмотрению, что он и сделал, вызвав недовольство офицеров из соседних округов, которым не хотелось отдавать людей, способных помочь захватить Султану, за что была назначена награда.