Творчества захотите – пожалте. Спляшет, театр представит, парсуну нарисует, стих скажет. Философскую мысль изъяснит такими словами, что и кошка поймет и заплачет от просветления.
А если беда, если враг? Тоненька-то девка руками-ногами взмашет, когтями вцепится, зубами угрызет – срамота одна. А большая женщина несуетливо на него сядет и не заметит, шо это было, – какой-такой враг? – только под седалищем хрустнуло.
А в радости она, напротив, пышна да пухова, ногами легка, руками ловка, языком подвижна. Мужику-то всего заботы останется – любить и кормить.
Так что кто ей считает, сколько она жрет, когда такая птица белая, лилия царская. Главное-то – наслаждение…
Милое усипусичное
Шла сегодня, вся в шелках, и думала – какие мы нежные. Нежные мы какие. Девушек, которые публично выкликают себя стервами и дьяволицами, боюсь. Мне нравятся другие, белокожие и пугливые или строгие, но справедливые. Беспринципность и агрессивность не сексуальны, и я даже в шутку никогда не стервенела.
Иду я, думаю все это, а сама вдруг вспоминаю фотосессию, которую мне однажды устроило издательство. Чтобы расслабиться перед камерой, я строила глазки фотографу, представляя, что он просто мужчина, а не при исполнении, и все просила, чтобы он меня поромантичнее снял. А в итоге вышла змея-змеей, со всеми родовыми признаками: помада красная, взгляд нехороший, часы с шипами. Но это потому, что я такая нежная на самом деле, надо же как-то защищаться от жестокого мира. Всякий понимает, что все мои грозные штаны цвета хаки и гриндеры – ирония, потому что «бульдоги» 35-го размера – это очень смешно.
Ну и вот, умиляюсь я сама себе, а потом лезу в сумочку… Что там носят самые нежные девочки на свете? Молескин, визитница, красная ручка, паспорт в украинской обложке (ментов дразнить), седальгин, кетанов, жвачка, писательские корочки (возила мамку порадовать, что дите у нее не просто безработное какое) – а еще что? А еще вот:
те самые часы на руке – у маленькой красной розы всего девять шипов, десятый потерялся;
на веревке флешка – мало того, что она четыре сантиметра в кепке, так еще и весит исчезающе мало, поэтому я отяготила ее шнурочком, девочковым таким. Дело в том, что это совершенно специальная штука – в шнур вставлены свинцовые дробины, от чего веревочка весит прилично, и можно ею, если что, по глазам (жестко двигая челюстью);
камень – нашла в Крыму и притащила в дом. Хвастала мужу, что это археологический кусок самодревнейшей стены, а он портил праздник, говорил, что просто слоистая порода такая, которая естественным образом крошится на ровные брусочки. Не знаю. Обычно я ношу его в кармане штанов, как мобилу, но сегодня была в тонком платьице, поэтому переложила в сумочку, чтобы кармашек не оттягивал. Прикинула, что, если враги – сначала морду шипами расцарапаю, потом камнем по голове, а уж потом веревкой по глазам.
И все это потому, что я очень нежная, как цветок. И если уж цветы такие, то к агрессивным стервам и подойти-то страшно.
Относительные отношения
И мама меня никогда не любила
У Линор Горалик есть чудесная история про анекдот «Почему артиллерия не стреляет», – знаете? – «тому была тысяча причин. Во-первых, у нас кончились снаряды…»
И вот она пишет: «Думаю, что люди нашего склада должны рассказывать этот анекдот так: «Французский генерал с холма наблюдает битву между французскими и русскими полками. Внезапно он видит, что его артиллерия перестала стрелять. Генерал мчится сломя голову вниз, находит командира отряда, говорит: «Что? что? что такое? почему артиллерия не стреляет???» «Мой генерал, – отвечает вытянувшийся в струнку командир, – тому была тысяча причин. Начнем с того, что мама меня никогда не любила…»
Так вот, круг моих друзей таков, что каждый второй может сказать о себе: «Мама меня никогда не любила». Не знаю, в чем дело, то ли среда специфическая, то ли вообще большинство детей чувствуют себя ненужными, то ли, правда, их мало любят. Десять лет, например, самый бесправный возраст – утрачены все привилегии раннего детства, но еще не приобретены свободы взрослого. Когда человек не годен для секса (еще или уже), он вызывает у всех раздражение. И невозможно отделаться от ощущения, что родителям ты только мешаешь.
Некоторые просто терпят, пока не подрастут, а кое-кто умудряется находить радость и в своем положении, но осадочек все равно остается.
Телевизор научил нас плохому, теперь каждый, посмотревший дюжину американских фильмов, знает, что все его проблемы родом из детства. «Народная психоаналитика» с легкостью дает ответ, почему тридцатилетняя девочка спит со всеми подряд, а сорокалетний мальчик не может жениться – конечно же, детская травма, и мама их никогда не любила! Каждый может сосредоточиться и припомнить что-нибудь ужасное: как она кричала: «Лучше бы тебе не родиться», как между делом сказала: «А ножки-то у тебя кривенькие, зубки плохие и носик картошечкой» и подытожила: «И замуж никто не возьмет». И, разумеется, это омрачило последующие двадцать лет.
Действительно, воспоминание о несчастной подростковой любви годится, чтобы поплакать ночью, когда у тебя ПМС, даже если с тех пор прошли две жизни. Но это совершенно неубедительный повод, чтобы рыдать остальные двадцать семь ночей в месяц.
Нет, бывают серьезные случаи, но ведь далеко не каждого в пять лет запирали в шкафу на сутки или насиловали в тринадцать. Почему же почти каждый норовит поставить брови домиком и затянуть песню о своих детских травмах?
В конце концов, те же американские фильмы дают отличный рецепт – пойти к психологу и поговорить об этом. Можно преодолеть по-настоящему страшные вещи, а не только нашу горестную младенческую недолюбленность. Другое дело, что тогда не на что будет свалить собственные неудачи. Поэтому лучше всю жизнь рассказывать благодарным слушателям, как тебя пороли за проделки подлой сестренки, а ты из-за этого пошла по рукам в шестнадцать лет и до сих пор не можешь остановиться. Ну или мама тебя, маленького, не целовала перед сном, поэтому теперь ты спишь только с другими мальчиками, такими же грустными и одинокими. Или вечно пьян, потому что папа тебя подавлял и вынуждал полдня ходить в мокрых колготках.
Я раздражительная по весне стала, ужас. Вроде бы умом понимаю, что некоторые люди такие противные, потому что несчастные (а не наоборот, несчастные, потому что противные). Но сейчас опять тепло, солнце опять золотое, а небо, вы не поверите, голубое. И я смотрю на это и думаю, каким же надо быть упрямым неудачником, чтобы за 30 лет не найти себе повода для счастья. Чтобы мир во всей славе своей не сумел тебя развлечь. Куда нужно спрятать глаза, чтобы не увидеть ничего хорошего за годы, прошедшие со времен несчастливого детства.
В общем, я изо всех сил работаю над собой, стараюсь любить людей и быть терпеливой, но вы же понимаете, как мне тяжело? Ведь мама меня никогда не любила.
Традиционный ноябрьский кризис: как пережить осеннее обострение с пользой
Подруга как-то рассказывает про знакомых, которые «остались без кошки».
Я спрашиваю – она умерла?!
Нет, говорит, пришлось отдать, обоссала всю квартиру. Они тогда потеряли нескольких друзей…
– Они умерли?!
– Нет, приходить перестали, воняло сильно.
(И тут она сказала, что у меня «трагическое восприятие мира».)
Я считаю, в ноябре каждый порядочный человек должен от трех до десяти дней проваляться в депрессии. Если вы почему-либо не валяетесь, как алюминиевая ложка, это говорит о недостаточно тонкой душевной организации. Поэтому хотя бы не признавайтесь никому, не позорьтесь. Упомяните, между прочим, что выходные пролежали лицом вниз, размышляя о тленности всего сущего, даже не могли спать и кушать, а морда у вас вовсе не сытая, а отечная от пьянства. Потому что вынести этот мир на трезвую голову совершенно невозможно.
Но искренне надеюсь, что подобных толстокожих типов среди моих читателей нет, и каждый честно отскорбит положенные дни, ибо ноябрьская депрессия обязательна для всякого интеллигентного человека, как рождественский пост для христианина.
