Таким образом, получалось, что они действовали с Логиновым параллельно, а иногда и синхронно. Причем прокурор, принципиально отметавший подобного рода подсказки со стороны Наталии, действовал практически всегда с опозданием, поскольку преступления попадались сложные, требующие огромного количества информации, добыть которую человеку с обычными способностями подчас бывало невозможно. И вот тогда незаметно подключалась Наталия. Она связывалась с Арнольдом Манджиняном или Сергеем Сапрыкиным – помощниками Логинова, всегда готовыми с радостью помочь хорошенькой и сумасбродной подруге прокурора, которая была так не похожа на остальных женщин и с которой приятно было просто поговорить. Они завидовали своему шефу и при случае старались намекнуть ему о том, что если бы не Наталия со своим расследованием, то, возможно, не было бы такого результата: ведь Логинов-то считал, что преступления раскрываются лишь благодаря ему – представителю официального, прокурорского следствия и профессионалу, наконец.

Профессионализм – единственный козырь, которым располагал Логинов, дополнял интуитивные, основанные на видениях решения Наталии. Но, понимая, что каждому свое, она не собиралась заниматься всерьез юриспруденцией, а потому делала все, что взбредет ей в голову, и совершала самые безрассудные поступки, какие только можно было себе представить.

Логинов видел только чисто внешнюю сторону жизни Наталии – полное безделье, время от времени заполняемое домашними делами, да непомерное любопытство, порой выводящее его из себя. Он и представления не имел о тех баснословных суммах гонораров, которые она получала благодаря своей «деятельности» в тандеме с прокурором.

К ней обращались в основном через ее приятельницу Сару Кауфман, женщину умную, решительную и не брезговавшую никакими средствами для достижения своей цели. А цель у Сары была одна – деньги. И против этой формулы, против этого жизненного принципа, подсказывающего Наталии то, что лишь с помощью денег возможно решение практически всех жизненных проблем, сложно было найти какой-нибудь другой контрдовод. И в этом было главное принципиальное расхождение Наталии с Логиновым, действовавшим по своим собственным правилам, которые основывались на чести, совести и справедливости. Деньги были нужны Логинову постольку поскольку, главным для него в жизни являлось выполнение своего долга. И Наталию это смешило, но подчас и раздражало. Она видела в этом проявление какого-то даже инфантилизма, однако тем не менее любила своего прокурора, хотя и обманывала его постоянно.

Но самым крупным ее обманом, конечно, была поездка за границу, о которой Логинов даже не догадывался, будучи уверенным в том, что его подруга провела полтора месяца в деревне у тетки. Великолепное норковое манто, которое Наталия купила в Вене и которое обошлось ей в три тысячи долларов, она представила Логинову как искусственный мех, и он поверил. Настоящие бриллианты, появившиеся у нее в большом количестве на пальцах, она называла хрусталем – реакция Логинова была та же. Иногда, в ее кошмарных снах, Логинов разговаривал с ней совершенно по-другому. Он стучал кулаком по столу, топал ногами и называл ее самыми последними словами. Она просыпалась в холодном поту и с ужасом смотрела на мирно спящего рядом Игоря, боясь, что сейчас он проснется, чтобы то, что он говорил ей во сне, повторить наяву.

Но время шло, все оставалось по-прежнему. Наталия теряла бдительность и с каждым днем все больше и больше сомневалась в профессиональных способностях своего прокурора. Зато у нее не было причины сомневаться в других способностях Логинова. Он был очень нежным и внимательным любовником, мужчиной, который приносил ей радость. Однако после того как она объявила ему о своем намерении бросить работу в музыкальной школе, мотивируя это тем, что у нее там сложилась конфликтная ситуация с начальством, Логинов все же заметил ей, что она поступает крайне легкомысленно, что «у человека должна быть постоянная работа, без этого нельзя», что «надо срочно подыскивать другую работу, но не бездельничать и сидеть без денег». «Боже, как это скучно, Логинов». Прошло два месяца, но Наталия так никуда и не устроилась. Не хотела, потому и не устроилась. Логинов же жалел ее и при каждом удобном случае обещал помочь подыскать хорошее место.

Вспомнив все разговоры на эту тему, Наталия улыбнулась. Она достала из духовки пирог, села за стол и почувствовала, что ее клонит в сон. Давно она так не отдыхала. И душой и телом. Не было клиентов, не было стимула вообще выходить из дому, было только неистребимое желание спать, читать и изредка сходить в кино. Вечерами она ждала возвращения с работы Логинова, кормила его, выслушивала его рассказы о прожитом дне и иногда даже завидовала бешеному темпу его жизни. Но сегодня будет повеселее. Он пригласил ее в ресторан. Он, человек, считавший, что в ресторан ходят сегодня только пресытившиеся бритоголовые юнцы, так называемая «братва», представители мелкого бизнеса, «которым ничего не стоит перестрелять человек пятьдесят зараз», вдруг решил сводить ее в это «гнусное место, где приличным людям делать нечего». С чего бы это?

В семь часов Наталия, надев свое любимое зеленое платье с блестками и уложив длинные светлые волосы таким образом, чтобы выглядеть слегка растрепанной и небрежной – ее любимый стиль, – накинула на плечи норковое манто шоколадно-песочных оттенков, подушилась горькими японскими духами «Черная ночь» и стала ждать. Логинов опоздал всего на каких-нибудь сорок минут.

– Ты готова? – Он ворвался в прихожую, взял Наталию за руку и потащил за собой. – Все, поехали, мы опаздываем.

Она резко выдернула руку и сказала, что никуда не поедет.

– Ты опоздал на сорок минут. Ты меня не уважаешь, а я тебя, соответственно, не люблю. Сейчас надену пижаму и лягу спать.

Но он уже подхватил ее на руки и вынес из квартиры.

– Постой спокойно, я запру твои многочисленные двери, а то ограбят еще.

И она сдалась. Она снова и снова входила в его положение. Она понимала, что он занят, но мириться с его постоянными опозданиями было трудно.

– Ресторан «Европа», – сказал Логинов своему водителю, который, невольно обернувшись, успел лишь заметить голое колено Наталии и скользящую по нему ладонь шефа. – И нечего смотреть сюда. Не видишь, люди отдыхают.

Наталия от такой пошлятины больно ущипнула его за бедро и поклялась найти себе более воспитанного любовника.

– Господи, как это здорово, сидеть вот так за столом с накрахмаленной скатертью и наслаждаться тем, что за тобой ухаживают, кормят вкусной едой и во всем стараются угодить. Повезло же тебе, Логинов, у тебя эта ресторанная жизнь длится вот уже более двух лет, с тех самых благословенных пор, как ты познакомился с дурочкой по имени Наташа, ублажающей тебя с утра до ночи пирожками да борщами. Вот тоска. Все, решено, теперь я буду питаться только в ресторане.

Они сидели за столиком прямо возле сцены и ждали, когда к ним подойдет официант. На столиках горели маленькие лампы с шелковыми гофрированными абажурами малинового цвета, отчего скатерти казались розовыми, а напитки в графинах светились изнутри рубиновым светом. Такого же оттенка были и фрукты, и даже лица и голые плечи женщин. Мужчины же, казалось, пришли сюда уже навеселе, и их физиономии по цвету напоминали жареные каштаны. И только Логинов был примерен в своей бледности и трезвости. На него было смешно смотреть.

– Знаешь, Игорь, чувствуется, что ты здесь не в своей тарелке. – Наталия откровенно похохатывала над чопорным и не в меру серьезным спутником. – Давай закажем «Кампари» для начала. А потом виски или, на худой конец, армянского коньяка.

– Книжек, что ли, начиталась? – Логинов ослабил галстук и принялся изучать меню. – Послушай, если эти цены в рублях, то я, пожалуй, угощу тебя лишь бутербродами и пивом, если же в долларах – придется съесть вот эти фрукты, что на столе, выпить этот розовый компот из графина и ограничиться хлебом с солью и перцем…

– …с горчицей и уксусом, ты забыл… – поддержала его Наталия. – Дело в том, что здесь даже не в долларах, а в фунтах стерлингов, а это уже не поддается исчислению в рублях. Может, сразу и пойдем? Зачем людей беспокоить?