Анна Иоанновна Романова.

Молодая, прелестная девушка с грустным задумчивым лицом смотрела в зеркало, висящее на стене напротив нее. Серебряный обод обрамляла вязь красивого узора, вот только у девушки не было никакого желания смотреть на себя, она делала это из непонятного упрямства, начавшего проявляться с детских лет.

Аннушка, четвертая дочь царя Иоанна Пятого росла совсем не похожей на своих сверстниц, порой угрюмая и неласковая, потерявшая в коридорах дворца всю живость и непосредственность детского, ангельского возраста. Почему так произошло, никто собственно не знал, и это пугало, отталкивало от нее людей. Даже родная мать, царица Прасковья и та не понимала ее, порой боялась, взгляда карих глаз своей средней дочери, однако не решалась признаться сама себе в этом, держала ее строго, за малейшую провинность ребенку полагались розги…

И вот теперь, этот ребенок выросший, похожий на прекрасный цветок, с тоской смотрит на себя в зеркало – ей предстоит нелегкая дорога в Курляндию, к своему законному мужу герцогу Курляндскому Фридриху-Вильгельму. Герцог, являясь племенником Прусского короля, был отличной партией для царевны.

Брачный контракт, составленный еще при Петре Первом, заключили в июле этого года, в Санкт-Петербурге. Само же свадебное торжество прошло три недели назад 27 октября.

Роскошное тело молодой царевны, которой исполнилось семнадцать лет, закаленное охотой и зимними забавами, убранное в лучшие одежды и драгоценности, приличествующие царственной невесте, покорило Вильгельма. Сами же государь с государыней, будь, чуть ли не сверстниками радушно встретили герцога, обаятельного и веселого человека с открытым характером!

Для России стало делом чести поразить европейцев, прибывших на церемонию, да и потешить сам народ, неизбалованный зрелищами тоже не помешало. Свадьба проходила в бывшем дворце князя Меншикова, ныне получившего прощение царя и находящегося с конным корпусом в восемь тысяч клинков в Польше, дабы наблюдать за противником в Померании и в случае чего нанести превентивный удар. Однако боярские роды, новоявленные дворяне, чета светлейшего князя были приглашены на торжество, те конечно, кто мог прибыть ко двору конечно.

…Рано утром по Неве плыли четыре десятка роскошно убранных судов, не спеша, они огибали выступы набережной, величаво двигаясь вперед. В центре кортежа на одном из судов плыла Анна, с восторгом взирающая на восхищавшихся ею людей. Блеск и роскошь давно не удивляли молодой царевну, выросшую в одном из богатейших дворцов Европы.

Медленная процессия приближалась к месту венчания, жених стоял в окружении курляндских и русских аристократов, чуть позади него замер патриарх Всея Руси Иерофан, величественно взирающий на окружающих его людей. Скоро будет год, как он занял пустующее место патриаршего престола, постепенно проводя ту политику и реорганизацию Церкви, какую желал сам государь, да и чего скрывать, то же самое желал и бывший епископ Московский. Он хотел и стремился к возвеличиванию православия, не только никоновцев, а всех православных, без исключений! А как этого можно добиться в суровом грязном мире? Когда со всех сторон схизматики и их еретичные ублюдки, да и мусульманская зараза постоянно пьет кровушку православную. Путь один и от него не отказаться и не уйти!

Мысли патриарха вернулись к свадебному торжеству, после того как царевна почти дошла до него, вставая на колени, не решаясь поднять взгляд на патриарший крест, водимый жилистой рукой Иерофана…

Церемония продолжалась чуть более двух часов, после чего в огромных залах дворца разместились все гости. Место жениха и невесты было убрано лавровыми венками и шелковыми лентами, свисающими с потолка. Руководил всем торжеством князь-кесарь в роли обер-маршала. На нем был лазоревый кафтан с отделкой из песца, орден Святого Андрея Первозванного на голубой ленте, позолоченная шпага в правой руке и маршальский жезл в левой.

Многое для семнадцатилетней царевны было непонятным: безудержные пьянки и гулянки ее жениха, постоянные увеселения, каких только сюрпризов не приготовил для герцога государь Всея Руси. Сейчас, после свадьбы, отмеченной с помпой и шиком невиданных западным соседям, Анна смотрела на себя в зеркало, не понимая куда делать та живая, непосредственная девочка, еще полгода назад с удовольствием отправляющаяся на охоту со сворой гончих.

-Пора, Аннушка, тебе нужно собираться в дорогу,– с теплой улыбкой сказал Алексей, смотря на свою сестру.

-Но ведь как же так, братик, не смогу я там, вдали от дома…– на глазах царевны показались маленькие капли слез.

-Ничего, если что-то случится, то я сразу же отправлю за тобой солдат, они доставят тебя в Петербург. Да часть двора своей матушки ты можешь взять вместе с тобой, ведь по брачному контракту ты будешь получать на «ежедневные нужды» 30 тысяч рублей ежегодно. Этого хватит с лихвой…

-Лешенька… государь, не отдавай меня немцу! Христом богом молю тебя, не отдавай, я не хочу уезжать из России!– взмолилась царевна.

-Ну, Аннушка, ты же взрослая девочка, сама должна понимать, что тебе необходимо выйти замуж, а герцог Курляндский вполне неплох, да и к тебе относится очень хорошо, я же все прекрасно вижу,– присев рядом с сестрой царь приобнял ее за плечи.

Не выдержав, семнадцатилетняя красавица уткнулась в грудь своему венценосному брату, и уже не сдерживаясь, разрыдалась. Была в ее слезах такая тоска и печаль, что государь поневоле подумал, а не послать ли все планы и задумки куда подальше, лишь бы не мучить свою сестру. Однако порыв жалости прошел, и преобладала над чувствами необходимость достойно вести свою страну по скользким кривым дорожкам международной политики. Да и тот факт, что скорая смерть герцога вполне может послужить законным толчком, к аннексии всей Курляндии очень приятно греет душу.

Алексей утешал себя тем, что сестра сможет после смерти мужа сама выбрать себе мужа, не из худородных конечно, но и без жесткого присмотра сверху. Между тем здоровье мужа Анны начало сдавать, пока еще это было едва заметно…

Прохор Митюха.

Спустя два дня после того военного совета из Рязани потянулась колонна гвардейцев и витязей с обозом и полковой артиллерией, три батальона, один из которых был сформирован зимой, бодро шли по еще сухим дорогам с походными песнями.

Десятки подвижных хлебопекарен и кухонь немилосердно чадили в небосвод, сзади них на подводах везли запасы каменного угля и колотых дров. Следом за полком вышли два драгунских полка: Нижегородский и Московский получив приказ на выдвижение по тому же маршруту. А спустя пару дней такой же приказ получил и Преображенский полк, все четыре батальона, которые давно спешно переучивались по новому Уставу, созданному при помощи Устава витязей и экзерциям, наставлениям Петра Великого.

Теперь некогда единый, в чем-то тайный Устав корпуса витязей стал прообразом для «Воинского устава русской армии» с некоторыми специфичными изменениями. Однако для трех полков Устав витязей был одним и тем же, так как Семеновский оставаясь в Коломне, так же спешно перенимал опыт молодого полка, проводя на учениях и полигоне чуть ли, не по пять суток в неделю. А в ближайшем времени, перевооружение армии сможет затронуть еще пару тройку особо сильных полков: Нижегородский, Рязанский и Новомосковский.

Правда общая скудность артиллерии давала о себе знать, захваченные трофейные пушки спешно отправлялись на оружейные заводы, где их или переплавляли или растачивали на станках токаря Андрея Нартова. Стальные мехи паровых машин Дмитрия Колпака едва успевали обеспечивать литейные мастерские новым сырьем.

Указ о «Приведении всей артиллерии России к единообразию калибров и форм» подписанный еще в середине января по своей сути систематизировал все попытки Петра Великого привести артиллерию к единому стандарту.

Яков Брюс, ближний ставленник ныне покойного государя, ученый, происходивший из древнего шотландского рода, сын генерал-майора Виллима Брюса был тем человеком, кто инспектировал и претворял в жизнь указ царя Алексея. Он пожалованный в генерал-майоры от артиллерии, занимался сим делом со всем пристрастием и рвением. В свое время, при Полтаве он командовал всей русской артиллерией, состоявшей из 72 орудий, за что и был награжден Петром орденом Святого апостола Андрея Первозванного. Кто как не он знал всю полезность и необходимость претворения в жизнь данного указа?