-Ваше величество, прикажете отослать парламентера с предложением о сдаче к городу?– я застыл на одной из дальних батарей в окружении офицеров и личной гвардии под командованием все того же капитана Михаила Нарушкина.

-Нет, подождите князь, лучше подумайте о том, как перекрыть городу поставки еды полностью. Ведь, насколько мне известно, сейчас у них тоже моровое поветрие началось, а без еды и нормального пития с ним бороться крайне сложно.

-Так сетями уже перекрыли реку, государь, даже в два ряда поставили, уже вторую неделю в солдатских котлах рыбешка обретается,– ответил фельдмаршал, отсылая кого-то из своих адъютантов в сторону.

-Что ж замечательно, коли так, думаю, что вы внимательно ознакомились с моим указом о коренных жителях городов?– внимательно разглядываю, старые стены Риги, местами покрытые буро-зеленым мхом, на которых иногда появляются острые пики ополченцев.

-Да, государь, ознакомился, только мне не совсем не понятно зачем…

-А вам и не надо понимать, господин фельдмаршал, достаточно того, чтобы это понимал я,– несколько грубовато отвечаю ему.– Князь, после совещания я переговорю с вами по этому вопросу, если вы не передумаете, сейчас же я хочу, чтобы вы еще раз ознакомились с указом и после этого послали к городу парламентеру с тем смыслом, который содержится именно в нем, а не тот, который вы вложили в свое недавнее послание.

-Как вам будет угодно, ваше величество. Но должен заметить, что город вряд ли сдастся на таких условиях, да и 600 орудий на стенах Риги заставят нас не раз умыться кровью,– поклонившись, сказал Шереметьев.

-Пускай не принимают, чем больше они там сидят, тем проще будет нам. Казаки и калмыки смогут опустошить эти земли за три недели. Так горожанам и передай, да и добавь, что все пути снабжения мы перекрыли. В случае их сдачи не позже чем через три дня, мы поможем горожанам пищей, если же нет, то город ждет полное разграбление,– с усмешкой добавляю я, наблюдая, как очередная бомба разрушает стену хлипкой лачуги в предместье города, секунда и крыша плавно оседает внутрь дома.

Захват Риги, «девственной крепости всей Прибалтики», было делом крайне необходимым и одновременно с этим тяжелым. Как никак у коменданта крепости графа Штремберга в подчинении гарнизон численностью в 13 тысяч человек, да и про городское ополчение забывать так же не следует. Однако, как бы то ни было, но такой большой город не сможет долго протянуть без еды, да еще к тому же с разгуливающей по всему городу чумой. Вот только бомбардировку города прекращать не следует, дабы враг не расслаблялся и жил в постоянном напряжении.

-Ну а пока парламентер в лагере усильте огонь по городу, дабы знали вражины, что жить им не долго осталось!

-Будет сделано, ваше величество!– гаркнул командир батареи полковник от артиллерии Юрий Звягин.

Спустя полчаса фельдмаршал отправил парламентера к городу, за стенами которого разгоралось несколько пожаров, от которых вились в небо несколько дымных шлейфов. Усиленное бомбометание из тяжелых гаубиц все-таки не обстрел каменных стен из пушек и легких мортир. Пока парламентер с белой тряпицей шел к стенам города все наши орудия молчали, даже переливы полковых литавр и горнов не были слышны.

Внезапно молодой лейтенант Рогов, исполняющий роль парламентера споткнулся и упал, подмяв под себя невысокий шест с полотном. Прошла секунда, другая, но Рогов не вставал, а через мгновение до нас донесся приглушенный расстоянием мушкетный хлопок.

-Что ж, они сами выбрали свою судьбу, думается мне, что пожалеть им уже будет некогда. Забрать тело героя! Начать усиленную бомбардировку города, стрелять в шахматном порядке, не переставая!– желваки ходят ходуном, глаза чуть прищурены, пальцы добела сжимают золоченую рукоять подзорной трубы. Плевок на честь русского знамени оказался крайне чувствительным, таким, который нельзя прощать никоим образом.

-Будет исполнено, ваше величество,– спокойно сказал Шереметьев, странно поглядывая на меня.– Позволите вопрос, государь?

-Конечно князь, постараюсь ответить на него, если смогу.

-Что будет с горожанами, когда город падет?

-Тоже что и со всеми. Или вы так и не прочли мой указ, фельдмаршал?– нахмурившись, спрашиваю старого князя.

-Читал, поэтому и переспрашиваю, ведь как только о нем узнают европейские державы, они поднимут страшный ор.

-Пусть поднимают, дипломаты на то и нужны, чтобы вовремя этот ор пресечь и на пользу своей Отчизне обратить. Еще вопросы?– не спеша идем к моему шатру в котором накрывали обед для высших офицеров и советников, в том числе и иностранных, тех кто доказал верность царскому дому.

Свита деликатно отстала, думные бояре, до сих пор внимательно следящие за положением дел при царском дворе вместе со стольниками, занялись какими-то пустыми делами, не собираясь участвовать в разговоре. Молодцы, поняли, наконец, что лесть меня не берет, а только раздражает, да еще к тому же частые разговоры тет-а-тет с интересующими меня людьми проходят действительно таковым образом. Дабы это уяснили все дворовые люди и чиновники, вместе с высокородными ходоками пришлось первых трех посадить в темницы, и выпустить под крупный залог, после этого проводимые мной беседы стали носить уединенный характер. Так что сейчас в паре саженей от нас не было никого из родовитой знати, только солдаты сновали поблизости от нас, постоянно поднося и таская ящики со снарядами и мешки с порохом.

-А как же быть с запретом в бунтующих городах проведения любых служб, кроме православных? Ведь Папа этого так просто не оставит, будет требовать снятия запрета, иначе может случится так, что христианские государи на нас ополчатся и границы перейдут,– с тревогой спрашивает князь, поглаживая кисти рук.– Да и нельзя государю российскому давлению поддаваться…

-Да, не подумал я с эти немного, поторопился. Только вот князь, подумай, неужели государь может от своего слова отказываться, а тем более от того документа, который сам же и составлял?– поглаживая подбородок, спрашиваю фельдмаршала.

-Нет, никак нельзя,– сокрушенно показал тот головой.– Но ведь можно и дополнить указ, мол службы то запрещены только в городе, а за стенами, если есть желание они могут продолжаться. Таким образом, и слово государево соблюдено и от Папы нареканий не будет, все-таки ведь веру христианнейших братьев мы не трогаем.

-Действительно разумно, просто здорово! Нынче же дополню указ, я рад, что при моем батюшке были столь разумные люди князь и очень надеюсь что и рядом со мной они останутся столь же умными,– с улыбкой беру старого фельдмаршала под локоть, отгибая входное полотно шатра.

-Так мы же всегда рядом, царь,– несколько недоуменно отвечает Шереметьев.

-Присаживайтесь по правую руку от меня князь, не будем ждать остальных, они сядут сами,– говорю князю, садясь на походный трон во главе стола, указывая на место рядом с собой. Шереметьев кивком головы, поблагодарив государя сел рядом, следом за мной накладывая в стоящую перед ним тарелку снедь.– Борис Петрович, вот вы видите, что я допуская некоторые ошибки огрехи. Может в силу молодости и неопытности…

-Что вы, ваше величество, это не ошибки, так небольшие недочеты,– мягко улыбнулся фельдмаршал.

-Пусть так, но ведь они могут привести к очень неприятным для нас последствиям. Со временем я постараюсь, чтобы их не было, но ведь я все-таки человек и ошибки могут быть и у меня. Поэтому я и хотел бы попросить вас, верных ставленников моего батюшки, преданных России помочь мне в этом, думать вместе со мной.

-Но как я могу…

-Так пиши, Борис Петрович! Пиши экзерции, пиши своды, пиши все, что считаешь нужным, а потом отдавай мне и мы вместе подумаем, что из этого может получиться, а что стоит переработать или дополнить. Вот ты думаешь, откуда Устав Воинский появился?

-Сами писали, ваше величество?

-Не только я писал, князь, не только я… все кто мог писали что-то свое, мои ближники, учителя, даже враги наши, шведы и те помогли нам!– с улыбкой отвечаю ему.