Желанью короля я повинуюсь.
Брендон
Приказ есть на арест. Лорд Монтекьют,
Священник герцога Джон де ла Кар
И некий Гилберт Пек, его писец…
Бекингем
Так, так. Вот главные. И все — надеюсь?
Брендон
Монах картезианский.
Бекингем
Хопкинс?
Брендон
Да.
Бекингем
Изменник управитель! Он подкуплен
Всесильным кардиналом. Я погиб!
Я только тень былого Бекингема.
И затмевает туча в этот миг
Свет солнца моего. — Милорд, прощайте!
Уходят.
СЦЕНА 2
Там же. Зал совета.
Трубы.
Входят король Генрих, опираясь на плечо кардинала Вулси, вельможи и сэр Томас Ловел. Кардинал садится справа от короля, у его ног.
Король Генрих
Всей жизнью, всем, что лучшего есть в ней,
Благодарю за верность и заботу:
Был заговор нацелен в сердце мне,
Но вы его прикончили. Спасибо!
Пускай войдет служитель Бекингема,
Пусть повторит признания свои
И шаг за шагом пусть опять раскроет
Измену господина своего.
Шум за сценой, крики: «Дорогу королеве!» Герцоги Норфолк и Сеффолк вводят королеву Екатерину. Она опускается на колени. Король встает, поднимает ее, целует и усаживает рядом с собой.
Королева Екатерина
Нет, я с колен не встану. К вам я с просьбой.
Король Генрих
Садись здесь рядом. Половину просьбы
Не называй — мы вместе делим власть.
Другую же считай уже свершенной.
Желанье повтори, и все.
Королева Екатерина
Спасибо!
Я вот о чем хотела вас просить:
Чтоб вы себя любили и в любви
О чести бы своей не забывали
И о величье власти.
Король Генрих
Продолжай.
Королева Екатерина
Уж многие докладывали мне,
Все люди честные, что ваш народ
Обиды терпит. Изданы указы,
Которые способны уничтожить
Всю верность в нем. — Любезный кардинал,
К вам обращают горькие упреки,
Виновнику налогов, но король,
Чью честь да защитит господь от злобы,
И он не избежал зазорных слов,
Что подрывают верности устои
И чуть ли не перерастают в бунт.
Норфолк
Не чуть ли не, а совершенно точно.
Ведь все суконщики, сочтя налоги
Неодолимым бременем для дел,
Уволили прядильщиков, ткачей,
Чесальщиков и прочих сукновалов,
А те, не годные к иным занятьям,
Под властью голода, в когтях нужды,
В отчаянье судьбе бросают вызов
И угрожают мятежом.
Король Генрих
Налоги?
Какие же? На что? — Лорд-кардинал!
Вы, тот, кого бранят со мною вместе,
Вы знаете о них?
Вулси
Простите, сэр,
О государственных делах я знаю
Не многое, и скромно я шагаю
В рядах с другими вместе.
Королева Екатерина
Да, милорд,
Вы знаете не больше, чем другие,
Но вы вершитель дел, известных всем,
Худых для тех, кто знать их не желает,
Но поневоле узнает. Налоги,
О коих хочет знать сейчас король,
Для слуха гибельны и ядовиты,
Под грузом их ломается хребет,
И говорят, что вы ввели их в силу.
Иль слишком вас бранят?
Король Генрих
Опять налоги?
Но в чем их суть? Какого рода, в общем,
Налоги эти?
Королева Екатерина
Я сказала это,
Терпенье ваше искушая. Смелость
Я почерпнула в вашем обещанье
Меня простить. Народа недовольство
Вполне понятно. Ведь указ был издан
Шестую часть имущества внести
Немедленно в казну, и называют
Причиной вашу с Францией войну.
Ведет все это к дерзким разговорам,
Все говорят, что долг им нипочем,
В сердцах холодных леденеет верность.
Проклятьями сменяются молитвы,
Уж до того дошло, что их покорность
Становится рабой взъяренной воли.
Прошу вас это тщательно обдумать
Сейчас важнее дела нет.
Король Генрих
Клянусь,
Что этого совсем мы не хотели.
Вулси
Что до меня, то я свой голос подал,
И только, да и то, услышав мненье
И одобренье опытных людей.
И ежели меня хулят невежды,
Которые, меня совсем не зная,
Желают летопись моих деяний
Вести, — тогда, позвольте мне заметить,
Таков уж власти рок, преодолеть
Должна такие дебри добродетель.
Нельзя же нам от дел необходимых
Отказываться только из боязни,
Что будут нас жестоко осуждать.
Они, подобно стае хищных рыб,
Гоняются за новым кораблем,
Но пользы из того не извлекают.
Благое дело извращают часто
Все те, кому его и не понять.
Не нам припишут или очернят.
Дурное дело часто всем понятней,
Оно грубей, и вот провозглашают
Его благим деяньем. Если мы
Стоять на месте будем, опасаясь,
Что каждый шаг наш осмеют, осудят,
То мы иль корни пустим в глубину,
Иль обратимся в статуи немые.
Король Генрих
Дела благие страха не внушают,
Продуманные тщательно к тому же.
А то, чему примеров в прошлом нет,
Вот этого нам следует бояться.
Взимался ли такой налог доселе?
Не думаю. Ведь отрывать нельзя
Нам подданных от наших же законов
И к нашей воле прилеплять с размаху.
Шестая часть? Тут просто в дрожь бросает!
Ведь если мы с деревьев обдерем
Кору да крону, часть ствола и ветви,
То даже если корни мы оставим,
То воздух выпьет соки из калек.
По графствам нашим письма разошлите
И объявите каждому прощенье,
Кто не хотел уплачивать налог.
Заняться этим вам я поручаю.
Вулси
(тихо, своему секретарю)
Короткие отправьте в графства письма
О милости монаршей и прощенье.
Общины мною очень недовольны.
Распространите слух о том, что я
Ходатайством у короля добился,
Чтоб их простить и подать отменить.
Потом скажу, как действовать вам дальше.
Секретарь уходит. Входит управитель Бекингема.
Королева Екатерина
Прискорбно мне, что герцог Бекингем
Вас прогневил.
Король Генрих
Да, многие жалеют.
Он и учен, и редкостный оратор,
И одарен природой, как никто,
Воспитан так, что мог бы наставлять
И поучать великих мудрецов.
Он помощи не ищет у других.
Но вот, заметьте, в ложном направленье
В душевном строе эти дарованья
Нас поражают в десять раз сильней
Уродством, чем обычной красотою.
Столь совершенным чудом он казался,
Его речам внимал я в восхищенье,
Час пролетал, как миг. Да, госпожа,
Он все достоинства свои былые
Облек в такой чудовищный наряд,
Так черен стал, как будто бы в аду
Измазался. Останьтесь с нами, сядьте!
Вот здесь его доверенный, услышим
Сейчас слова, прискорбные для чести.
Пусть сказанное снова повторит,
