Она наградила его благодарной улыбкой, и ее узкая ладошка снова утонула в его большой руке. Десса опять завела фонограф.
Бен вслушивался в музыку, стараясь прочувствовать ее так же, как чувствовал красоту рассвета в горах, тихий шелест листвы, ровный бег коня… И тут случилось чудо: его ноги сами собой заскользили по натертому до блеска мозаичному паркету, а руки уверенно подхватили хрупкую партнершу и закружили ее в ритме вальса.
Он двигался немного угловато, но в каждом его шаге, жесте и повороте головы читалась природная грация, врожденное изящество, свойственное лишь диким животным и людям, чья жизнь неразрывно связана с природой.
Глядя на него, Десса думала о предстоящем разговоре с Эндрю. Тогда, в кабриолете, ей не хватило смелости, да и требовалось собраться с мыслями. Что сказать ему? Какими словами? Следует ли сделать это наедине? Отослать Бена и Кларису в библиотеку и прямо заявить, что детской дружбе Энрю Дрюхарта и Дессы Фоллон пришел конец? Вернее, не самой дружбе, а матримониальным планам Эндрю, которые он и не думал скрывать, тем более что их вполне разделял ее отец… Господи, ну почему все так сложно? Почему нельзя просто поступать так, как хочется, никому ничего не объясняя?
Музыка смолкла. Еще несколько мгновений Бен и Клариса продолжали двигаться в танце, затем остановились. Девушка широко улыбнулась своему способному ученику, и он сразу простил ей ту незавидную роль, на которую ее обрек брат. Неизвестно, что тот ей наговорил, да она и не знала, просто не могла знать, насколько глубоки чувства, связывающие Бена Пула и Дессу Фоллон.
Он посмотрел на Дессу, и она, поймав его взгляд, быстро и незаметно кивнула ему; ее плотно сжатые губы говорили о твердой решимости поставить все точки над «i» не откладывая.
– Клариса, милая, и ты, Бен… надеюсь, вы не рассердитесь на нас с Эндрю, если мы оставим вас ненадолго? Нам надо поговорить.
Она взяла Дрюхарата под руку и вышла с ним из гостиной.
16
Они расположились на диванчике в библиотеке. Эндрю поднес руку девушки к губам и нежно поцеловал ее.
– Я так скучал по тебе, – проникновенно сказал он. – Наконец-то мы остались одни. Привести Кларису было удачной идеей, не правда ли? Этот твой… знакомый, похоже, увлекся ею.
– Послушай, Эндрю, мне… мне надо тебе кое-что сказать…
Он быстро вскинул глаза; в его глазах читались недоумение и недовольство. Десса хорошо знала этот взгляд, Эндрю всегда так смотрел на нее, когда ожидал услышать какую-нибудь глупость. В такие минуты она его почти ненавидела.
– В чем дело? – сухо спросил он.
– Не знаю, сможешь ли ты понять меня…
– Да уж постараюсь, – усмехнулся он. – Говори.
– Понимаешь, мы с Беном… то есть, Бен и я… мы…
– Замолчи! – Он властно поднял руку. – Не хочу ничего слышать! О, я понимаю, он спас тебе жизнь, ты, разумеется, очень ему благодарна и считаешь себя перед ним в долгу. Ты ведь это хотела сказать?
– Нет, Эндрю. – Она твердо посмотрела ему прямо в глаза. – Я люблю его.
– Но ведь он же ничтожество без гроша за душой, пустое место! Подумай, как отнеслись бы к этому твои родители!
– Не трогай моих родителей! Они любили меня и хотели, чтобы я была счастлива!
– Но ведь и я хочу того же, дорогая! Неужели ты всерьез полагаешь, что этот тип может сделать тебя счастливой? Чем он зарабатывает на жизнь? Умеет ли хотя бы читать и писать? Как ты думаешь ввести его в круг своих знакомых? Как представишь тем, кто любил твоих родителей и знает тебя с детства? Они никогда не примут его! Или ты решила навсегда похоронить себя в какой-нибудь Богом забытой дыре?
Она и сама не раз задавала себе все эти вопросы и далеко не всегда могла на них ответить. Возвращение к прежней жизни оказалось слишком резким, безжалостным и требовало от нее слишком многого. Десса гневно сжала кулачки, из ее глаз брызнули слезы злости и обиды.
Эндрю спокойно достал из кармана белоснежный носовой платок и протянул его ей:
– Ну-ну, дорогая, не надо плакать. Все хорошо. Тебе не в чем себя упрекнуть, поверь мне. Ты ни в чем не виновата. Он воспользовался твоей бедой, твоим горем, моментом твоей слабости, и ты, чистое, неискушенное создание, попалась в его сети. Но ничего, я поговорю с ним и все улажу.
– Попробуй только! – Она топнула ногой. – Это мое дело, Эндрю, и я не позволю вмешиваться ни тебе, ни Кларисе. Я очень любила родителей, но они считали меня неразумным ребенком и не позволяли мне мыслить и принимать решения самостоятельно. А теперь ты хочешь занять их место? Не выйдет!
– Ради всего святого, Десса, – покачал головой Эндрю, – ты совершаешь ошибку, за которую потом придется жестоко расплачиваться.
– Быть может, и придется, но мне, а не тебе!
– Десса, дорогая, умоляю тебя, не принимай никаких поспешных решений. Утром у нас назначена встреча с Клуни. Выслушай его, ознакомься с завещанием отца, а потом мы снова вернемся к этому разговору.
– А что тебе известно о завещании? – с подозрением спросила Десса. – Мне кажется, ты забываешься, Эндрю. Ты слишком много на себя берешь, а ведь такого права тебе никто не давал. И прежде всего – я.
Сидя в соседней комнате вместе с Кларисой, Бен прислушивался к возбужденным голосам за стеной. Вскоре дверь распахнулась, и на пороге возник Эндрю.
– Мы уходим, – сухо бросил он сестре.
Бен сразу понял, что Дрюхарт взбешен. Значит, Десса отважилась все сказать! Его губы тронула победная улыбка, но в ответ он получил такой убийственный взгляд, что невольно поежился. Отныне у него был смертельный враг, к которому лучше не поворачиваться спиной.
– Доброй ночи, Бен, – мягко сказала Клариса и вышла вслед за братом.
Дессы нигде не было видно, и Бен поднялся наверх. Дверь ее комнаты была закрыта. Он не стал стучать и, бесшумно ступая по устилавшим пол толстым коврам, направился к себе. Если бы она хотела поговорить с ним, то пришла бы к нему сама, а не стала запираться в своей спальне. Видимо, сказать Эндрю об их любви оказалось не так просто, как оба они думали раньше. Но она все-таки решилась, и это было самое главное.
Встреча в конторе «Клуни и Браун» была назначена на десять утра. Десса проснулась, когда каминные часы пробили половину седьмого, и лежала без сна, глядя в потолок. Она думала.
Вчерашний разговор с Эндрю вновь растревожил былые сомнения, вернул прежнюю неуверенность в себе и своих чувствах. Одна ее часть хотела бросить все и уехать с Беном в Виргиния-Сити или даже в Калифорнию, тогда как другая властно призывала одуматься. Взять дело отца в свои руки. Поставить во главе предприятия Эндрю. Со временем выйти за него замуж, поселиться в его огромном особняке над рекой, родить ему детей.
Но как расстаться с Беном? Как забыть ласку его больших сильных рук, вкус его губ, его голос?.. Нет, это было решительно невозможно. Да и о чем она вообще думает? Между чем и чем выбирает? Между любовью и возможностью выгодно продать себя? Чем же тогда она лучше девиц, работавших в заведении Роуз?
Десса встала и подошла к окну. Дома отбрасывали длинные тени, листва деревьев позолотилась первым прикосновением осени. В Монтану скоро придет зима, и ледяной ветер будет с воем носиться над ее необъятными просторами. Девушка скучала по этой дикой стране, скучала по Роуз и Мэгги, по добряку-шерифу и строгому, но справдливому Вили Моссу… По сверкающим звездам, свежему горному воздуху, небу – такому огромному и пронзительно-синему…
Она вздохнула и задернула штору.
Прямо как была, босиком и в ночной рубашке, Десса спустилась в холл и осторожно постучалась в комнату Бена. Тишина. Она открыла дверь и вошла. Внутри царил полумрак, рядом с кроватью на полу лежало одеяло. Бена не было. Его куртка и сапоги тоже исчезли.
Куда он мог пойти в такую рань?
Восходящее солнце окрасило широкую Миссури в золотисто-розовые тона. Бен шел по улице, вдыхая незнакомые запахи спящего города. Скоро тишина взорвется стуком экипажей, цокотом подков по мостовой, громкими голосами, лаем собак… У причала дремали грузовые пароходики; на одном из них матросы выбирали канаты, готовясь к отплытию. Куда они направляются? Ему вдруг захотелось уплыть с ними куда глаза глядят, подальше от этого уродливого города с его мрачными домами и слепыми окнами, толстые пыльные шторы которых крали у людей свежий воздух и солнечный свет.