– Послушай, Джорджина, – начала Белинда, – я могу войти в твое положение, когда тебе приходится задерживаться на работе. Но ведь я прекрасно знаю, что провести вечер в обществе Дугласа и его братца тебе вовсе не улыбается. Почему же ты опять меня подводишь? Мне надоело, что ты заявляешься к тому времени, когда официанты приносят кофе. Лучше бы я одна пошла.

– Пожалуйста, не устраивай сцену, – со вздохом попросила Джорджина.

– Я не собираюсь устраивать тебе сцену, – отрезала Белинда. – Но мне до смерти надоело, что ты мной пренебрегаешь. Ты всегда занята, тебе вечно некогда, ты валишься с ног от усталости. А когда наконец добираешься домой, то я должна за тобой ухаживать. Можно подумать, будто я замужем за каким-нибудь шовинистом-мужланом.

– А ты ведешь себя точь-в-точь как сварливая жена, – ответила Джорджина и в сердцах бросила трубку.

К бару, в котором они встречались с Дэниелом, Дуглас подвез ее на своем автомобиле. Всю дорогу они молчали. Джорджина слишком хорошо знала Дугласа, чтобы попытаться начать разговор. Когда он уходил в себя, контакт с ним был попросту невозможен.

А вот Дэниел, напротив, тут же попытался расшевелить брата.

– Я все знаю, – заявил он. – Келли позвонила Жаклин и все рассказала. Представляю, что тебе пришлось пережить. Возможно, это и к лучшему. По крайней мере теперь вам больше не надо прятаться.

– Я не хочу это обсуждать, – сухо бросил Дуглас. – Меня интересует лишь одно: как она об этом разнюхала? Я уверен, кто-то специально это подстроил. Меня предали.

Дэниел счел неуместным напоминать Дугласу, что он сам предал и жену, и любовницу. Разговор явно не клеился. Наконец Дэниел, сославшись на дела, удалился. Дуглас по-прежнему пребывал в самом дурном расположении духа. И даже – что было удивительно – заказал вторую бутылку вина.

– Посиди со мной еще, Джорджина, – попросил он и, сокрушенно покачав головой, добавил: – Я не хотел огорчать Келли, но меня подставили. Неделями собирался с духом, но всякий раз стоило мне начать разговор, как она закатывала истерику, вот я и откладывал признание. Господи, ну и влип же я!

– Но почему она позвонила именно Жаклин? – спросила Джорджина. – С какой стати? Мне казалось, они не очень хорошо ладят.

– Наверное, – предположил Дуглас, криво усмехаясь, – Келли приятно было поговорить с женщиной, которая ненавидит меня столь же яростно, как и она сама.

– Но почему, Дуглас? Чем вы так не угодили Жаклин? Я никогда не понимала, отчего она настроена к вам столь враждебно. – Джорджина и прежде не раз задавала ему эти вопросы, однако Дуглас неизменно пропускал их мимо ушей.

– Обещай, что никому не расскажешь, – потребовал он.

– Клянусь, – быстро ответила Джорджина.

– Ну так вот, – сказал Дуглас, немного помолчав. – Дело в том, что Жаклин была моим первым серьезным увлечением, первой женщиной, с которой я переспал. Мы познакомились в университете и вскоре полюбили друг друга. Ты и сама помнишь, что такое первая любовь. Тогда Жаклин была чудо как хороша! Смешливая, веселая. Теперь, глядя на нее, ты ни за что бы этого ни заподозрила. Потом вышло так, что она забеременела, а я… наверное, я тогда оплошал. Я не хотел детей и уж тем более не собирался жениться. Мне ведь было всего девятнадцать.

Он умолк. Джорджина тоже молчала, зная, что лучше его не торопить.

– Мы долго обсуждали, как нам быть, – продолжил наконец Дуглас. – Жаклин была настроена во что бы то ни стало сохранить ребенка. Мы спорили до хрипоты, и в конце концов я сказал, что коль скоро она так мечтает о ребенке, то я готов выплачивать деньги на его содержание, однако ни о каком браке не может быть и речи. Несколько дней спустя Жаклин пришла ко мне. Выглядела она ужасно, была бледна как смерть. Жаклин сказала, что из-за меня была вынуждена пойти на аборт и никогда не простит мне убийства нашего ребенка.

Сердце Джорджины замерло. Такого она не ожидала.

– А за Дэниела она вышла в отместку, – добавил Дуглас, отпив вина. – Чтобы уязвить меня. И это ей удалось. Я так страдал, что был вынужден покинуть Канаду. Сил моих не было видеть их вместе. И вот теперь, тридцать лет спустя, я вновь наступил на те же грабли. Правда, я до сих пор не могу поверить, что Келли и в самом деле беременна. Вполне возможно, она это выдумала.

– Но есть возможность, что она забеременела от вас? – спросила Джорджина.

– Крайне небольшая, но есть, – признался Дуглас, уставившись в какую-то точку на стене. – Но это ничего. Главное сейчас для меня – помириться с Бекки. Извини, Джорджина, но мне пора идти. Я обещал ей быть к десяти.

Едва вернувшись домой, Джорджина налила себе вина и поставила компакт-диск. Мысли ее унеслись к газете и к предложению Дугласа слетать в Австралию. Отпуск вдали от Лондона казался довольно соблазнительным. Тем более что вернуться она могла через Южную Африку и там повидалась бы с родными.

Тем временем обстановка на работе накалилась. Новая ведущая журналистка «Трибюн», которую взяла в штат Шэрон, попыталась сделать из «Санди» антиправительственную газету. Джорджине теперь приходилось переписывать ее статьи.

Дуглас, напротив, тащил «Санди трибюн» в противоположную сторону. Иными словами, газету по-прежнему издавали трое. И битвы между ними разгорались нешуточные.

Отношения с Белиндой стали довольно натянутыми. Джорджина подумала даже, что, возможно, для них обеих лучше было бы совсем перестать встречаться. Ее размышления прервал приход Белинды. Отомкнув дверь своим ключом, она выхватила из руки Джорджины бокал вина и залпом опустошила его, затем прошла в гостиную и налила себе еще.

– Может, тебе уже достаточно, милая? – озабоченно спросила Джорджина.

– Как ты смеешь мне указывать?! – взвилась Белинда, пролив немного вина на пол. – Я сама прекрасно знаю, сколько мне можно пить. – Закурив сигарету, она, подбоченившись, стояла в центре гостиной. Бокал вина в одной руке, сигарета в другой – ее поза говорила о готовности вступить в бой.

– Ты ужинала? – поинтересовалась Джорджина. – Могу тебе что-нибудь сварганить.

Белинда горестно вздохнула.

– Ты себя выдала, – уныло констатировала она. – Ты напрочь забыла, что я ждала тебя в ресторане. А ведь обещала прийти. Ты провела вечер с кем-то другим, да?

У Белинды была навязчивая идея, что Джорджина способна изменить ей с мужчиной. Всякий раз, когда она выпивала, ее мучил этот вопрос, а сегодня она явно перебрала.

– Милая, я была с Дугласом и Дэниелом, – терпеливо напомнила Джорджина. – Ни с кем больше я не встречаюсь. И поверь, мне очень хочется, чтобы у нас с тобой все было хорошо. Да, кстати, я собиралась кое-что с тобой обсудить. Дуглас предложил мне слетать в Австралию, чтобы разобраться с одной газетой, которую он присмотрел. Это займет неделю, а потом я хотела бы еще на недельку заскочить к родным в ЮАР. Как ты на это смотришь?

– А какой смысл спрашивать об этом меня? – вызывающе переспросила Белинда, отпивая вина.

– Просто сейчас, мне кажется, время вполне благоприятствует этому, – пояснила Джорджина. – Шэрон по уши в дерьме после истории с таиландской проституткой, и ей временно не до меня. Хотя мне известно, что она копается в моем прошлом и следит за каждым моим шагом. На это время я хотя бы избавлюсь от слежки.

– Я вижу, Джорджина, ты все отлично продумала, – сказала Белинда. В ее голосе звучала горечь. – А обо мне не беспокойся. Знаешь, в чем твоя беда? Ты всегда печешься только о себе и о своей вонючей газетенке. Кроме собственной персоны, тебя никто на свете не интересует. Так вот, знай – мне это до смерти надоело! – Она повалилась на пол и разразилась рыданиями.

Джорджина кинулась к ней и, положив голову Белинды себе на колени, стала нежно ее гладить.

– Ну будет тебе, Белинда. Ты сама знаешь, насколько мне дорога.

– Но ты не любишь меня, Джорджи, – прохныкала Белинда. – Ведь так, да?

Лишь усадив Белинду в такси, Джорджина вздохнула с облегчением. Да, похоже, их отношения зашли в тупик и разрыв пойдет обеим на пользу.