Он решительно вытер ее слезы и обратился к одной из любимых ею тем:

– Ладно, ссориться мы не будем. Скажи лучше, Пьер и Луи видели тебя в этом наряде перед тем, как мы уехали?

В глазах Фрэнсис сверкнула гордость при одном упоминании о ее мальчиках, и он понял, что выбрал правильный путь, хотя эта тема оставалась для него мучительной.

– О да. Им очень понравилось мое платье.

– Ну, еще бы! Держу пари, они никогда не видели тебя так роскошно одетой. И что же они сказали?

Фрэнсис выдавила из себя слабую улыбку.

– Ты опять будешь сердиться, но Пьер сказал, что я выгляжу лучше самой нарядной проститутки, какую он когда-либо видел.

Про себя Чарльз подумал, что с удовольствием вырвал бы мальчишке его грязный язык, но заставил себя улыбнуться.

– Нам предстоит как следует поработать над речью этого ребенка.

– А мне иногда нравятся его выражения…

– Он должен научиться разговаривать, как подобает мальчику его лет!

– А Луи должен научиться пользоваться носовым платком, иначе ты удушишь его? – усмехнулась Фрэнсис.

– Совершенно верно.

«Наконец-то я заставил ее рассмеяться», – с облегчением подумал Чарльз. Похоже, что момент крайнего отчаяния у нее прошел. Теперь, если бы она согласилась на женитьбу…

– Спасибо тебе, что взял их под свое крыло. – Фрэнсис опустила глаза, словно стыдилась того, что вынуждена принимать его помощь. – Я очень благодарна тебе, тем более что знаю, как ты не любишь их.

– Черт побери, когда ты перестанешь твердить это?! Я готов полюбить их, если они постараются быть хорошими мальчиками и перестанут бесконечно трепать мои нервы.

Улыбка исчезла с лица Фрэнсис.

– Боюсь, я не очень подхожу для роли воспитательницы: мой дебют при дворе оказался весьма неудачным.

Чарльза снова охватило раздражение. Он способен был с бесконечным терпением разрабатывать стратегию сражения, часами заниматься с непокорной птицей, уговаривая ее взлететь. Но мальчишки и Фрэнсис испытывали его терпение свыше всякой меры. Он не был уверен, что сможет существовать, являясь одновременно и мужем, и отцом.

– Ты умеешь быть вполне благовоспитанной дамой, когда захочешь, – заметил он. – Мне, к примеру, передали, что ты вела очень разумный разговор с лордом-адмиралом Хоуардом и что ты ему понравилась.

Фрэнсис нахмурилась, недоумевая.

– Я разговаривала с лордом-адмиралом?

– Конечно. Такой седой джентльмен, весьма внушительный. Часто курит трубку. А вот тебе другой пример, – продолжал он после паузы, решив, что она успела осознать всю важность его сообщения. – Ты заставила королеву рассмеяться. И поверь мне, если ей кто-то не нравится, она не будет смеяться, как бы ее ни развлекали. Кстати, раскрой секрет. Что же ты все-таки сказала Элинор Дигби? Я умираю от любопытства.

По всей видимости, уловки, к которым он прибегнул, улучшили ее настроение, и она бросила на него лукавый взгляд.

– Наверное, лучше тебе не рассказывать…

С чопорностью, от которой можно было сойти с ума, Фрэнсис поджала губки и опустила глаза.

– Это еще почему?

– Боюсь, ты просто-напросто выпорешь меня.

– Что за глупости? Я никогда этого не делал!

– Но ведь хотел?

Да, черт побери, он действительно испытывал такое желание. Ему и сейчас хотелось потрясти ее как следует, чтобы она перестала таить от него свои секреты. Было и кое-что другое, что ему хотелось бы сделать с ней, но он сдерживал себя, пока не подоспеет время, сознавая, что королевский птичник – не самое подходящее место для этого.

– Клянусь честью, я не подниму на тебя руку, даже если ты этого и заслуживаешь, – торжественно произнес он. – А ты, конечно же, заслуживаешь.

– Ладно, раз уж ты поклялся, я, так и быть, открою тебе этот страшный секрет. – В глазах Фрэнсис прыгали искорки смеха, а именно этого он и добивался. – Я сказала ей: «Неудивительно, что вам так нравится новая мода. Фижмы скрывают вашу необъятную задницу».

– О небо! – Чарльз уставился на Фрэнсис с ужасом и восторгом. – И ты сказала это Элинор Элизабет Дигби, второй дочери графа Лансдоуна, одной из самых богатых наследниц во всей Англии?!

– Одной из самых злых мегер во всей Англии! – Фрэнсис опять поджала свои восхитительные губки.

Чарльз представил себе Элинор, всегда такую самоуверенную и требовательную, представил ее надменное лицо, искаженное невероятной яростью. Этот образ был настолько смешным, что он откинул голову и разразился хохотом. Нет, она просто удивительна, его Фрэнк!

– Клянусь тебе, невозможно сосчитать всех женщин, которые хотели бы оказаться на твоем месте в этот момент. Впрочем, они, наверное, предпочли бы наблюдать издали: эта госпожа Дигби нагоняет на всех страх. Неудивительно, что королева была довольна.

– Я вовсе не собиралась кого-то веселить…

– Конечно, нет. Дай мне носовой платок.

Фрэнсис решила воспользоваться хорошим настроением Чарльза и попытаться уговорить его улизнуть из дворца.

– Послушай, а что, если нам… немного развлечься?

– С удовольствием!

Чарльз еще крепче прижал Фрэнсис к себе и наклонился, чтобы насладиться ее губами.

– Я не это имела в виду! – Она резко отвернула голову, дав ему возможность только почувствовать вкус ее волос.

– Черт побери, ты прекратишь это? Я ненавижу целовать твои волосы. А впрочем, если подумать… они такие темные и густые… – Он провел губами по ее волосам, коснулся уха. – Нет мне нравится целовать твои волосы – если, конечно, этим не ограничиваться…

– Хватит! – Фрэнсис вскочила на ноги, смеясь и отряхивая свою зеленую юбку. – Я хотела сказать, что мы могли бы развлечься охотой. Здесь столько прекрасных птиц… Тебе бы не хотелось заняться этим прямо сейчас?

Чарльз с удовольствием поохотился бы, но не за дичью. Кровь стучала у него в ушах, и все его чувства обостренно откликались на каждое движение Фрэнсис. Он проследил за ее взглядом и обнаружил, что она смотрит на белоснежного филина, привязанного к насесту в углу, вдали от остальных птиц. Настороженный и готовый к полету ночной охотник только и ждал, когда его выпустят и он сможет взлететь в озаренное лунным светом небо.

Что и говорить, предложение Фрэнсис было весьма соблазнительным. Перед глазами Чарльза уже возникла дивная картина – как они бегут по ночному лесу вместе с Фрэнсис. Азарт охотника заставил волноваться кровь в его жилах.

– Тебе понравился этот филин? Его зовут Цезарь. Если хочешь, можем взять его. Но нельзя же тебе отправляться в лес в таком наряде… Вот что, здесь, в сундуке, есть запасная одежда. Она принадлежит молодым парням и может подойти тебе.

Чарльз натянул на руку перчатку и позвал Цезаря. Филин охотно пересел к нему, предвкушая свежую добычу.

Фрэнсис принялась рыться в сундуке; на лице ее играла улыбка, глаза блестели от нетерпения.

– Это подойдет, – объявила она, выудив из сундука штаны из грубой ткани, рубашку и камзол. – Отвернись, чтобы я могла переодеться. И не вздумай подглядывать!

Хотя Фрэнсис и просила его не подглядывать, удержаться было невозможно. С Цезарем на руке Чарльз прошел в комнату, где хранилось всякое снаряжение, будто бы ища там запасные привязи, а сам украдкой следил за Фрэнсис.

Освободиться от тяжелого платья было не так-то просто, но все-таки она с этим справилась, оставшись в нижней юбке и украшенном кружевами корсаже. Чарльз любовался ее пышной грудью, пока она боролась с многочисленными крючками, и наконец Фрэнсис предстала перед ним совершенно обнаженная.

Это уже невозможно было вынести. Тихо застонав, Чарльз прислонился к стене и прикрыл глаза. Как ему хотелось сейчас отпустить Цезаря и овладеть Фрэнсис с яростью сокола-самца!

На счастье, Фрэнсис переоделась довольно быстро, но вид ее в мужской одежде оказался для него губительным. Тугие чулки и короткие узкие штаны облегали ее ноги, подчеркивая каждый изгиб лодыжек и бедер. Белая рубашка скрывала грудь, но это еще больше соблазняло его, чем когда она была в платье. Словно не желая совсем расстаться с прежним нарядом, она воткнула белый плюмаж в золотую ленту, завязывающую ее волосы, и это еще сильнее подчеркнуло экзотический контраст с ее мальчишеской одеждой. Чарльз понял, что, если они сейчас же не уйдут отсюда, он не сможет поручиться за себя.