– Хайна, гони! Нет! Стой! Пусти меня!

Алмель на ходу спрыгнула с повозки и помчалась к месту возницы. Пока она взбиралась на козлы, Хайна привстала и посмотрела назад. Дорога давно миновала кустарниковые заросли и теперь пролегала по пустынной каменистой местности. Видно было все до самого горизонта. Сначала Хайна не заметила ничего, а потом разглядела далеко-далеко клубы пыли и поняла, что это и есть погоня. Больше ей не удалось ничего рассмотреть. Щелкнул бич, и лошади рванули так, что ее швырнуло на скамейку.

На Алмель было больно смотреть. Ее лицо – худое и смуглое – всегда казалось Хайне прекрасным, но теперь оно походило на злобную маску. Глаза запали, скулы и нос обострились, рот растянулся в кошмарном оскале…

– Быстрее, старые клячи! Но! Быстрее!!!

Лошади хрипели, с боков у них летела пена, но Алмель все щелкала бичом и ругалась такими словами, каких Хайна и не слыхивала.

А потом они увидели стрелу, воткнувшуюся в грунт дороги перед лошадиными мордами. Алмель выпустила поводья из рук, поднялась, обернулась, упала на место и сказала устало:

– Бесполезно. Они нас догонят. Наша последняя надежда – Кармал. Может быть, мне удастся его убедить…

Через несколько минут их окружили черные всадники в таких же одеяниях, какое было на Алмели. Увидев их предводителя, круглолицего усача, Алмель побледнела.

– А Кармал… не поехал?

Круглолицый посмотрел на нее сурово и неприязненно.

– И тебе еще хватает дерзости спрашивать о владыке? После того, что ты натворила? Ну и ну! Я бы на твоем месте радовался, что его здесь нет. Он пришел в такую ярость, когда узнал о твоем бегстве, что задушил бы тебя собственными руками. И слушать бы ничего не стал. А так, глядишь, проживешь еще денек, пока мы вас во дворец не доставим…

– Урлих… Я люблю Кармала и никогда не делала ничего ему во вред. Мне очень нужно, просто необходимо поговорить с ним подальше от дворца. Ты не мог бы отправить к нему гонца и попросить приехать сюда?

– Нет. Владыка не приедет. – Круглолицый заколебался, но все же снизошел до объяснения: – Он выехал в погоню вместе с нами. Гнал, как безумный, мы едва за ним поспевали. А потом вдруг остановился на полном скаку и повернул обратно. Только и крикнул, что лорд Региус срочно вызывает его во дворец. Я едва успел сообразить, что нужно отрядить людей ему в свиту… Эй, что с тобой?!

Алмель, и без того бледная, начала синеть. Хайна испугалась, что подруга потеряет сознание и обхватила ее за плечи. Но Алмель справилась с приступом слабости и снова заговорила:

– Урлих, ты знаешь, Кармал доверял мне секреты, которых не доверял больше никому. Видишь эту девочку? Он втайне покровительствовал ей и оберегал ее много лет. Владыка дорожит ею больше, чем любым из своих подданных, включая меня и тебя. Я случайно узнала, что ее жизни угрожает опасность и отвести эту опасность можно, только если спрятать девочку у… одного человека. Прошу тебя: позволь мне переправить ее туда. Можешь сопровождать нас, и я даю тебе слово, что не сбегу. Клянусь, что вернусь с вами во дворец и не причиню вам никаких неприятностей. Только отвезу девочку. Пожалуйста, Урлих! Поверь: если с ней что-нибудь случится, Кармал тебя не простит.

Круглолицый задумался. Некоторое время он пристально изучал Хайну, словно гадал, какую такую ценность невзрачная девчонка может представлять для его повелителя, потом перевел взгляд на Алмель, явно прикидывая, насколько ей можно доверять, потом снова посмотрел на Хайну и покачал головой.

– Нет, Алмель. Сожалею, но у меня приказ: и тебя, и девочку не мешкая доставить во дворец.

Лорд Хедриг отличался цельностью натуры. Приняв решение, он ему следовал и, как правило, доводил дело до конца, не растрачиваясь на всякие глупости, вроде сомнений и сожалений. Но он был весьма близок к тому, чтобы пожалеть о своем приезде на Большую встречу. Во времена его молодости это празднество было гораздо менее помпезным, но более осмысленным. Лорды и маги делились своими радостями и бедами, советовались, заключали соглашения, сговаривали детей, определяли магически одаренных сыновей в обучение к тому или иному Верховному лорду. А главное – праздник целиком и полностью был внутренним делом сгорнов. Столы не ломились от яств, вокруг не суетились услужливые лакеи, гостей не ждали шатры с удобными ложами для ночлега и отдыха, зато и не витал в воздухе дух пустого позерства, тщеславия и чванства, присущий сборищу нагорнов.

Лорд Хедриг с первой минуты чувствовал себя неуместным на этом пиру. Другие горные лорды прибыли сюда со свитой, во вместительных повозках, запряженных тремя, а то и четырьмя айранами, с сундуками, полными роскошной одежды. Они непрерывно занимались тем, что пускали друг другу пыль в глаза, а на лорда Хедрига смотрели с неприкрытой жалостью. Гордость Хедрига отчаянно страдала. Не раз и не два ему пришлось напомнить себе, что он приехал сюда не для того, чтобы состязаться в бахвальстве с собратьями, заразившимися пороками нагорнов, а по делу, связанному с выживанием рода.

Дело между тем не клеилось. Лорд Региус с самого начала Встречи развил поразительную активность: переходил от одной группы гостей к другой, рассаживал их, расспрашивал о жизни, потчевал вином и закусками, словом, вел себя как хозяин нагорнийского празднества, то есть по меркам Большой встречи крайне нелепо. Но больше всего раздражала не наглость, с которой лорд Региус лез на первое место там, где первых и последних не могло быть по определению, а его неуловимость. Хедриг следил за придворным магом неотрывно, но никак не мог улучить минутку, когда тот остался бы один. Можно было, конечно, присоединиться к какой-нибудь группе, которую развлекал самозваный хозяин, и попросить его о разговоре наедине, но Хедриг не хотел, чтобы гости чесали языками, гадая, что нужно одичалому горцу от прославленного мага. Лорд Региус выкупил Хайну не сам, а действуя через владыку нагорнов; похоже, он скрывает от других магов свой интерес к жертвам Бледной нежити и вряд ли будет доволен, если Хедриг даст пищу для разговоров, поставив под угрозу его секрет. В сердцах, пожалуй, может и от сделки отказаться, а этого допустить никак нельзя. Деваться некуда – остается только есть, пить, слушать хвастливые речи товарищей по застолью да ждать удобного случая.

Наелся лорд Хедриг, привычный к скудному рациону, быстро. Напиваться ему было не с руки – требовалось сохранять ясный рассудок для переговоров с придворным магом. Речи сотрапезников нагоняли на него скуку. А удобный случай все никак не подворачивался. Не зная, чем себя занять, Хедриг от безысходности стал наблюдать за слугами-нагорнами, суетившимися у пиршественных столов. Вскоре его внимание привлек толстый нагорн в богатом платье, который вел себя довольно странно. Не бегал с блюдами и салфетками, не зажигал светильников, не отдавал распоряжений слугам, а тихонько, явно стараясь не привлекать к себе внимания, ходил от стола к столу, ненадолго задерживался у некоторых, прислушивался к разговору и шел дальше.

Сначала лорд Хедриг подумал, что это еще один дешевый трюк, призванный поразить воображение простоватых, с точки зрения торгашей, горных лордов. Выразит кто-нибудь из гостей пожелание: «Эх, сейчас бы плошку арула!» – толстяк подслушает, отправит слугу на кухню, и пожалуйста: арул на столе, гости разевают рты в немом восторге, а нагорны тешат самолюбие, посмеиваясь над их простодушным изумлением. Но две детальки в эту картину не вписывались. Во-первых, толстяк останавливался не у всех столов, а во-вторых, подобно самому Хедригу, то и дело посматривал в сторону лорда Региуса.

Заинтригованный, лорд Хедриг постарался разглядеть лицо нагорна, наполовину скрытое пышной растительностью, и с удивлением обнаружил, что оно ему знакомо. Да это же гнусный пройдоха, который приезжал к нему за Хайной! Интересно, что делает первый советник владыки нагорнов на празднике, который к нагорнам не имеет ровно никакого отношения? И почему он шпионит за лордом Региусом и другими магами?