– И тем не менее… – проворчал маг.

– Ладно, ладно, я был неосторожен. Признание братца захватило меня врасплох. Вы заметили, насколько его догадки близки к истине? Кто бы мог подумать, что этот трусливый бурдюк сала окажется настолько проницательным! Но вы тоже не без вины, высокочтимый лорд. Помнится, я просил вас прощупать мысли первого советника, когда выяснилось, что пройдоха крутится около Хайны.

– Я прощупал.

– Ну да, как же, как же! Наш милый друг привязался к бедной сиротке и не хочет оставлять ее на произвол судьбы! Я ведь еще тогда указал вам, что этот карамельный сироп совершенно не вяжется с обликом моего бесценного братца. Сантименты и господин Соф Омри несовместимы, как масло и вода.

– А я тогда же ответил вам, что не родился еще нагорн, способный обмануть сгорнийского мага.

– Ну и как вы объясните, что Омри удалось утаить от вас свои истинные намерения? А ведь вы могли бы уже понять, что мой братец – настоящий талант по части скрытности. Не он ли, будучи зеленым юнцом, сумел обвести вокруг пальца одного Верховного лорда? Помнится, тот лорд даже не подозревал, сколько ненависти к брату-инфанту скопилось в душе милого отрока, пока эта ненависть не хлынула через край.

– Сколько можно припоминать мне ту злосчастную историю! – вспылил маг. – Я еще тогда, три десятка солнц назад, поставил мощнейший магический блок и гарантировал вашему батюшке, что его старший сын никогда и помыслить не сможет о том, чтобы причинить вам вред. Могу и сейчас в этом поклясться. Чего еще вы от меня хотите? Думаете, это большое удовольствие – ковыряться в мозгах ваших подданных, выуживая ничтожные смрадные мыслишки: как бы урвать кус побольше да посильнее нагадить ближнему? Меня уже тошнит от возни в головах ваших тупых, злобных и жадных соплеменников. Лучше уж рыться в выгребной яме! К вам это не относится, государь. Вы единственный из нагорнов способны породить стоящую идею за рамками всей этой мышиной возни.

Владыка слегка поклонился придворному магу, с трудом удержав на лице серьезное выражение.

– Благодарю вас, светлейший лорд. Я вот все хотел полюбопытствовать насчет сгорнов, да как-то к слову не приходилось… Надо полагать, их мысли куда возвышеннее наших?

– Если говорить о простых сгорнах, я бы назвал их мысли более сдержанными. Когда знаешь с детства, что лорд-хозяин в любую минуту может заглянуть к тебе в черепушку и дать подзатыльник за непристойную или злобную фантазию, поневоле научишься держать мысли в узде. Что касается самих лордов, то их мыслительные процессы для меня тайна. Втихаря у них в головах не покопаешься, их айкасы не позволят, а если действовать в открытую, шум поднимется до небес. Могут и Большой совет созвать, и из Верховных лордов попросить. Мнится мне, не стоят они того, их мысли. Зато в головах своих учеников я могу устраивать ревизию хоть каждый день. Могу, но не хочу. Скучно это. Иной раз, правда, удается наткнуться на занятную мыслишку, но все реже и реже. То ли они глупеют, то ли я старею…

Ученики Верховного лорда владыку мало занимали, поэтому он с трудом дождался паузы, чтобы задать новый вопрос, вызывающий куда более живой интерес:

– А Алмель? Ее мысли так же ничтожны, как у остальных нагорнов?

Лорд Региус неожиданно стушевался. Это было настолько на него не похоже, что Кармал не поверил своим глазам.

– Что такое, ваша светлость? Уж не хотите ли вы сказать, что ее мысли для вас закрыты?!

Верховный лорд издал непонятный звук – то ли покряхтел, то ли покашлял.

– Не совсем так, государь. Общие контуры мне видны. Я знаю, например, что она искренне к вам расположена и на дух не выносит первого советника… Кстати, мы, кажется, отклонились от темы. Вы спрашивали, как первому советнику удалось скрыть от меня свои истинные намерения относительно Хайны. Вынужден признать: я не слишком усердно его прощупывал, кое-что мог и пропустить. Но насчет своих чувств к девочке Соф Омри не лгал. Он и правда тепло к ней относится. Иначе я бы немедленно его поймал.

Владыка опустил голову, пряча улыбку. Старый зазнайка так поспешил сменить неприятную для себя тему, что пошел на неслыханное нарушение собственных принципов: практически признал свою ошибку. В честь этого знаменательного события Кармал решил проявить великодушие и не стал торжествовать победу.

– Что ж… Надо думать, на этот раз вы покопались в его голове более основательно. Ну, и что скажете?

Верховный лорд пожал плечами.

– Что тут скажешь? Похмелье. Отвратительное самочувствие. Подавлен. Испуган до колик. Старался говорить только правду. Хотя, разумеется, не всю. Но вы, без сомнения, сами догадываетесь, о чем он умолчал.

– Да уж, догадаться несложно! – усмехнулся Кармал. – Бедняга Соф сидел и потирал ручки в предвкушении моего краха. Думал, Хайна с ее Даром сотрет с лица земли половину населения Плоскогорья. А меня, надо полагать, в первую очередь… Хотя это необязательно. Два-три добротных стихийных бедствия, и мои подданные наверняка устроили бы бунт вопреки всем вашим магическим штучкам. Массовый страх смерти – великая сила, особенно если его умело подстегивать. Чем наш любезный братец и собирался заняться. Так вот в чем разгадка его чудесного исцеления! Я-то начал подозревать, что Соф с годами размяк и подрастерял былой накал чувств. А он, оказывается, просто выжидал, пока проявится Дар у малышки Хайны. Умно, ничего не скажешь! Зачем изводить себя ненавистью и вынашивать злодейские замыслы, тем более что это ужасно болезненно, если уверен, что твой враг обречен. Ах, Соф! Здорово же его, должно быть, скорчило, когда осведомители донесли, что девчонка всего лишь воскрешает мертвецов! Кстати, светлейший лорд, а вы умеете воскрешать мертвых?

– Нет, – сухо ответил маг. – И сильно сомневаюсь, что кто-либо другой умеет это делать. Мальчик определенно был жив, когда Хайна приступила к своему странному магическому ритуалу.

– Возможно, я ошибаюсь, – осторожно начал Кармал, понимая, что вступает на зыбкую почву, – но мне кажется, ваша светлость, что этот эпизод с исцелением мальчика вызывает у вас довольно сильные и… скажем так, противоречивые чувства. Не могли бы вы немного прояснить для меня свое отношение к Дару Хайны, милорд?

В полном соответствии с ожиданиями владыки на физиономии мага появилось такое суровое и чопорное выражение, словно Кармал предложил ему побегать среди бела дня нагишом по дворцовой площади. Тонкогубый рот превратился в прямую щель, седые мохнатые брови сползли к переносице. Казалось, старик вот-вот даст волю гневу, но когда он заговорил, голос его звучал спокойно, хотя и неприязненно.

– Я занимаюсь магией больше двух с половиной веков. Надеюсь, никто не посмеет сказать, что я не преуспел в своем деле. Во всей Горной стране найдется не больше двух-трех магов, искусство которых сравнится с моим. Не стану утверждать, будто в совершенстве владею всеми известными магическими навыками, – это попросту невозможно. У каждого из нас, сгорнийских магов, своя специализация, и мы затрачиваем дюжины и дюжины лет – два, три, а то и четыре человеческих века, – чтобы достичь в ней определенных высот. Но в одном я уверен… Точнее, – поправился маг, – был уверен до сих пор. Мне, как и всякому Верховному лорду, знакомы хотя бы азы любой магической техники, используемой в нашем мире.

– Включая магическую технику нагорнийских ведьм? – уточнил Кармал.

– А! – пренебрежительно отмахнулся лорд Региус. – Простенькие фокусы, практикуемые вашими ведьмами, имеют не большее отношение к магии, чем детские куличики к высокому кулинарному искусству.

«Высокомерный засранец! – усмехнулся про себя Кармал. – То-то тебе с твоей высокой магией не удается проникнуть в мысли Алмели. А ведь она даже не ведьма, а всего лишь дочь ведьмы…»

– Ну так вот, – продолжал маг. – О технике, которую применила Хайна в случае с раненым мальчиком, я никогда не слышал. Более того, не могу припомнить ничего, что хотя бы отдаленно ее напоминало.

– И это вас пугает? – предположил владыка.