Когда Фабиан Балик через очки без оправы в первый раз рассматривал Среду Грэшем, он еще ничего не знал о биологических противоречиях, которые столь невероятным образом составляли сущность ее организма. Он даже не заметил — пока, — что она была поразительно хорошенькой девушкой с глазами, похожими на обрызганные дождем фиалки. Поначалу он заинтересовался ею исключительно в связи с кадровой проблемой.

И ничего особенно удивительного — Фабиан был чрезвычайно целеустремленным, исключительно искренним молодым менеджером, который после нескольких стычек окончательно убедил собственные железы в том, что они должны полностью подчинить свою деятельность интересам фирмы

Среда считалась одной из лучших стенографисток в секретариате, находившемся в его непосредственном подчинении. Между тем в послужном списке девушки наблюдались незначительные, но весьма необычные отступления от правил. Они состояли из странностей, которые менее вдумчивый и честолюбивый кадровик мог бы счесть сущими пустяками, но которые Фабиан, после тщательного ознакомления с ее досье, не смог убедить себя проигнорировать. Однако это дело требовало подробного обсуждения, а у него были твердые взгляды относительно рабочего времени сотрудников.

Поэтому, к величайшему удивлению всего секретариата и самой Среды, он подошел к ней однажды в полдень и вполне хладнокровно сообщил, что сегодня они пообедают вместе.

— Очень милое место, — прокомментировал Фабиан, когда их провели за столик. — Не очень дорогое, однако, как я выяснил, по таким ценам нигде в городе не кормят лучше. И расположено на отшибе, так что никогда не бывает переполненным. Сюда приходят только те люди, которые знают, чего хотят.

Среда осмотрелась и кивнула:

— Да. Мне тоже нравится. Мы с девочками часто здесь обедаем.

Фабиан взял меню.

— Надеюсь, вы не будете возражать, если я сделаю заказ для нас обоих? — осведомился он. — Тут знают мой вкус. Нас обслужат как надо.

Девушка нахмурилась:

— Я ужасно извиняюсь, мистер Балик, но…

— Да? — сказал он доброжелательно, хотя был немало удивлен. Он не ожидал ничего, кроме согласия. Вероятно, девчушка просто разволновалась от его приглашения.

— Я бы хотела сама сделать заказ, — сказала она. — Я на… на особой диете.

Фабиан поднял брови, и ему понравилось, как она при этом вспыхнула. Он медленно, с достоинством кивнул и позволил себе интонацией выразить неудовольствие:

— Очень хорошо. Как вам будет угодно.

Однако через несколько секунд любопытство взяло верх и пробилось сквозь лед.

— Что же это за диета? Салат из свежих фруктов, стакан томатного сока, сырая капуста — и жареный картофель? Ведь если вы едите картофель, значит, не стараетесь похудеть?

Среда застенчиво улыбнулась:

— Нет, я не стараюсь похудеть, мистер Балик. Все эти продукты содержат много витамина С. Мне нужно очень много витамина С.

Фабиану запомнилась ее улыбка. А вот лицо девушки было каким-то неестественно бледным.

— Плохие зубы? — спросил он.

— Плохие зубы и… — она слегка высунула язык и с секунду подумала. — Главным образом, плохие зубы. Это очень милое место. Около моего дома есть похожий ресторан. Конечно, он гораздо дешевле…

— Вы живете с родителями, мисс Грэшем?

— Нет, я живу одна. Я сирота.

Фабиан подождал, когда официант поставит первое блюдо, подцепил вилкой креветку и продолжил атаку:

— И давно?

Она подняла на него глаза от салата из свежих фруктов:

— Прошу прощения, мистер Балик?

— Как давно? Сколько времени вы сирота?

— С самого раннего детства. Кто-то оставил меня на ступеньках сиротского приюта.

Фабиан заметил, что, хотя Среда и отвечала на его вопросы ровным голосом, она сосредоточенно смотрела в свою тарелку и румянец у нее на щеках выступил ярче. Может быть, подумал он, девушка стеснялась признаться в возможной незаконнорожденности? Наверняка она привыкла к этой мысли за — сколько ей могло быть? — за двадцать четыре года. Чепуха, конечно, привыкла!

— Но в анкете, заполненной при поступлении на работу, вы называете своими родителями Томаса и Мэри Грэшем.

Среда перестала есть и передвигала по столу стакан с водой.

— Это были старики, которые удочерили меня, — сказала она очень тихо. — Они умерли, когда мне исполнилось пятнадцать лет. У меня нет живых родственников.

— Насколько вам известно, — уточнил Фабиан, предупреждающе подняв палец.

К его удивлению, девушка хихикнула. Это был очень странный смешок, от которого он почувствовал себя в высшей степени неловко.

— Совершенно верно, мистер Балик. У меня нет живых родственников, о которых мне известно. — Среда посмотрела мимо него и снова усмехнулась. — О которых мне известно, — тихо повторила она.

Фабиан с беспокойством почувствовал, что как-то упускает нить интервью. Он немного повысил голос:

— А кто такой доктор Моррис Лорингтон? Среда вновь стала внимательной. Даже правильнее было бы сказать, насторожилась.

— Доктор Моррис Лоринггон?

— Да, человек, которого вы просите известить в случае какого-либо чрезвычайного происшествия. Если с вами что-нибудь случится, пока вы у нас работаете.

Сейчас девушка выглядела явно очень настороженной. Ее глаза сузились, и она внимательно смотрела на Фабиана. Дыхание ее тоже несколько участилось.

— Доктор Лоринггон — старый друг. Он… он работал врачом в сиротском приюте. После того как Грэшемы удочерили меня, я продолжала ходить к нему каждый раз… — Она замолчала.

— Каждый раз, когда вам требовалась медицинская помощь? — предположил Фабиан.

— Да-а, — кивнула девушка, радостно улыбнувшись, словно ей предложили совершенно новую причину для посещения врача. — Я ходила к нему каждый раз, когда мне требовалась медицинская помощь.

Фабиан хмыкнул. Что-то во всем этом деле было нечисто, чувствовалось нечто неуловимо дразнящее. Однако девушка на его вопросы отвечала. Этого он отрицать не мог: безусловно, она не уходила от ответов.

— Вы не собираетесь повидаться с ним в октябре? — поинтересовался он.

Вдруг выражение настороженности исчезло, и в ее глазах появился страх.

— В октябре? — переспросила Среда с дрожью в голосе. Фабиан прикончил последнюю креветку и вытер губы — не сводя с собеседницы взгляда.

— Да, в октябре, мисс Грэшем. Вы подали заявление о месячном отпуске, начиная с пятнадцатого октября. Пять лет назад, проработав в фирме «СЛОТЕР, СТАРК и СЛИНСБИ» тринадцать месяцев, вы также обратились с просьбой об отпуске в октябре.

Фабиана поразило, как она испугалась. Он ощутил гордость от того, насколько оказался прав, решив во всем этом разобраться. Чувство, которое он испытывал к Среде, не сводилось к простому любопытству; это был инстинкт хорошего кадровика.

— Но я прошу отпуск за свой счет. Я не прошу, чтобы мне его оплачивали, мистер Балик. И мне не оплачивали его… в прошлый раз.

Девушка скомкала салфетку и поднесла ее к лицу. Казалось, она готова выбежать вон из ресторана через заднюю дверь. Краска полностью сошла с ее лица, и кожа стала совершенно белой.

— Тот факт, что вам не оплатят время вашего отсутствия, мисс Грэшем…

— начал Фабиан, но его прервал подошедший с подносом официант.

Когда тот отошел, Фабиан с неудовольствием отметил, что Среда воспользовалась передышкой, чтобы отчасти восстановить самообладание. Хотя она все еще была бледна, на щеках у нее выступили розовые пятна, и теперь девушка сидела, откинувшись на стуле, а не присев на краешек, как раньше.

— Тот факт, что вам не оплатят время вашего отсутствия, значения не имеет, — тем не менее продолжал Фабиан. — Это всего лишь логично. В конце концов, каждый год вам предоставляется двухнедельный оплачиваемый отпуск. И в связи с этим я перехожу ко второму пункту. Ежегодно вы обращались с двумя необычными просьбами. Во-первых, вы просили о дополнительном недельном отпуске за свой счет, что в целом составляет три недели. Тогда вы просили об отпуске…