Она бросала на Мэдисона умоляющие взоры. После одного такого исполненного отчаяния взора он прервал свой разговор с каким-то незнакомым Ферн мужчиной и стал прокладывать себе путь в толпе людей, обступивших Ферн. Наконец, он приблизился к ней.

– Вы, дамы, пообщайтесь между собой, – сказал он, беря Ферн под руку. – Ферн пришла на бал со мной, а я с ней еще и двумя словами не обмолвился за весь вечер.

Мэдисон повел ее по направлению к выходу.

– Не уходите далеко, мистер Мэдисон, – предупредила его миссис Маккой. – Скоро начнутся танцы.

– Мы их не пропустим, – ответил ей Мэдисон, не замедляя шаг.

После жары в зале вечерняя прохлада в саду была освежающей, как вода в реке. Ферн не противилась, когда Мэдисон привлек ее к себе. Его нежность успокаивала и волновала в одно и то же время.

– Ты себя теперь лучше чувствуешь? – спросил он.

– Нет, я возмущена. Сначала все негодовали, увидев меня, а теперь ведут себя так, как будто мы близкие друзья.

– Я не думаю, что они негодовали, просто были очень удивлены.

– Я всегда буду благодарна Саманте. Она и Роза изменили настроение женщин.

– Саманта замечательная женщина, – сказал Мэдисон, сияя глазами. – Ты полюбишь ее так же, как люблю ее я.

Ферн не думала, что дело зайдет так далеко, но говорила себе, что не должна ревновать эту даму к Мэдисону.

– Как тебе нравится быть самой красивой женщиной на балу? Ради этого стоило сменить штаны на платье?

– Спасибо за то, что так говоришь, но я не самая красивая женщина на балу.

– Как тебя убедить в том, что ты красавица?

– Я должна выпить две бутылки виски, – засмеялась Ферн.

– Но даже после этого я буду недостаточно пьяна, чтобы признать такое.

Мэдисон обнял ее.

– Твоя беда в том, что ты никогда не верила в себя.

– Это неправда, – сказала Ферн, прижимаясь к нему. – Я доказала, что могу делать все, что пожелаю.

– Ты заставила людей признать тебя в том образе, в котором ты перед ними предстала, но твое истинное «я» ты прятала ото всех, потому что не верила в себя. И теперь не веришь. Ты не хочешь поверить в то, что ты красива. Ты не хочешь верить в то, что ты женщина. Ты не веришь в то, что из тебя получится хорошая жена, и ты отказываешь себе в праве на счастье.

– Мэдисон…

– Я говорю о своем счастье тоже, и я не собираюсь позволить тебе сдаваться так быстро. Я понимаю суть твоего страха, по крайней мере, мне кажется, что я понимаю…

– Я…

– … ты можешь преодолеть его. Я разговаривал с Самантой, и она знает доктора, который…

Весь жар, охвативший Ферн, вдруг исчез, она почувствовала, как кровь стынет в жилах. Выражение лица ее вмиг изменилось. Она вырвалась из его объятий.

– Ты рассказал Саманте Брюс о том случае со мной?

– Нет. Я никому не сказал про это ни слова.

Ферн немного успокоилась.

– Тогда о чем вы говорили?

– У нас есть один общий знакомый, который посещал доктора, лечащего людей, которых одолевают тревоги и страхи. Таких докторов раньше не было. Они появились совсем недавно. Саманта говорит, что этот знакомый очень быстро излечился от своих недугов. Я подумал, что, может быть, ты захотела бы… – он замолчал.

Ферн подошла ближе к Мэдисону, и он опять обнял ее.

– Ты обратил внимание, как я себя вела несколько минут назад?

– Да. Ты не отталкивала меня.

– Я не боялась, когда ты обнимал меня, потому что я знала – ты не обидишь меня. Может быть, если ты будешь терпелив…

– Я буду самым терпеливым человеком в мире, – сказал Мэдисон, прижимая ее к себе, окрыленный ее словами. – Я буду ждать, сколько потребуется. Мы можем пожениться сразу же после окончания суда над Хэном. А как только мы переедем в Бостон, я немедленно найду этого доктора.

Мэдисон опять начал торопиться. Ферн почувствовала, как старый страх вновь овладевает ею. Она не знала: то ли она боится ехать в Бостон, где ей придется изливать душу какому-то незнакомому доктору, то ли ей опять страшно в объятиях Мэдисона. Но она решила подавить этот страх. Она доверяла Мэдисону. Он не обидит ее. Пока она будет это понимать, пока будет верить в это, у них есть надежда не будущее.

Она поняла, как он хочет, чтобы они были вместе, только после приезда в Абилин Саманты, когда Ферн испугалась, что может потерять Мэдисона. Но он любил ее. Он предпочел ее этой красивой, богатой светской даме, которая могла бы помочь ему достичь всего в жизни. Ей необходимо было верить в это.

Легко было верить в это, находясь в объятиях Мэдисона. Еще легче, когда он целовал ее. Она все же боялась, что мерзкий страх внутри будет разрастаться, пока не отравит все удовольствие, которое она чувствовала в этот миг, но постепенно тревога исчезла, и она совсем успокоилась. Первый раз она находилась в объятиях Мэдисона и ничего не боялась.

Но мало того, что страх исчез. Теперь Ферн испытывала невиданное ранее наслаждение. Успокоение. Счастье. Она давно уже догадывалась, что есть какая-то тайна в отношениях между мужчиной и женщиной. Она часто гадала, почему все девчонки, которых она знала, болтают только о парнях и желают в жизни одного – поскорее выйти замуж. С ее боязнью мужчин и страхом умереть во время родов Ферн никогда не понимала этих девчонок.

Но теперь она поняла их. Она испытывала такое блаженство, когда он обнимал ее, что ради этого пошла бы с ним на край света.

– Ты уверена, что больше не боишься? – спросил Мэдисон, после того как поцеловал ее.

– Абсолютно уверена, – ответила Ферн и не могла отказать себе в удовольствии поцеловать его.

Кольцо его рук вокруг ее шеи гарантировало спокойствие, оно было защитой против всего, что могло бы разрушить ее счастье. Его тело, прижимающееся к ее телу, возбуждало ее. Она никогда не думала, что эти прикосновения могут быть такими опьяняющими, и постепенно ее плоть освободилась от уз, которые сдерживали ее желание. Пробуждались инстинкты ее тела: они намекали, приглашали, плясали на радостях после стольких лет, проведенных в заточении. Ферн не совсем понимала, что с ней происходит, но все это ей очень нравилось.

– Мистер Рэндолф, – позвала миссис Маккой, выходя на крыльцо, – танцы сейчас начнутся. Попрошу всех в дом.

Ферн отпрянула от Мэдисона. Осуждающие интонации в голосе миссис Маккой смутили ее. Но даже краснея и стесняясь глядеть в глаза этой величественной даме, проходя мимо нее, она не могла скрыть своей радости. Она улыбалась счастливой улыбкой.

Она преодолела один из барьеров: поняла, что значит быть влюбленной. И она преодолеет следующие барьеры в ближайшее время. Она почти готова заявить всему миру, что любит Мэдисона. А после этого ей будет уже безразлично, если даже кто-то увидит ее в его объятиях.

– Почему ты улыбаешься? – спросил Мэдисон, когда они шли через комнаты в зал для танцев.

– Потому, что я счастлива.

Мэдисон пожал ее руку.

– Лучше не очень-то показывай, что ты счастлива, а то все продумают, что мы занимались чем-то крайне неприличным в саду.

Она вдруг представила себе, какую гримасу скорчила бы миссис Маккой, если бы действительно застала их во время крайне неприличного занятия, и ею овладел приступ смеха. Она пыталась справиться с ним, но не смогла и громко рассмеялась, привлекая внимание всех, находившихся в зале людей.

– Что ты делала на улице? – спросила Ферн Бекки Льюис, глядя, однако, на Мэдисона.

– Ничего, – ответила Ферн.

– А почему же тогда смеешься?

– Ах, ты об этом, – сказала Ферн, пытаясь подавить смех, – Мэдисон только что рассказал мне смешную историю.

– Расскажи ее нам, – попросила Бекки.

– Я не могу, – сказала Ферн, бросая на Мэдисона озорной взгляд. – Это неприличная история.

– Я не верю, что мистер Мэдисон может рассказывать всякие непристойности, по крайней мере, дамам.

– Значит, ты его плохо знаешь, – сказала Ферн. – От него всего можно ожидать.