— Я приношу свои извинения. И должен сообщить, что выполнил вашу просьбу — организовал для вас места в театре.

— Какие?

— На премьеру. Которая состоится сегодня. И я потратил… Ну, не имеет значения. И вы сможете посетить все спектакли в течение трех следующих недель, если таково ваше желание

Донал все ещё злобно сжимал зубы.

— Меня не интересует, что вы там организовали с Хаммерсеном. Вычеркните меня снова, и я вас уничтожу, Ментрассоре.

Дон нервно сглотнул.

— Я вам верю, — выговорил он.

Три часа спустя Донал занял свое место в роскошной театральной ложе, располагавшейся высоко над партером. Он поправил воротник рубашки и пробежал пальцами по отворотам пиджака. Впервые в жизни лейтенант надел смокинг.

Ему никогда не было свойственно стремление быть похожим на официанта.

Рядом с ним в темно-фиолетовом бархатном смокинге, который выглядел бы нелепо на большинстве нормальных людей, сел дон и сразу же начал расправлять кружевные манжеты рубашки.

Какая глупость!

У Донала при себе не было оружия, так как он понимал, что при входе в театр зрителей будут осматривать специальные невидимые духи. Несмотря на то, что они были невидимы — именно за эту особенность их и наняли богатые владельцы театра, — амулет Донала мгновенно отреагировал на их присутствие едва слышным звоном.

Наконец свет погас, оркестр заиграл увертюру, и Донал откинулся на спинку кресла. В театральный бинокль он ещё раз оглядел погружавшийся в темноту зал. От него не ускользнуло, что в соседнюю ложу, находившуюся как раз напротив ложи Дона, вошли два опаздывавших на спектакль зрителя.

Одного из них он не узнал, человека, одетого в темный бархатный костюм, похожий на костюм дона Ментрассоре… но черты второго были лейтенанту отдаленно знакомы, и не прошло и минуты, как Донал вспомнил.

Это был член Городского совета Кинли Финросс из Тристополиса.

Его имя практически не упоминалось во время расследования, но Донал помнил письмо, на основании которого и состоялась его встреча с Мал факсом Кортиндо.

Донал и Лора полагали, что Вильнар воспользовался Кинли Финроссом как инструментом в своих грязных делах, в качестве некоего прикрытия, чтобы никто не заподозрил прямой связи между комиссаром и Кортиндо.

Но вот Финросс появляется в том самом месте, где, по свидетельству Слушателя Праха, всем сердцем желающей отомстить за смерть своей коллеги, ожидается очередной удар Черного Круга.

Судя по тому, что человек, сопровождавший Финросса, был одет сходным с доном Ментрассоре образом, Донал заключил, что он, по всей вероятности, местный. Донал наклонился к дону и прошептал:

— Вы случайно не знаете, кому принадлежит ложа напротив?

Дои шепотом ответил:

— Советнику Гельбтхорну. Я могу вас представить во время антракта, если не возражаете.

Увертюра заканчивалась, сцену осветили софиты, Дон подался вперед в своем кресле и приготовился слушать оперу. Гельбтхорн. То самое имя. Прямо в точку!

Именно это имя Феораг извлекла из Архивов и дала Доналу, имя местного советника, который с вероятностью в девяносто семь процентов принадлежит к заговорщикам. Основанием для такого вывода служили стохастические предсказательные процедуры, использовавшиеся Слушателями Праха из Архива.

Независимо от того, сегодняшний ли вечер был выбран ими для нанесения удара, Донал теперь не сомневался, что находится в нужном месте и напротив него сидят те самые люди, которых он должен обезвредить.

— Значит, вот как выглядит дом судьи, — пробормотала Алекса, когда они пошли по дорожке, ведшей к особняку. За ними мотор «Виксена» тихо промурлыкал свое согласие.

— Я здесь не была с тех пор, как… в общем, довольно давно, — сказала Лора.

Уже совсем стемнело, небо приобрело насыщенный темно-лиловый цвет, подчеркивая свечение, исходившее от духов огня, заключенных в бронзовые клетки, и озарявшее дорожку и статуи парка.

Здешняя местность была застроена роскошными зданиями, среди которых не было двух одинаковых. Их окружал обширный Фессельекий парк, за которым простирались темные пространства. Трудно было поверить, что находишься внутри Тристополиса, который со всех сторон окружал район парка и особняков.

При их приближении автоматически зазвонил дверной колокольчик. Через несколько мгновений дверь открыла домоправительница судьи, седовласая госпожа Фогерти. В отраженном свете рядом с её старушечьей головой на медной табличке было написано: «А. Прайор, судья».

— Чем могу быть вам полезна?

— Очень срочное дело. Пожалуйста, сообщите судье, что к нему пришла командир Стил. — Лора показала удостоверение. — Или даже просто назовите мое имя — Лора.

— Ну знаете, сейчас уже довольно поздно, и судье необходимо…

— Я дочь Владила Стила. И судья не откажется со мной встретиться.

— Батюшки… Да входите же.

Лора и Алекса взбежали по ступенькам и вошли в дом. Они остановились в передней, дверь за ними захлопнулась, а госпожа Фогерти поспешила во внутренние комнаты особняка. Вначале они слышали только её голос, доносившийся оттуда, затем раздался голос пожилого мужчины.

Вновь появилась госпожа Фогерти и поманила их за собой.

— Сюда, дорогие мои, сюда.

Судья Прайор сидел в своей маленькой библиотеке, укутавшись в теплый халат. Перед ним рядом с креслом на маленьком столике стоял стакан молока. Судья улыбнулся Лоре и встал с кресла.

— Я не видел вас с… с… Улыбка исчезла с его лица.

— С момента моей смерти, — закончила за него Лора. Судья закашлялся и вновь опустился в кресло. Алекса подошла к нему и протянула стакан молока.

— Спасибо… — Он сделал глоток. — Спасибо.

Рука судьи дрожала, когда он возвращал стакан Алексе.

— Ваша честь, мне необходима ваша помощь. — Лора протянула судье лист пергамента с текстом, написанным лиловыми чернилами старомодным почерком с завитушками. — Это ордер на обыск и арест.

— Дорогая моя, я… — Судья замолчал и после паузы продолжил. — Здесь явно такой вопрос, который не может решить судья на ночном дежурстве.

— Или не захочет, — возразила Лора.

— И кого же, — спросил судья, принимая у неё из рук документ, — вы хотите арестовать?

Лора сделала глубокий вдох.

— Комиссара Вильнара. Мне необходимо обыскать его кабинет и его дом.