— О, мы знаем, где они все находятся. Мы всегда знали, где они. Каждую минуту. Нет, вы меня не поняли, — сказал он, наклоняясь, чтобы взять копченую устрицу. — Это не уборка. Здесь все — не уборка. Как видите. — Он улыбнулся и обвел взглядом собрание. — На самом деле это что-то вроде игры, — признался Брат Феликс. — Ставки против оставшихся кораблей, у которых есть какое-то подобие привода, — астрономические! — Он засмеялся собственной шутке. — Дело в том, что ни одного из них уже не осталось. Мы все забрали.

Небрежным жестом он указал на сто триллионов километров изолированного пространства: девять миров, сорок пять спутников, триста семьдесят один разработанный астероид, несколько сотен разных установок, включая трубы, платформы, колеса, зиккураты и обиталища-ошибки, различные обломки, автономные лаборатории, ангары и полужилые места обитания. Он знал их все, каждый из них в отдельности. И благословлял их.

Брат Феликс сунул устрицу в свой румяный рот:

— Даже у этих ребят на Титане нет оборудования, — продолжал он. — Вот почему они вкладывали все, что можно, чтобы найти какого-нибудь фраска. Вообще-то, это было дело безнадежное. Но ты, Табита… — он нагнулся и жестом доброго дядюшки положил руку на ее запястье. — Ты была настоящим противником.

По дорожке, рука об руку, к ним приближались две одинаковые статные молодые женщины. На них были белые тоги, широкие кожаные пояса с кармашками и венки из виноградных листьев. Брат Феликс окликнул их:

— Сестра Вероника! Сестра Марджори! Присоединяйтесь к нам.

— Приветствуем тебя, Брат Феликс, — сказала одна из женщин музыкальным голосом, пока они шли по дорожке.

— Это и есть твои новые протеже? — спросила вторая.

Они улыбнулись милостивой улыбкой Уборщиков, предназначенной для всех и каждого, и, после того, как всех представили Другу, сели, скрестив ноги и мягко паря рядом с Братом Феликсом, почти касаясь земли.

— Так, значит, это вы фактически выгнали последнего фраска, — сказала Сестра Марджори, угощаясь лососиной с серебряной тарелки.

— Я как раз рассказывал нашим новым друзьям о нашей маленькой игре, — сказал Брат Феликс, становясь еще более веселым, если такое вообще было возможно. Он положил руки в кольцах себе на колени и откинулся назад в воздухе.

Сестра Вероника отсалютовала Табите жестом вежливого восхищения: — «Элис Лиддел» была грозным соперником, — сказала она.

— Ну, вот, что я вам говорил, — заметил Брат Феликс. Все еще откинувшись назад, он расстегнул спорран и вынул плату: — Вот она, — сказал он, приподняв ее за кончик. — Элис собственной персоной, цела и невредима.

— О, дай мне посмотреть, пожалуйста, — попросила Сестра Марджори.

— Отдай ее мне, — понизив голос, сказала Табита, приподнимаясь и протягивая руку через скатерть. Туда она дотянулась, но поняла, что дальше дотянуться не сможет.

— Теперь она тебе бесполезна, моя дорогая, — заметил Брат Феликс и передал плату Сестре Марджори. — Когда тебя переведут выше, ты будешь слишком занята, чтобы летать на космических кораблях!

— Это правда, Табита, — сказала Сестра Вероника, поздравляя Табиту, когда та медленно опустилась на свое место. — Тебе больше не надо будет водить баржу.

— Ты станешь такой же, как мы! — улыбнулась Сестра Марджори.

— Тогда уж я лучше стала бы перком, — зло ответила Табита.

Трое Уборщиков решили, что это великолепная шутка. Они от всего сердца рассмеялись.

— А как в нее играют? — спросил Кстаска. — В вашу игру?

— Ну, — ответила Сестра Вероника, — в общем, это даже и не игра.

— Развлечение. Забава, — добавила Сестра Марджори.

— Мы заключаем пари, — сказал Брат Феликс, словно признаваться в этом было чем-то из ряда вон выходящим.

— Один из нас заключает пари против другого на то, что тот предоставит чему-то идти своим чередом, что бы это ни было, — сообщила Сестра Вероника.

— Чтобы посмотреть, кто первым не выдержит, — сказала Сестра Марджори, — и вмешается.

Сестры посмотрели на Брата Феликса.

Вид у Брата Феликса был смущенный, казалось, он забавляется сам собой.

— Я проиграл, — признал он.

Сестры мило рассмеялись.

— У них все шло очень хорошо, — сказал им Брат Феликс, защищаясь. Он перечислял их заслуги по пальцам. — Через столько лет старая Королева Фрасков выходит из небытия.

— Никто не знал, что она там, — заметила Сестра Вероника.

— А в следующую минуту вот она, на адаптированном «Кобольде» Сансау, — с пафосом продолжал Брат Феликс.

— …С Херувимом на борту! — заключила Сестра Марджори, восхищаясь неистощимой изобретательностью вселенной.

Уборщики вежливо посмотрели на Кстаску, словно поздравляя его с замечательной ловкостью и находчивостью.

— Совершенно невероятное совпадение, — провозгласил Брат Феликс, и за белой скатертью закивали огромные белые головы. — Что мы можем сказать? Только пожалеть об оборудовании!

И снова все Уборщики весело засмеялись.

По-прежнему сидя, Брат Феликс обернулся и поднял свое широкое бледное лицо к непостижимому солнцу, оглядывая сады, детей, беседовавших философов, музыкантов, рыболовов и тех, кто запускал змеев. День был вечно теплым, не было ни малейшего намека на холодок, который мог бы напомнить, что они обитали в пузыре благожелательной невероятности, балансировали на вершине замерзшей атмосферы спутника Плутона. Только за пределами микроклимата, на краю зелени, можно было краешком глаза увидеть черное царство вечного адского холода.

Сестра Вероника наклонилась к Табите, кольца на ее белых руках блеснули в солнечном свете:

— НЕКОТОРЫЕ были убеждены, что ты знаешь что-то такое, чего мы не знаем, — доверительно намекнула она.

Прежде, чем Табита успела ответить, Сестра Марджори протянула руку и успокаивающе похлопала ее по плечу. То, как они здесь ее все время лапали, просто бесило Табиту.

— О, не волнуйся, — сказала Сестра Марджори, — мы знали, что ты не знала НИЧЕГО.

— Ты ведь сначала вообще не понимала, что происходит, правда? — сказал Брат Феликс. — Ты просто выполняла свою работу.

Табита стиснула зубы и ничего не ответила.

— Нет, Табита, никаких неприятностей у тебя нет, — продолжал он.

— Мы тебе обещаем, — хором пропели Сестры.

— Я говорил ей, — сказал Брат Феликс, — она справилась очень хорошо. Капелла разрешила твое повышение, — добавил он, обращаясь ко всем присутствующим.

У Саскии вид был подавленный. Она вертела между большим и указательным пальцем стебелек водяного кресса. Потом спросила их:

— А вы можете возвращать мертвых?

Последовала секундная пауза.

— О, моя дорогая, — печально промолвила Сестра Вероника.

— Твой бедный дорогой брат, — сказала Сестра Марджори, покачивая увенчанной листьями головой. Сестры любовно и скорбно посмотрели друг на друга — каждая на свое отражение.

— Бедное дитя, — прошептал Брат Феликс. — Выпей, выпей еще вина, — глухим голосом произнес он, затем отвернулся и высморкался.

Саския переводила взгляд с одного огромного лица на другое.

Табита потянулась через скатерть и взяла Саскию за руку. Кстаска молча подплыл ближе.

— Ну, хорошо, а как насчет Марко? — спросила Саския. — Марко Метца. Нам пришлось оставить его на Венере. Его вы тоже будете повышать?

Вид у Брата Феликса стал озабоченный, на его висках снова запульсировали вены:

— Ну, Марко Метц — довольно несносный мальчишка, — задумчиво произнес он. — Я полагаю, что, пожалуй, Венера — самое лучшее место для него, — и он подал знак, что желает еще хлеба.

Саския выпрямилась, вонзив костяшки пальцев в податливую землю:

— Но она же убьет его! — запротестовала она. Хлеб в это время послушно отрезал от себя кусок и скользнул на тарелку Брата Феликса.

— Нет, если он будет осторожен, — возразил он. — Это может быть даже весело — оказаться в роли потерпевшего катастрофу.

— Особенно со сломанной ногой, — ядовито заметила Табита.

Брат Феликс неопределенно взмахнул ножом для масла.