— А как насчет моих денег? — поинтересовалась я.

— Лейтенад Векс-лер выболнит эту фуд-кцию, — сказал он. — А теберь разгружайтесь, божалуйста. — И он покинул борт корабля.

Я начала разгрузку. По сканерам я могла наблюдать, как Трей выполняет формальности, ставит подписи и все такое.

— Хотите сойти и поприветствовать публику? — спросила я Векслера.

Тот покачал головой:

— Я не вижу никого из капеллийцев, — будничным тоном сказал он.

— Их никогда не видно, — сообщила я ему.

Шкафы, набитые деликатным материалом, сгружались на платформы плававших в воздухе грузовых транспортов. Там, внизу, они казались крошечными и совершенно незначительными. Никто о них не проронил и слова, за всю поездку.

Векслер потер бока:

— Что вы теперь собираетесь делать, капитан? Возьмете передышку?

— Да, но не здесь, — отозвалась я. — Там, наверху — станция Паскаль, до нее чуть больше часа. Это приятное местечко. Хорошая еда. Хорошие постели.

— Что ж, звучит довольно заманчиво, — неуверенно произнес он.

— А ваша миссия, она закончилась? — спросила я.

— Да, после того, как я эскортировал материалы и представителя к месту назначения, — ответил он. — Думается, мне надо засечь время прибытия. — Он проверил время. — Правильно, — сказал он.

— Если вы спешите вернуться назад на Землю, с Паскаля через каждые полчаса ходят шаттлы, — небрежно бросила я.

— Черт, я думаю, что могу урвать час-другой для отдыха, — жизнерадостно отозвался он.

Я зацепила пальцем ремни кресла второго пилота и придержала их для него. Я медленно улыбнулась ему:

— Тогда почему бы вам не сесть рядом со мной? — спросила я.

— КАКАЯ ТЫ КОВАРНАЯ, КАПИТАН.

— Это было просто любопытство. Любопытство и сознание собственной власти — этот бедняга, вытащенный из своей скорлупы, застигнутый врасплох и отданный на мою милость. На Паскале мы отправились в «Хабкэп», а потом — в номера на краю, где занимались любовью при поднятых шторах, и Млечный Путь заливал комнату своим светом. После полета у него все тело было в царапинах.

А потом он лежал, положив голову мне на грудь, и я спросила:

— Ты первый раз покинул Землю, Доминик?

— Нет, ответил он. — Нет, мэм, вовсе нет. Когда мне исполнилось четырнадцать, на день рождения папа с мамой возили меня на Луну.

— Я родилась на Луне, — сказала я.

— О, правда? — спросил он…

А потом он говорил:

— Я не могу тебе ничего сказать, Табита. Не могу, потому что НЕ ЗНАЮ.

— Но ребята на базе думают… — подсказала я.

Он вздохнул и сказал:

— Послушай. Я не знаю, поэтому не могу сказать точно. Но был слух, и только, — всего лишь слух — что это материалы по НЛО.

— НЛО? — переспросила я. — Никогда о такой не слышала.

— Это не организация, — пояснил он. — Это — что называется, феномен. Историческая аномалия.

НЛО означало «неопознанные летающие объекты». «Летающие тарелки» — так они раньше назывались.

— КАК У КСТАСКИ.

— Да, как у Кстаски, только большие и с людьми внутри.

Пятьдесят серых шкафов по четыре ящика в каждом, двести ящиков, заполненных бумагами: письма, фотографии, газетные вырезки, документы и отчеты — все, связанное с людьми, видевшими в небе звездные корабли инопланетян в основном еще ДО Малого Скачка, — таковы были слухи Доминика Векслера.

Больше люди таких вещей не видят. Или, наоборот, их видят все. А теперь у капеллийцев есть все свидетельства.

— А ЗАЧЕМ ОНИ НАНЯЛИ НАС, ЧТОБЫ МЫ ПРИВЕЗЛИ ИМ ДОКУМЕНТЫ, ЕСЛИ ОНИ БЫЛИ У ВВС США?

— Не знаю. Может, они хотели, чтобы это было сделано незаметно и нигде не фиксировалось. Доминик Векслер был единственной уступкой, на которую пошли эладельди, и выбран он был не за острый ум. Ему не сказали ни слова.

Доминик улетел с Паскаля ранним шаттлом, чтобы никто не видел, как мы улетаем вместе. Он весело болтал, как школьник.

— Ну, что, Табита, — сказал он. — М-м, спасибо. Это было здорово. Ты была — просто замечательная.

У него был такой вид, словно он сомневался: поцеловать меня или отдать честь. В конце концов, он пожал мне руку. А потом надел свои зеркальные очки и улетел на Землю, оставив меня в космосе, где бродят летающие тарелки.

В Саду Меркурия было не так уж людно. И тем не менее, выбраться оттуда, когда с крыши вниз посыпались на своих лоснящихся крыльях полицейские, было довольно трудно. Полицейские пролетели так близко, что Табита почувствовала затылком движение воздуха, появившееся при их полете. Она бросилась в сутолоку возбужденной толпы, пробиваясь к выходу, протолкалась сквозь нее и не оглядывалась. Она мчалась назад, к своему кораблю. Если этот корабль еще у нее остался.

В те дни почти каждый посетитель Изобилия испытывал отвращение при мысли о встрече с полицией и принимал меры к тому, чтобы ее избежать. Тот факт, что клиенты Сада Меркурия справились с этим несколько лучше, чем многие другие, означал всего лишь то, что им больше повезло. Табита и прочие постоянные клиенты, кто мог, набились в первый же лифт и поехали вниз.

В лифте все избегали смотреть друг на друга, словно в надежде, что это сделает их невидимками. Они никогда там не были и не видели никого из тех, кто был.

— Не знаю, с чего это все, — возбужденно сказал какой-то молодой человек. Он был изрядно навеселе и все еще сжимал в руках бутылку «Астарта Сюпрем». Он засмеялся: — Зато, клянусь Богом, это забавнее, чем то гнусное шоу.

Его спутник что-то пробормотал в знак согласия.

Я-то знаю, из-за чего все это, подумала Табита, зажатая спиной крупной потной женщины в шубке из котикового меха и кобальтовым карманным стилетом. Но кто бы мог подумать, что они придадут этому такое значение? Всего лишь небольшое сотрясение пыли на Грэнд-Канале; такое случается по двадцать раз на день, а тут ведь никто даже не был убит. И им всего-то требовалось забрать Элис, никакой необходимости было являться и хватать сначала меня.

Они, наверное, хотят угодить капеллийцам, подумала Табита. Если бы только этот маленький ублюдок не налетел на чертов манекен! Табита стиснула зубы и вонзила ногти в ладони. Я иду, Элис, подумала она.

Господи, только куда же нам теперь лететь?

На Землю? Бальтазар Плам умер, а кроме него там ее спрятать было некому. Пояс?

Титан, по иронии судьбы, был бы идеальным местом — туда никто не летает.

У нее даже не было достаточно денег для заправки.

Табита заметила, какая паника поднялась на сцене. Марко и его дружкам было что прятать, как и всем остальным. Табиту это нисколько не удивило. Только черта с два она взвалит на себя еще и их проблемы.

На уровне отеля все туристы толпой вывалились из лифта. Сквозь окно-картину на противоположной стороне вестибюля Табите был виден огромный зеленый купол по ту сторону пропасти, маячивший над чахлыми деревьями. Это был криосанаторий, здание Правда-Сна.

Над пропастью кружил целый эскадрон лоснящихся черных дельта-змеев.

Мужчина с бутылкой издал восклицание и бросился к окну.

Дельты остановились у дверей Правда-Сна и зависли, копошась на сквозняке, как черепахи в садке.

Там тоже что-то происходило. Изобилие сегодня вечером оправдывало свою репутацию.

Когда двери лифта уже закрывались, Табита мельком увидела полицейских-киборгов в блестящей черной броне, согнувшись, выпрыгивавших из дельт и легко карабкавшихся по спинам друг друга. Очевидно, корпорация Правда-Сна могла себе позволить все лучшее, чем располагало Изобилие.

Табита Джут поехала дальше, в доки, одна. Настроение у нее было скверное. Она была сердита и напугана. Казалось, она сердита и напугана уже долгое время. Казалось, со времени ее идиллии с Марко Метцем прошло много месяцев — крошечный отрезок исчезнувшего времени, увиденный в неправильном окуляре телескопа, заключенный в пузырь и ничего уже не значащий.

Капсула лифта снова остановилась. Двери открылись в вестибюле, где стены были отделаны красно-синими панелями. Там ждали несколько человек.