Тут же тень, набежавшая на его лицо, исчезла, и он отпустил руку дочери. От этого безжалостного захвата рука Еванжелин онемела, но девушка не посмела даже потереть побелевшую кожу. Она боялась, что отец снова впадет в озлобленное состояние.

— И все же, — сказал он, расплываясь в улыбке, — я многого жду от этого брака. Летиция — просто очаровательная невеста, а Роберт Кэмпбелл, судя по его внешнему виду, — приятный молодцеватый кавалер. Я никогда не переоценивал Кэмпбеллов, никого из них, но они обладают хорошими связями с интересными и важными людьми. А когда два наших клана благодаря этому браку объединятся, нити этих связей попадут прямо мне в руки. За это мне придется всего лишь прикрывать им спину на случай непредвиденной атаки с тыла, пока они ведут борьбу за получение контракта на новый космический двигатель. Причем какая-то часть доходов непременно перетечет в мой карман. Дела не стоят на месте, Еванжелин. Скоро я смогу одарить тебя такими роскошными подарками, о которых ты даже не мечтаешь. Ты очень терпелива по отношению ко мне, выслушиваешь все мои обещания и ни на что не жалуешься, но когда-нибудь наступит и наш черед и твое терпение вознаградится, моя дорогая. Обязательно вознаградится. А все, что я прошу взамен, — чтобы ты любила меня. Разве это много?

— Нет, отец.

— Правда?

— Да, отец, — твердо повторила Еванжелин. — Вы знаете, что я чту вас как своего отца и беспрекословно вам повинуюсь. Мое сердце принадлежит вам.

Грегор Шрек блаженно улыбнулся:

— Ты все больше и больше становишься похожа на свою мать.

Еванжелин задумалась над подобающим и в то же время нейтральным ответом, и в эту минуту к ним подошел Джеймс Кассар, настоятель церкви Христа Воителя. Высокий, атлетически сложенный, излучающий чувство физического превосходства над окружающими, настоятель выглядел очень эффектно в черном, скроенном на манер военной формы стихаре и, конечно, знал это. Императрица стала официально поддерживать церковь, когда села на Железный Трон, а церковь в свою очередь употребила на пользу трона все свое огромное политическое влияние. Паства Джеймса Кассара была рассеяна по всей Империи, и церковь Христа Воителя была близка к тому, чтобы получить права официальной имперской конфессии. Ее стали называть «Надзирательницей за делом воздвижения креста», «воительницей за праведные души» и «защитницей веры». Под опеку церкви были переданы все военные училища. На практике это дало церкви Христа Воителя право подавлять все другие религии, открыто обращавшиеся к верующим. Ее влияние распространилось повсеместно. Императрица освободила церковь от всех налогов, позволила церковникам вмешиваться в судьбы своей паствы. Подготовленные в военных лагерях иезуиты-коммандос по приказу императрицы занимались выслеживанием и поимкой государственных преступников. Поэтому с церковью предпочитали не спорить. По крайней мере, публично.

Джеймс Кассар был восходящей звездой церкви. Он несколько лет прослужил в морской пехоте, с яростной настойчивостью преследуя врагов Империи. Он дослужился до майора, но потом прислушался к истинному зову души и пришел в лоно церкви, где стал проявлять усердие, выводя на чистую воду всех тех, кто противостоял истинной вере. И если его энтузиазм иногда переходил рамки закона и под карающий меч наряду с «козлищами» попадало несколько невинных «агнцев», то для этого всегда находилось оправдание: нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц, и т. д. Он был всеобщим любимцем, которому все прощалось. По крайней мере, ему все прощалось во дворце. Для Кэмпбеллов и Шреков было большой честью, что он согласился присутствовать на свадьбе. Лорд Шрек вежливо поклонился настоятелю, а Еванжелин сделала реверанс.

— Спасибо, что вы почтили нас своим присутствием, ваша милость, — вкрадчиво сказал Грегор Шрек. — Я надеюсь, вы всем здесь довольны?

— К сожалению, надежды вас обманывают, — резко ответил священник. — Никогда прежде не видел столько паразитов и дегенератов в одном зале. Ничего, наши проповеди помогут им встать на правильный путь. Я сомневаюсь, что половина из них хотя бы раз посещала церковь после обряда крещения. Или способна на память повторить главные заповеди катехизиса Христа Воителя. Но до тех пор, пока императрица — да продлятся ее дни! — не перестанет нянчиться с аристократами, они будут показывать кукиш церкви. Но вечно это продолжаться не будет!

— Правильно! — подтвердил Шрек. — Могу я предложить вам бокал вина или еще что-нибудь?

— Я никогда не соблазняюсь этой мерзостью. Тело — это храм и не должно оскверняться ядовитыми субстанциями. Лучше скажите мне, Шрек, вы тщательно продумали все детали этого торжества? У меня на сегодня запланировано немало других дел, и если мне придется нарушить график, я взыщу с виновных.

В этот момент посредине зала, как гром среди ясного неба, появился фанатик-зелот с исступленно горящими глазами. Его одежду составляло обернутое вокруг бедер рубище, а потемневшая кожа пестрела старыми и свежими шрамами. В лоб впились иглы тернового венца, и при каждом движении на его лицо стекали капли крови. Это был изможденный постом аскет, в глазах которого горел огонь фанатизма. По толпе пробежал удивленный шепот, а потом она снова замолчала: вокруг зелота, не причиняя ему никакого вреда, загорелся огненный круг. Аскет озирался по сторонам, и люди начали отступать к стенам, однако, когда он заговорил, его голос был на удивление мягким и ровным:

— Я пришел сюда, чтобы подать голос против продолжающегося рабства экстрасенсов и клонов! Я протестую против гонений на единственно праведную церковь — церковь Христа Спасителя! Христос заповедовал нам мир и любовь, но если бы он увидел, что вы делаете от его имени, то с презрением отвернул бы от вас свое лицо. Я не боюсь ваших охранников и судей. Я посвятил свою жизнь Господу и уйду к нему сейчас в доказательство того, что экстрасенсы и клоны обладают силой и верой и что они восторжествуют! — Он замолчал, оглядел жавшихся к стенам людей, а потом с легкой улыбкой заключил: — А вас всех ждет ад!

Тут же его тело охватили языки пламени, яркого и обжигающего. Те, кто стоял ближе всех, отшатнулись от нестерпимого жара, но стоявший в самом огне зелот продолжал улыбаться. Через несколько секунд все было кончено: пламя погасло, жар исчез. Все, что осталось от аскета, — это маслянистое пятно на полу, кружащийся в воздухе пепел и обугленная кисть руки, каким-то образом не сгоревшая в пламени. Она лежала на полу бального зала, словно уродливый почерневший цветок, растопыренные пальцы выглядели последним тщетным призывом к благоразумию.

— Экстрасенское отребье! — произнес настоятель Кассар. — Слава Богу, он избавил нас от необходимости казнить его. Он явно обладал способностью к пирокинезу, но как смог проникнуть сюда? Я был уверен, что ваш дом оснащен блокираторами биополя.

— Это действительно так, — подтвердил, выступив вперед, Валентин. — Я пока не могу сказать наверняка, что там случилось, но как полноправный член клана Вольфов могу вас заверить, что люди из моей службы безопасности уже начали расследование.

— В этом мало хорошего, Вольф, — резко произнес Кассар, с нескрываемым презрением глядя на Валентина. — Даже если он был сюда телепортирован или залез в коробку с продуктами, все равно у него наверняка здесь есть сообщники. Это значит, среди нас присутствует предатель, Вольф! Я пришлю сюда верных людей, чтобы помочь вам в расследовании. У них есть достаточный опыт в розыске предателей.

— Спасибо, — сухо ответил Валентин, — но в этом нет необходимости. Мои люди сделают все сами, и гостям можно будет не беспокоиться.

Удивленные гости не сразу поняли, что Валентин не допустил к себе в дом людей самого Кассара. На такое мог осмелиться далеко не каждый. Это значило подвергнуть серьезному риску свою душу и тело. Святая церковь, и особенно Джеймс Кассар, не привыкла к ослушанию. Лицо Кассара побагровело, и, шагнув вперед, он жестко взглянул в глаза Валентина:

— Не вставай у меня на пути, мальчик! Я спокойно отнесся к смерти еще одного экстрасенса, но не буду так терпим к предателям — не важно, под какой личиной они скрываются. Самый высокий титул не защитит их от гнева Господнего!