— Подожди минуту! — нахмурился Оуэн. — А кто этот Стелмах? Мы что, упустили его?

— По-видимому, — пожала плечами Хэйзел. — В результате оказались под дулами бортовых дисраптеров. Какие есть идеи?

— Не торопи меня! — серьезно сказал Оуэн. — Я думаю.

— Я забралась в такую даль не для того, чтобы меня здесь прикончили, — сказала Хэйзел. — А если нам обрушиться на него?

— Только после вас, — угрюмо пошутил Оуэн.

— Но должно же быть какое-то решение!

— Я готов рассмотреть любые предложения, — сказал Оуэн. — Мы не можем добраться до него, а он запросто накроет нас своими пушками.

— В вашем грандиозном восстании произошла заминка, предатели! — приободрилась Фрост. — Складывайте оружие, и я обещаю вам, что до суда на Голгофе вы будете жить.

— Я лучше пойду в атаку на катер, — возразил Оуэн.

— Всем сохранять спокойствие! — послышался новый голос. — Говорит Волк, я тоже нахожусь на катере. Я взял управление системой огня под свой контроль, иначе этот нервный господин мог бы наломать дров. А он решил ненадолго прилечь.

— Черт побери, кто такой Волк? — раздраженно спросила разведчица. — Мы что, упустили его?

— По-видимому, — ответил Сайленс.

— Отлично, Волк! — отозвался Оуэн. — Что с тобой было? Как тебе удалось спастись из Лабиринта?

— Я воспользовался своим потайным выходом, — ответил вольфлин. — Пока я понял, что у вас возникли неприятности, все уже стихло. К счастью, я решил заглянуть на катер — прихватить что-нибудь полезное для хозяйства.

— Ну что ж, теперь мы опять можем спокойно вздохнуть, — сказал Оуэн. — Передай своего пленника хэйденменам. Мне кажется, тебе надо остаться на катере до самого взлета. Перед тем как капитан и разведчица ступят на борт, система управления огнем должна быть выведена из строя. На сегодня нам хватит сюрпризов.

— Я не возражаю, — согласился вольфлин.

Оуэн тяжело вздохнул и, обернувшись, увидел, что его манит пальцем Жиль Искатель Смерти. В сопровождении Хэйзел он подошел к своему предку. Жиль выглядел суровее, чем обычно.

— За тобой еще одно важное решение, Оуэн. Что ты намерен делать с «генератором тьмы»? Станешь ли ты использовать его в борьбе против Империи? Пожертвуешь ли миллиардами жизней?

— Ты создал это устройство, — ответил Оуэн. — Ты уже применял его. Поэтому подскажи, как нам поступить?

— Нет, — возразил Жиль. — Я поклялся никогда не иметь к нему отношения. Я здесь ни при чем.

— Тогда я говорю «нет», — сказал Оуэн. — Мы не можем воевать со злом, творя зло. Смертей и без того было достаточно. Я встал на путь восстания против Империи, чтобы спасать людям жизнь, а не отбирать ее. Но уничтожать устройство мы тоже не будем. Пусть ребенок спокойно спит. Кто знает, может быть, когда он подрастет, то будет творить чудеса.

— Хорошо сказано, аристократик! — поддержала Оуэна Хэйзел. — Наконец-то ты поступил правильно.

Они улыбнулись друг другу, и Оуэн взглянул на грозные ряды хэйденменов, покидающих свой разрушенный город. Это были свидетели подавленного восстания. Но теперь их ждала другая судьба. Ведь их предводитель был из рода Искателей Смерти, и он нашел свое подлинное призвание.

Так или иначе.

На борту космического катера Сайленс, Фрост и с трудом пришедший в чувство Стелмах вернулись на «Бесстрашный». За весь полет никто из них не проронил и слова, но, оказавшись на капитанском мостике, Сайленс тотчас же начал готовить лучевую атаку на Мир вольфлинов. К сожалению, он быстро убедился, что все виды оружия его крейсера выведены из строя. Какие-то таинственные силы, обитавшие на планете, оказались крайне предусмотрительными. Капитан и разведчица обменялись унылыми взглядами, и «Бесстрашный» взял курс на Голгофу. Во время долгого перелета им предстояло серьезно поломать голову над таким рапортом, прочитав который императрица не казнила бы их без суда и следствия.

В глубинах замершего Мира вольфлинов, в разрушенном городе хэйденменов снова закипела жизнь. Прекрасные и могучие, хэйденмены принялись восстанавливать и заново обустраивать свои дома. Руби Джорни и Джек Рэндом постепенно оправились от ран и проводили время за разработкой стратегии и тактики борьбы с Империей. Оуэну Искателю Смерти сильно не хватало старого друга Озимандиуса, но горечь этой утраты ему смягчила Хэйзел д'Арк. Став настоящими друзьями, они все же постоянно спорили — в основном, о политике.

Основатель клана Искателей Жиль был немало удручен смертью сына, но постепенно увлекся разоблачением коррупции в Империи. То, о чем ему поведали молодые соратники, повергло его в глубокое уныние. Империя не всегда была такой реакционной и прогнившей. В годы его молодости она олицетворяла собой дерзкий вызов человечества космосу. Но уже при его жизни мечта обернулась кошмаром. Проспав несколько столетий, Жиль обнаружил, что обстановка только ухудшилась. Вольфлин так и не решил, примкнуть ли ему к повстанцам. Он слишком много видел смерти и разрушений, чтобы отправиться за ними на другие планеты.

На далекой Голгофе императрица Лайонстон Четырнадцатая молча смотрела на экран монитора, который воссоздал все подробности гибели ее фаворита лорда Дрэма. Дрэм даже не подозревал, что носит в себе специальные имплантанты, с помощью которых императрица могла повсюду наблюдать за ним. Она не хотела расстраивать его по пустякам. Хотя она и любила Дрэма, но не стала его оплакивать. Вместо этого она распорядилась начать оживление его клона-двойника, тело которого было заготовлено заранее — просто, на всякий случай.

В катакомбах Голгофы Финлэй Кэмпбелл и Еванжелин Шрек вынашивали планы мести за тех, кто погиб при налете на «Логово Большого Червя». В этом им помогали подпольщики, клоны и экстрасенсы, предводительницей которых стала сверх-экстрасенс Матер Мунди. Подпольщики по-прежнему рассчитывали свергнуть императрицу и разрушить Империю. Любой ценой.

Валентин Вольф стал полноправным главой своего клана. Он продолжал экспериментировать с наркотиками и начал вести тайные переговоры с искусственным интеллектом с планеты Шуб. Лорд Кит Саммерайл, известный больше как Кит Душегуб, серьезно сдружился с Давидом Искателем Смерти. В Матрице дела шли своим чередом, и далеко не все поддавалось логическому объяснению.

Подобно морскому приливу, влияние и власть переходили от одних к другим и обратно. Сцена была готова, актеры на месте.

В Империи назревало восстание.