Вскоре вместо пропавшего Романенко командиром полка был назначен Ковалев¹ — настоящий летчик.

[¹ Ковалев Алексей Родионович, подполковник. Воевал в соста­ве 66-го гиап (875-го иап), с конца 1943 г. — командир 91-го иап. Всего за время участия в боевых действиях в воздушных боях сбил 5 самолетов лично и 1 в группе. Награжден боевыми орденами и меда-лям₂и.

² Цыганков Иван Максимович, старший лейтенант. Воевал в со­ставе 91-го иап. Всего за время участия в боевых действиях в воздуш­ных боях сбил 15 самолетов лично и 2 в группе. Герой Советского Союза, награжден орденами Ленина, Красного Знамени (дважды), Красной Звезды, медалями.

³ Миоков Николай Дмитриевич, майор. Воевал в составе 91-го гиап. Всего за время участия в боевых действиях выполнил около 230 боевых вылетов, в воздушных боях лично сбил 22 самолета противни­ка. Герой Советского Союза, награжден орденами Ленина (дважды), Красного Знамени (трижды), Александра Невского, Отечественной войны 1-й ст., Красной Звезды, медалями]

Что дальше было? Пять летчиков — Цыганков², Ши­лов, Капай-гора и я, под командованием Миокова³ — были направлены на аэродром Васильков для ведения разведки в интересах 37-й и 40-й армий. Как-то раз мы с Капай-горой полетели на разведку и обнаружили ка­кие-то непонятные копны. Они стояли в шахматном по­рядке, не так, как ставят в деревне. Спустились пониже, потом еще пониже. Увидели, что это замаскированные танки. Прилетели, все доложили. Оказалось, что немцы готовили контрудар. Вскоре после такой нашей развед­ки командир говорит Миокову: «Вы с Цыганковым лети­те в Жуляны, заправьтесь там антифризом и получите зимнее обмундирование». Это было уже в конце нояб­ря. Мы взлетели, пришли в Жуляны, разошлись для по­садки, а нам: «Отставить. Собраться в такой-то квад­рат. Сопроводите группу «илов». Кучевка была баллов восемь. Мы с Цыганом идем: он справа, я слева. Вдруг Цыганков резким разворотом влево пошел мне под хвост. Я потерял его. Один продолжал выполнять зада­ние. Потом, смотрю, время кончилось, горючее на ис­ходе, надо на посадку идти. Я сел. Цыган уже сидит. Спрашиваю: «Ты где был?» — «Я там был. Ты что, ниче­го не заметил? Тебя же хотели снять. «Фока» подошел вплотную. Еще бы немножко, и сбил бы». А я ничего не видел в этих облаках. Говорю ему: «Спасибо, Ванюша».

Бои разные в ту пору были. Много летали на сопро­вождение «илов». 23 февраля я гнался за «пешкой». Са­молет наш, а летали на нем немцы без номеров и без звезд. Мне удалось со второй атаки убить стрелка, но «пешка» прижалась к самой земле. Рядом линия фрон­та, а у меня температура масла 120 градусов. При­шлось ее бросить.

Весной отправили нас в Харьков получать новые машины Як-9Т. На них летали недолго, а уже летом в Багай-Барановке получили Як-3. Дали облетать мне «единичку». Ой, хорошая машина, а мотор не тянет. Что такое? Вызвали с завода испытателя. Он говорит: «Ле­тать не умеете». — «Ну, полетай!» Он сел, полетел, про­пал куда-то. Потом глядим — идет он, у него дым сза­ди. Говорит: «Что-то здесь не так. Мотор действитель­но не тянет».

А тут пришла телеграмма, что Головатый Еремину купил самолет. Мы эту «единичку» ему и отправили. На нее наверняка мотор новый поставят, и он ее получит в лучшем виде. Мы получили машины в понедельник, 13 июня. Приехал генералитет, заместитель Яковлева. Нас хотели сфотографировать. Мы отворачиваемся все, мол, понедельник, да еще чертова дюжина — при­мета очень плохая. Так и не стали фотографироваться.

В первые два дня Львовской операции погода была плохая, мы не летали. На третий день нас подняли. Нас вел командир полка Ковалев. Бой завязался нешуточ­ный. 22 наших самолета против 85 немцев. Происходи­ло все на высоте 1500—1700 метров. Бой продолжался минут 40 и неожиданно прекратился. В этом бою я от­бивал атаки от своего ведущего. В какой-то момент я сошелся на лобовой с Ме-109, но он не выдержал, от­вернул, и мне удалось выйти ему в хвост и сбить.

Я в то время уже старшим летчиком был. Смотрю, а где же Шилов, наш командир звена? Только что же ви­дел его 69-й номер. Он шел ведомым у штурмана пол­ка. Мы сели с Борковым на соседний аэродром — до нашего далеко было. Нас уже и заправили, а Шилова все нет. Я говорю: «Должен прилететь. Я видел его». Так и не дождались мы Шилова. Часа через полтора прилетели на свой аэродром. Шилова по-прежнему ни­где нет. Механик предполагает: «Может, он сел на вы­нужденную». Потом мы уже узнали, что он перелетал линию фронта и попал под зенитный огонь. Его махану­ли прямым попаданием. Мотор встал. Он подумал, что это передний край, и решил садиться. Выпустил шасси, сел, машина бежала, бежала и встала. Он выскочил, а кругом немцы. Попал в плен.

Переживали мы очень. Я стал командиром звена вместо Шилова. Закончилась Львовская операция.

В тот же период наш полк наградили орденом Бо­гдана Хмельницкого. Целый месяц мы проводили фронтовые испытания Як-3. За каждый вылет мы писа­ли отчет о поведении машины. И знаете, был в ней ряд конструктивных недостатков. Особенно серьезными были проблемы с выпуском и уборкой шасси.

Наша эскадрилья сидела в Дембице, за Вислой. Как-то раз мы сидим, играем в домино, идет дождик небольшой. Подходит девушка. Говорит: «Я вас знаю». — «Откуда?» — «Я сестра Шилова». У него две сестры бы­ло на фронте. «Знаете, я бы хотела забрать его вещи, чтобы их не посылали матери, не расстраивали ее». Ре­бята все замолкли. Я говорю: «Пойдемте». Рассказал ей, что мы только вчера получили письмо от одной ме­дички. Она писала, что в Перемышле, в бывшем лаге­ре для военнопленных, где разместился их санбат, на одной из стен бараков она увидела надпись: «Я, Ши­лов Степан Михайлович, до конца предан партии Ле­нина и Сталина, сбит в жестоком бою над городом Тернополем 16 июля 1944 года. Кто прочтет, пере­дайте по такому-то адресу». Так мы узнали, что он был в плену.

Помню, я с замкомэска полетел однажды в сосед­ний БАО. Аэродром, куда мы полетели, был всего в по­лутора километрах от линии фронта. Поэтому надо бы­ло садиться с бреющего, чтобы не демаскировать его. Только сели, глядим — идет командир дивизии Гераси­мов. Ругается: «Додумались, прилететь в такую погоду! Останетесь здесь до утра. Сегодня годовщина форми­рования БАО. Ордена дают, концерт, ужин. А вот вам за работу». — Герасимов дает нам спиртик, нашли пиво. Куда его? Я говорю заму комэска: «Толь, давай гимна­стерки снимем, завернем и за бронеспинкой положим. Главное, в полете в бой не вступать». — «Давай». На следующий день ветерок поднялся. Пошли мы брею­щим. Глядим: немцы сверху, — мы прижались к земле, а тут стадо, я на хвосте привез чуть-чуть шерсти. При­землились опять в Жешове. Я сел, а Толя мне говорит: «Я не могу, у меня что-то щитки не работают». Пошел он на второй заход. Только тогда сел. Командир наш видит: «Приведите себя в порядок!» — злой такой. Мы тут же пуговички застегнули. Он: «Почему вы вчера не прилетели?» — «Герасимов нас не пустил, такая пого­да». — «Хоть что-нибудь привезли?» — «Конечно». — «Идите, отдыхайте».

В январе 1945 года мы участвовали в прикрытии войск, ведших бои за Краков. 20-го мы за день по 5—6 вылетов сделали, а под вечер прилетели на аэродром Кракова. Аэродром был заминирован, и нам пришлось садиться правей полосы. «Лавочкины» садились на­встречу. Кто как садился, лишь бы только сесть. Город горел. Поселились в пятиэтажном доме, а часов в 10— 11 пришли на аэродром на ужин. Командира полка не было, он на прежней точке остался. Заместитель ко­мандира полка посадил нас за П-образный стол, мы подвели итоги. Выпили. Смотрим, что-то нам дали не то. Начпрод говорит: «Товарищи летчики, не беспокой­тесь, это спецпаек, все проверено, спасибо вам за ра­боту». Утром встаю, чувствую себя плохо, а три чело­века лежат, не могут встать. Жрать хочется, а по­ешь — и тебя выворачивает. Не поймем, что случилось. На обед мы не пошли. Вдруг вечером де­вушка прибегает: «Товарищи летчики, кто отравлен, срочно в медсанчасть». Бежим туда. Нас проверяют. Глядим, один наш упал, девушка потеряла зрение. 26 летчиков — весь полк отравился! Потом как нас везли, куда везли, понятия не имею. Положили по двое на койках. Монашенки нас обслуживают. Штурман и еще два летчика умерли, несколько человек потеряли зре­ние. Правда, умер и начпрод. Вот сволочь, напоил нас метиловым спиртом. Я пролежал дней десять, а 2 фев­раля уже полетел на задание со своим ведомым Васей Куденчуком [Куденчук Василий Назарович, лейтенант. Воевал в составе 91-го иап. Всего за время участия в боевых действиях в воздушных боях лично сбил 4 самолета противника].